У одной из величаво возвышающихся над водой скал мы чуть было не сели на мель. Если бы не четкое руководство Дикого Паруса, наше путешествие закончилось бы, так толком и не начавшись.
Пер приноровился работать вместе со всей командой и очень скоро стал там своим парнем. Скажи мне кто, что это наследный принц острова Туманов, ни за что бы не поверила.
Единственный, кому было так же плохо, как и мне, это Шел. Он чах просто на глазах, ибо, в отличие от меня, за прошедшую неделю ни разу не восполнил запас энергии. Если в ближайшие два дня мы не доберемся до Гряды, я планировала совершить плановое самоубийство с последующим воскрешением.
Конечно, некромант не говорил вслух, что едва держится на ногах, а ведь он тоже помогал опреснять воду. Сидел бы себе и не колдовал – не было бы никаких проблем, а так он пытался прикидываться сытой акулой на безрыбье. Ну и я тоже делала вид, что все идет своим чередом.
– Это издержки профессии, – грустно улыбнулся Шел, когда я слишком пристально на него посмотрела. Он знал, о чем я думаю. Он всегда все обо мне знает.
– Тебе нужно на берег, – возразила я.
Некромант откровенно фыркнул, будто я сморозила самую несусветную глупость, какая только может прийти женщине в голову.
– Кто бы говорил.
– Да, но не я выгляжу как зомби столетней давности.
Мы сидели на камбузе и помогали готовить ужин. Через перегородку, отделяющую нас от остальных членов команды, что работали на кухне, доносились приятные запахи и свист замечтавшегося кока. Впервые мы вместе занимались чем-то полезным: Шеллак чистил рыбу, а я ее потрошила. Чтобы мы делали что-то подобное дома? Да никогда.
Не знаю, что изменилось. За последнее время я слишком много узнала о человеке, которого, думала, знаю как облупленного. Мне казалось, Шеллак, которого я знаю, не водит дружбу с драконшами-пограничниками, не убивает капитанов, не тыкает мне ножом в спину, и уж тем более не говорит о том, что гордится мной.
Все это выглядело слишком странным.
– Откуда ты знаешь эту драконшу? – повторила я вопрос, заданный накануне.
– Однажды я оказал одну услугу ее брату-графу. – Информацию из Шела приходилось вытаскивать клещами.
– И?
– Не взял платы.
Я присвистнула. Щедрость и некромантия – понятия если не противоположные по значению, то уж явно мало пересекающиеся. Добавлю, что в одном ряду с ними стоят «безумие» и «Шел, у тебя поехала крыша».
– Да ну, – не поверила я.
– Шрам, Герда умеет читать мысли. Телепатов лучше иметь под боком в качестве друзей, а не врагов.
Полосатый разделанный окунь согласно дернул хвостом и затих. Вытянутая морда так и говорила: «Это все твоя ревность, Шрам. Слать ее надо к бездне, пока кто-нибудь из врагов на твоей слабости не сыграл».
С рыбиной я была согласна, но, тем не менее, это не помешало мне провести ножом по ее голому шершавому брюшку. В корыто скользнули темные внутренности.
– Неужели в твоей голове сидят такие страшные тайны, что ты так боишься разоблачения?
Шеллак не ответил, что, как обычно, означало – ему есть все-таки что скрывать, о чем я, как водится, всегда узнаю последней.
Теперь я более чем когда-либо хотела побывать в Драконьем Глазе, но отнюдь не из-за капитана Грома, который, кстати говоря, давно не появлялся в поле зрения. Я хотела знать, что скрывается в прошлом Шеллака, о чем он не рассказывает даже мне; хотя, если честно, я с ним тоже ведь не всегда откровенна.
– За что ты так невзлюбил Форель? – спросила я, поняв, что тему прошлого стоит отложить на неопределенное время.
В это мгновение некромант неосознанно напрягся, непослушная вертлявая рыбина мылом выскользнула из рук и, хлопнув в воздухе хвостом, плюхнулась на пол. Стучащий ножом кок на корабельной кухне притих, перестал даже свистеть, прислушиваясь к происходящему за тонкой перегородкой разговору.
Шеллак отвернулся, сделав вид, будто не расслышал моего вопроса, но Шрам так просто не сдается. Рывком я развернула мужчину к себе, оставив на его рубашке следы рыбьих внутренностей.
– Ты ответишь мне или я тебе больше не друг, Шел.
– Зачем тебе нужно это знать? – сухо произнес он с напускным безразличием, знакомым мне с детства. Но это всего лишь притворство.
– Потому что, пока я иду за тобой по лесной чаще, я хочу знать, какого дьявола ты меня туда завел.
– Хорошо, – примирительно кивнул Шеллак. – Только рубашку отпусти.
Тогда я заметила, что все еще держу его за воротник. Пристыженно опустив глаза, я разжала пальцы и села обратно на перевернутый ящик. Было уже не до рыбы, поэтому я и не заметила, когда будущий обед больно цапнул за палец.
– Так что у вас с Форелью? – Я выжидательно уставилась на некроманта. – Из-за чего вы не поладили?
– Ты, наверное, слышала, что Форель частенько кличут ведьмой, – нехотя начал Шел. – Так вот, это не пустые слухи. У нее действительно есть кое-какие способности. И не только потому, что муж ее был некромантом.
С одноглазой женщиной особой дружбы я не водила. Все время казалось, будто ее единственный глаз видит тебя насквозь, исследует внутренности, проверяет на вшивость. Она внушала суеверный, едва осознаваемый страх. И это притом, что на всех островах можно по пальцам одной руки сосчитать людей, которых я боюсь. Порой, когда Шел злится, и он входит в их число. Он редко выходит из себя, но если уж подобное случается – спасайся кто может, драпай, как крыса с тонущего корабля.
– Не знала, что ты ненавидишь ведьм, – скривилась я. Что еще я должна узнать о Шеллаке, прежде чем сойду с трапа на землю?
– Дело не в том, что она и правда ведьма, Шрам. – Некромант покачал головой. – Когда я принес тебя домой, она сразу пронюхала о том, что у нас в доме завелся младенец. Крутилась целыми днями у порога, пыталась даже однажды залезть в подвал… Но я не воспринимал старуху всерьез до тех пор, пока ей не удалось все-таки тебя выкрасть.
Я затаила дыхание. Уж этой истории мне наставник никогда не рассказывал, несмотря на мою уверенность в том, что кто-кто, а он-то уж скрывать от меня подобных вещей не станет.
– Она не соглашалась менять тебя ни на деньги, ни на что-либо еще, – слабым голосом продолжал Шеллак. К физической слабости, которая и так его изматывала, добавилась еще слабость другого рода. Он не хотел, чтобы я о ней узнала, но знал, что рано или поздно придется во всем признаться.
– Почему? Зачем ей младенец? – удивилась я.
Форель никогда не слыла похитительницей детей или любительницей «диетических» супчиков. Людоедов в поселениях всегда быстро вычисляют и выставляют за ворота, предоставляя нежити питаться чем Посейдон пошлет.