— Всё, Никки, — откровенно издевается он, удерживая мою голову таким образом, что я стою, скрючившись, и могу только грозно мычать, но дёрнуться нет никакой возможности. — Считай, ты мертва. Если бы на моём месте был кто-то моей комплекции, он бы уже свернул тебе шею. Я же говорил: не кидайся на противника в лоб, а дезориентируй и запутывай. А ещё лучше — убегай. Ты не справишься ни с одним мужчиной. Даже с самым хилым. Так что бросай эту идею. Газовый баллончик подойдёт тебе больше, чем нож.
Тристан отпускает меня и отходит к окну, а я от досады пинаю стул. Я знаю, куда нужно бить, чтобы наверняка вывести противника из строя, но смогу это сделать, только если человек не будет сопротивляться.
Легко было протыкать горло, когда «партнёры» Моргана были расслаблены, отвлечены и, лёжа на спине, полностью раскрыты передо мной. Я имею в виду — физически легко. Про психологический аспект такого сказать я не могу. После каждого раза мне на несколько дней срывало крышу, а ещё меня рвало и лихорадило. В первый раз было хуже всего. Постепенно я научилась абстрагироваться.
— Срань! Я слабая.
— Да, слабая, — сразу же соглашается Тристан, чем бесит меня ещё больше. — И плохо обучаемая. Напомни, зачем я с тобой вообще вожусь?
— Всё равно тебе больше нечего делать. Мы заперты в этой конуре шестой день.
— О, так ты ведёшь бортовой журнал?
— Ха-ха! Очень смешно. Благодаря мне ты не сидишь в темнице, забыл? Так что будешь учить меня обращаться с ножом и защищаться.
— С ложкой.
— Что?
— Обращаться с ложкой. Тут нет колюще-режущих предметов. Нам даже пластиковые вилки не приносят.
Подхожу к нему и встаю рядом.
— Что ты там высматриваешь?
— Лес горит, — отвечает Тристан таким тоном, словно я упускаю что-то важное.
— Он уже третий день горит, — буркаю я. — Что это даёт нам?
— Крепость сильно опустела, если ты не заметила. Что-то происходит. Помимо пожара. Если бы его тушили все, кто покинул здание, огонь бы не распространялся так быстро. Из этого следует, что Луис отправил своих людей ещё куда-то.
— Откуда ты знаешь, что он вообще их куда-то отправил, если мы торчим тут безвылазно?
Тристан хмыкает, заставляя меня в который раз почувствовать себя несмышлёной липучкой. Этот засранец принципиально обращается со мной как с глупым ребёнком. Жутко бесит.
Луис сказал, что скоро мне придётся определить подлинность чаши, зеркала и книги. А пока что нас с Тристаном поселили в смежных комнатах и не выпускают даже в коридор, так что приходится каждый день лицезреть наглую рожу моего вынужденного соседа. Он согласился научить меня приёмам самозащиты, но до сих пор всё, чему я научилась — это более-менее стойко выдерживать его издевательства.
Но нас не морят голодом и не пытают. Уже хорошо.
— Первые два-три дня к нам заходило вдвое больше фанатиков, — назидательным тоном сообщает Тристан. — И в коридоре было больше охраны.
— Может, Луис решил, что нам хватит и пары штук?
— Возможно. Но за последние три дня несколько раз звучала сирена внутри здания, а за окном раздавался сигнал воздушной тревоги. Что-то происходит, Никки. И дело не только в пожаре.
— Вероятно, они тушат его посменно. Но толку гадать? Мы всё равно заперты. Чёрт! — подскакиваю я от неожиданной мысли. — А если огонь доберётся до крепости Ордена? Про нас вообще вспомнят? Или бросят тут?
— Про тебя точно вспомнят. Насчёт себя не уверен.
— Ты пойдёшь со мной. Это даже не обсуждается. Без тебя я и шага не сделаю.
— О, Никки, — Тристан поворачивается ко мне и расплывается в пошленькой улыбочке. — Я польщён. Но только не говори Демиану, это разобьёт ему сердце.
— Чего?
— Ну… ты и я… замкнутое пространство, — он ухмыляется. — Всякое может произойти. Страсть иногда вспыхивает внезапно.
— Ты совсем больной?
— А ты не понимаешь шуток, — Тристан отходит от окна, садится в кресло, но не сводит с меня взгляда и постепенно становится предельно серьёзным. — Что у вас с ним? Дьявол мне навешал столько лапши, что я поначалу даже поверил. Но то, как он защищал тебя в клубе… Ради шлюхи, которую купил для забавы и последующей расправы, такого делать он бы не стал. Наоборот, с удовольствием бы дал Хоакину попользоваться. Да и ты каждый раз краснеешь, стоит заговорить о нём. И твоя кодовая фраза…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Я не краснею! — перебиваю его, ощущая, как щёки начинают предательски пылать.
Чёрт… Ну почему я так смущаюсь? Была бы я для Демиана и правда просто шлюхой, то не испытывала бы и сотой доли этого смущения. Но то, что возникло между нами, для меня слишком интимно. Это мой первый подобный опыт, и я точно не хочу его ни с кем обсуждать, кроме Демиана.
— Так что у вас с ним? Взаимная любовь? Или это гол в одни ворота?
— Давай сменим тему. Может, потренируешь меня ещё?
Тристан усмехается и явно хочет в очередной раз съязвить, но лязгает замок, и дверь открывается. На пороге стоит рыжий паренёк с подносом в руках.
— Обед, — бубнит он и направляется к столу.
— А где носатый? — спрашивает Тристан, поднимаясь на ноги.
Паренёк ничего не отвечает. Ставит поднос на стол и поворачивается к нам спиной, намереваясь выйти за дверь.
— Ой! — вскрикиваю я в ладонь, когда Тристан оглушает его чётким ударом по затылку. — Ты совсем сбрендил, да? — шиплю, бросая настороженные взгляды на распахнутую дверь. — А если там стоит человек двадцать?
— Нет там никого, Никки, — отвечает Тристан, наклоняется и проверяет карманы паренька. — А вот и ключики.
— Откуда ты знаешь, что там никого нет?
— Проверь и убедись.
Вооружившись пластиковой ложкой, я на цыпочках крадусь к двери, пока Тристан оттаскивает оглушённого фанатика в ванную. Выглядываю в коридор и поражаюсь тому, что Тристан оказался прав. Здесь никого нет.
— Нахрена ты взяла этот хлипкий пластик? — шепчет он мне на ухо, и я чуть не подскакиваю от испуга. — Надеешься замочить им кого-то? Не выйдет, Никки.
— Зачем так подкрадываться?
— Ладно, не отходи от комнаты. Если услышишь, что кто-то идёт, зайди внутрь, закрой дверь и сразу доложи мне. Я пока свяжу нашего друга полотенцами и простынёй.
— А потом?
— Закроем его на ключ и свалим отсюда.
— И как далеко мы сможем уйти? Я не хочу, чтобы нас схватили сразу за поворотом.
— Нет времени спорить, Никки. Стой здесь.
Он скрывается в комнате, а я стою рядом с дверью и караулю. Проблема в том, что наши комнаты расположены посреди коридора, который с обеих сторон заканчивается поворотом. Знаю, что левый поворот ведёт к кабинету Луиса и лифту, а что находится справа, я без понятия.
— Сколько мне ещё тут стоять? — шепчу, обернувшись, но Тристан меня не слышит, и я повышаю голос: — Тристан! Давай быстрее, я…
Чья-то тяжёлая поступь заставляет вздрогнуть. Вместо того, чтобы юркнуть в комнату и закрыть дверь, я столбенею. Всего на секунду, может, чуть больше, но этого хватает.
Мужчина появляется справа. Он крупный и явно не обрадовался, увидев меня.
— Привет, — мямлю, отступая на шаг. — А я тут гуляю. Разрешили размять ноги. Я так рада. А как твой день?
Мужчина надвигается на меня, грозно сдвинув брови. Разумеется, он не купился на этот бред.
Он хочет схватить меня, но я уворачиваюсь. Однако вместо того, чтобы дать дёру, я атакую его пластиковой ложкой. Она не проткнёт кожу, поэтому мечу я не в артерию, а в кадык. Это довольно уязвимое место, но что-то идёт не так. Моё «орудие» не наносит вреда мужчине, а вот мне — да.
Пластик раскалывается и вспарывает ладонь. Чёрт! Нужно было ударить кулаком или сломать ложку заранее и воткнуть острый осколок. Вот я дура.
Вскрикиваю и разжимаю пальцы, а мужчина басит, еле сдерживая гогот:
— Порезалась, мелочь? Будешь знать теперь, как на людей кидаться.
— Прости, я не хотела. Ты напугал меня. Думала, ты ударить хочешь. Сработал инстинкт самозащиты.
— Самозащиты? Ты это так называешь?