Он так и летел, час за часом, и болела спина, затекли ноги. Лишь иногда он позволял себе менять направление и высоту полета.
И все же, ничто не могло ему помешать наслаждаться процессом полета. В его голубых глазах мелькали белыми стрелами облака, а лучи Ярби играли на ресницах. Змеившиеся под ногами темные линии рек, словно след кисти художника на фоне зеленеющих равнин и лесов, притягивали взгляд.
Хотя ветер окрасил красным лицо, а страх не совладать с норовистой птицей пульсировал где-то на краю сознания, он улыбался.
А когда он привык к птице, когда он, послушав Ворона, отдался наблюдению, пришло ощущение единства. И тогда он, в безграничной эйфории, наклонился вперед, направив каррана к земле…
Над проносившимися в нескольких метрах снизу стеблями травы…
Над бурлящими потоками…
И гладью заснувшего озера…
А затем ввысь, в голубой небесный поток, когда под ногами облака, а над головой потемневшая от проступивших звезд вечность.
Отвергая предрассудки
— Почему, при всей своей жестокости, эти люди так просты? Такое отношение к гостям… к знакомым и друзьям, да даже к врагам. Мой мир… Там не то что не так, но мне кажется, что все слишком сложно и доброту так трудно заметить… а показывать ее боятся.
— Местные жители… Эти люди умеют уважать других.
Саша снова видел Ярда, принимавшего его в своем доме. Естественно и просто, как родственника — достаточно было слова Пана.
Затем возник образ, созданный Вороном. Это был небольшой клуб. На современной, освещенной прожекторами сцене, стоял у микрофона человек в темных очках. Зрители, по рядам кресел перед ним, вслушивались в речь:
— Как и дети информационного общества, дикари не обладают достаточным пониманием сущности человека. Только вот наши современники считают, что понимают, они невежественны из-за нежелания понимать. Да, они не смогли бы постичь сущность человека. Но могли бы хотя бы признать, что на нашем уровне развития этого сделать нельзя. Вместо этого они решили, что уже п о ч т и всё знают, — здесь вещавший скривил губы, прежде чем продолжить. — Под этим почти скрывается огромный пласт знания, но их ярлыки подменили им все.
Ведущий сделал небольшую паузу, и Саша поднялся со своего места во втором ряду.
— А люди прошлого мира невежественны в отсутствии знаний. — То ли возразил, то ли уточнил Саша, глядя на оратора.
— Верно, — согласился оратор, — но это оказывает им хорошую услугу. Они живут в мире тайн, где человек — одна из самых больших. Неудивительно, что даже самых циников здесь может мучать совесть — кто знает, насколько большой грех ты совершил? Даже те, кто говорят, что бога нет, имеют сомнение — а вдруг? Ведь они так немного знают об окружающем.
Так они отличаются от потребителей современного общества, решивших, что знают всё, что бог им не нужен или же овеществляющих бога, как и всё вокруг.
На лице человека снова возникло презрение.
— Да, люди прошлого могут быть жестоки. Как дети. Жестокость легко сочетается с верой в чудо. Ведь это просто следование чувствам. Умнейшие их современники могут обвинять их в невежестве, но они еще не видели твоих современников… — вещал оратор, — «Мир победившей логики». Мир обмана, царство вещей, живущее в головах больного общества…
— Ты говоришь эмоционально… Но чего-то не хватает… Словно ты знаешь больше, чем говоришь, — снова прервал его Скиталец, — Нет, даже не так. Ты не говоришь эмоционально, а просто используешь эмоциональные слова.
— Верно — рассмеялся человек и образ исчез.
Ворон продолжил уже из темноты.
— Ты должен понимать, что хочешь услышать, когда задаешь вопрос.
В мгновение ока Скиталец оказался на улице. Небольшой городок, с медной статуей одного из старых вождей на площади. Пятиэтажки, киоски и оживленные машинами дороги. Рядом с ним остановилась машина. И Скиталец мог слышать, как радио вещало из открытого окна:
— Нечистоты, убийство, животное удовлетворение потребностей… У этих людей мало проблем с психологией. Они с легкостью упрощают изменчивую религиозную и светскую мораль и подстраивают под себя. Потому что они остаются животными более, чем современные люди.
Из окна автомобиля вылетел бычок, снопом искр разбившись о мостовую. Машина тронулась с места, но Саша теперь слышал голос Ворона не только из радио. Всего мгновение назад площадь перед статуей была чиста, теперь же там стояли рекламные щиты с прибитыми к ним плакатами. И Саша видел, как на одном из них, девственно чистом, возникают буква за буквой, формируя строки:
«Общество загнивает, говорят тебе? Не верь! Эти слова — лучшее подтверждение того, что общество видит и исправляет свои проблемы».
Саша был уверен, что мгновение назад это был обыкновенный плакат большого размера, но теперь это уже был механический рекламный щит. Заскрежетали жалюзи и надпись изменилась.
«Разве мы дикари — не видеть своих проблем? Мы должны думать и решать их. Невежество приносит кратковременное счастье и затем — горе. Учись, и вместе мы построим дорогу в будущее».
— Дикари… — Сказал вдруг один из прохожих, читая плакат. — Если бы не одиночки, кричащие о гуманизме, они бы до сих пор резали друг друга за блестящую бусину. Да и какая у них ценность жизни? Никакой, одна видимость.
— Вы философ? — спросила его полная женщина, тоже смотревшая на экран.
— Нет, просто странно, вешают такие плакаты. Привлекает внимание, и вот, стою, думаю. Хотя, казалось бы — к чему это?
И снова площадь изменила свой вид. Рекламные щиты сменились огромными телеэкранами, пятиэтажки исчезли, освободив пространство вырастающим на глазах многоэтажкам. На одном из экранов рассуждал какой-то ведущий:
— Путь, которым движется общество, это именно то, что приведет нас к истинному величию разума. Всю свою историю мы боремся со своим животным началом. Из открытой стадии мы перешли в закрытую. Теперь это внутренняя борьба. Однако, мы все еще не можем избавиться от необходимости выживать… Ведь проблема распределения ресурсов всегда остро стоит перед человечеством.
— Когда бог уже не может оправдать животных поступков, приходиться лгать самому себе. — Покачал головой тот же прохожий, не двигаясь с места.
Саша теперь присмотрелся к нему — это был молодой человек в рубашке с короткими рукавами и шортах. Глаза его были скрыты светозащитными очками.
— Подожди, дай подумать — обратился к соседу Саша, уверенный, что говорит с Вороном.
Площадь мгновенно замерла. Ответ звучал словно бы за кадром фильма.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});