Первая группа демонов — это демоны узнавания (цельного восприятия) предмета или ситуации. Это демоны-курьеры, демоны-осведомители, демоны-художники, если хотите. Их задача — уловить и воспроизвести наиболее полный образ того, что является предметом размышления. Если бы мы спросили о местонахождении этих демонов физиолога Сперри, например, — он ответил бы, очевидно, не колеблясь: правое полушарие мозга. Ибо именно правое полушарие схватывает образы внешнего мира в цельном виде, создает их образы-модели. Может быть, другие исследователи возразили бы, речь сейчас не об этом.
Далее эстафету принимают демоны выделения признаков. Это — препараторы, аналитики, классификаторы и систематики. Цельный образ они расчленяют на огромное количество признаков, одновременно разделяя их (очевидно) на существенные и второстепенные и передают свои сведения демонам опознания, хранителям всего предыдущего жизненного опыта живого существа. Думается, большинство исследователей поместило бы вторых демонов, демонов-аналитиков, в левое полушарие мозга, полушарие нашего рационализма, оперирующее словами и знаками. А третьи демоны — безусловные обитатели обоих полушарий, ибо там и здесь находятся, несомненно, каталоги нашего многообразного опыта, а ответственность за правильное опознание (предмета или жизненной ситуации) чрезвычайно велика, нечего об этом и говорить. А четвертые — демоны принятия решения. Их профессия очевидна.
— Так вот, смотрите, — продолжал профессор Пушкин, — смотрите и судите сами: названы четыре уровня мышления (каждый из них, кстати, — поле многолетних исследований как психологов и физиков, так и математиков и инженеров), названы четыре совершенно различных коллектива нейронных ансамблей, в каждом из которых — неисчислимое (пока) множество специализированных нейронов; как же можно предполагать одинаковость результата их совокупных действий! И как можно говорить о глупости перед величественным зрелищем такого гигантского и немыслимо сложного аппарата! Святотатство. Не могу еще не добавить при этом, что психолог Гилфорд, много лет расчленяя процессы решения задач, выявил и назвал более ста факторов интеллекта — и каждый из них достоин отдельного исследования, ибо является самостоятельным действием нервных структур.
— Но поскольку, — великодушно добавил собеседник, — вы уже наверняка ввели в свою статью это понятие, раз затеяли сегодняшний разговор, то глупо было бы зачеркивать его только из-за моего мнения. Да еще не забудьте об изощренности механизмов, нами не упомянутых в разговоре, а на мышление влияющих невероятно. О психологических защитах не забудьте. Ведь не будь их вмешательства в мышление, мы давно бы вымерли от множества отрицательных переживаний. Согласитесь!
ОТСТУПЛЕНИЕ О ВРЕДЕ НЕПРИЯТНОСТЕЙ
Раны у победителей заживают быстрее.
Древнее наблюдение врачейВыберем один из множества проделанных в наше время экспериментов на эту тему — опытов, проводившихся психологами, физиологами, врачами. В Сухумском обезьяньем заповеднике был давно уже поставлен исследователями Миминошвили и Макагяном чрезвычайно показательный эксперимент.
Было так. Огромный и красивый гамадрил Зевс имел все основания испытывать довольство и счастье: в стае он был сильнее всех и ходил в вожаках; его подруга Богема была нежна и послушна, и на упоительное единовластие никто из стаи обезьян не покушался.
Время от времени люди забирали Зевса из групповой клетки в камеру, где обучали разным условным рефлексам: по звонку он нажимал на рычаг, на белый свет бежал к кормушке, а на красный — делал что-то еще; всему он обучался быстро и снисходительно выполнял требуемое, неукоснительно получая награду кусок яблока или конфету. И, довольный собой и миром, возвращался на свое начальственное место.
Для начала его лишили верховодства — вместе с Богемой он был отсажен в отдельную клетку. Бедняга, он так привык руководить! Из своей клетки он с тоской видел, что его место занял другой самец, существо, без сомнения, жалкое, бездарное и тупое, — что нашла в нем глупая стая обезьян? Хорошо хоть, что оставалась Богема. Он еще не знал, что лишение власти — только первый шаг по уготованной ему дороге испытаний.
Вернувшись с очередных занятий в камере условных рефлексов, он обнаружил однажды, что Богема сидит в соседней клетке. Это уже было слишком! Он кидался на решетку грудью, рвал ее лапами, звал Богему к себе. Напрасно.
Испытания продолжались в виде неслыханного оскорбления: Богеме первой дали еду! Раньше Зевс неторопливо съедал самое вкусное, а все почтительно толпились вокруг, ожидая своей очереди. Тот же порядок соблюдала, естественно, и Богема. А теперь, несколько минут недоуменно просидев возле еды, она опасливо стала есть первой. Зевс, бессильно рыча, метался по своей клетке, не способный ввиду отсутствия словарного запаса произнести шекспировское «О женщины, вам имя — вероломство!».
Дальше — больше. Его начали отрывать от сна. Как будто кто-то свихнувшийся, перепутавший день и ночь, заставлял теперь и Зевса вращаться в том же противоестественном колесе работы в ночное время. Его безжалостно будили, уводили выполнять заученное и только потом снова давали спать.
Однажды, вернувшись из камеры условных рефлексов, он увидел в клетке Богемы нового повелителя. Богема уже ласкалась к нему, как некогда к Зевсу, и напрасно Зевс кидался на решетку и кричал то яростно и злобно, то жалостно и тоскливо.
Вся гамма отрицательных эмоций была, наверное, проиграна на несложной психике Зевса.
Зевс запечалился и затосковал. Он уже не знал теперь, с какой стороны и когда последуют новые неприятности. Постоянный страх, подозрительность и ожидание бед стали спутниками его угрюмого существования. Куда девалась его былая веселость, общительность и доверчивость! А былая работоспособность и смекалка?! Он выполнял теперь задания кое-как, лишь бы отделаться, часто путался и ленился, стал часами уныло и апатично сидеть в углу — лишь бы отбыть положенное время, а потом одиноко прозябать в клетке.
Приборы беспристрастно зафиксировали: предынфарктное состояние. Испорчено сердце, высокое кровяное давление, повышенная раздражимость, общее истощение нервной системы.
Вот что делает с организмом обилие отрицательных эмоций!
После такого яркого и убедительного эксперимента можно, кажется, не приводить другие (их множество, ибо серьезна проблема), а прямо вспомнить лаконичное утверждение опытного врача и исследователя Аствацатурова: «Сердце поражается страхом, печень — гневом, желудок — апатией и подавленным настроением».
Что же касается эмоций положительных, то вспомним утверждение физиолога Симонова, много лет занимающегося специально ролью и назначением эмоций: «Науке неизвестны неврозы и психосоматические заболевания, возникшие от избытка радости и счастья». В своей информационной теории эмоций Симонов тесно связывает их возникновение с возможностью (вероятным прогнозом) утоления многообразных потребностей живого существа, и отрицательные эмоции, таким образом (гнев, тревога, страх, злоба, подавленность и другие), предстают как следствие и участники столкновения потребностей с реальностью и друг с другом.
Да, именно столкновение мотивов с реальностью и друг с другом порождает множество телесных недугов, утверждают и врачи так называемой психосоматической медицинской школы. Один из основателей этого направления, ученый Александер, прямо, например, связывает происхождение гипертонии и язвенной болезни с неутоленным внутренним стремлением к власти, лидерству, возможности диктовать. В тех случаях, естественно, если эта неосознаваемая потребность сталкивается с невозможностью осуществления, или с жизненными обстоятельствами, или с моральными запретами, то есть опять-таки с потребностью быть как все и не выходить за границы нравственных норм окружения.
Но здесь вступают в действие защиты.
ОХРАНА СЕБЯ
Увы! Все средства хороши,
Чтоб сохранить покой души.
А. МикишаКогда на землю Африки высаживались легионеры Цезаря, сам полководец торжественно и одиноко прошел по сходням на берег при почтительном молчании окружающих. В конце он невольно убыстрил шаг, нога его запнулась за что-то, и на землю он не ступил, а упал, успев лишь выставить руки. Глухо ахнули бесстрашные, насквозь суеверные воины: ужасное, черное предзнаменование в начале похода! Но сам Цезарь с сияющим лицом вскочил на ноги, громко воскликнув: «Африка, ты уже в моих руках!»
Такое находчивое остроумие — пример стремительности срабатывания в человеке особых механизмов, призванных охранять и защищать его психику. Поддерживать в нем решимость продолжать начатое, сохранять душевное равновесие, несмотря ни на что, спокойно жить, невзирая на гнетущие обстоятельства, стабильно и прочно ощущать необходимое самоуважение.