Следующий звонок поверг Шведова в шок.
То, что он задумал осуществить, само шло ему в руки.
— Артур Владимирович, — взволнованно кричал в трубку Вася, — Максим, паршивец, угнал вашу машину.
— Как угнал, когда?
— Сторож сказал, что часа три назад.
— Он видел?
— Нет, он обедать уходил, вернулся — машины нет. Позвонил охраннику на воротах, тот сказал, что видел, как выезжала «феррари». А сторож вот сейчас стоит тут и говорит, что видел, как Максим с утра вокруг нее крутился.
— Ну, ничего страшного, не переживай так и сторожа успокой, пусть волну не гонит! Парень покатается и приедет. — Шведов, как мог, изображал из себя доброго и всепрощающего отчима.
— Так ведь я что? Волнуюсь, как бы парень во что-нибудь не вляпался! Он с девчонкой этой может лихачить.
— С какой еще девчонкой?
— Той, что у него теперь, то есть у вас, в доме целыми днями пасется.
— Ну что теперь можно сделать? Не заявлять же в ГАИ, чтобы его по всей Москве ловили. Мне шум не нужен. И Лариса будет волноваться. Вот вернется, тогда я ему покажу!
— А как же галстук с заколкой?
— Да черт с ними! Жди, я почти готов, сейчас выхожу.
— Ладно, — не желая успокаиваться, все же согласился Вася.
Когда Шведов спустился, Вася буркнул, что Ларисе Петровне все же позвонить стоит. Может, она знает, где Максим.
— Если через пару часов не объявится, тогда… — якобы не желая волновать жену, возразил заботливый муж.
На совещании Шведов проявлял необычную активность. Пару раз высказывал свое особое мнение, даже ввязался в спор с давним оппонентом и врагом.
«Чтобы помнили о моем присутствии в случае чего», — размышлял он.
Через час, включив телефон, Шведов тут же увидел непринятые вызовы — звонила жена — и, соединившись, услышал расстроенный голос Ларисы.
— Только ты не волнуйся, — предварила она разговор с мужем. — Нашу машину угнали.
— Я знаю, — спокойно ответствовал он.
— Кто-кто это сделал?
Шведов молчал.
— Почему ты молчишь? Мне позвонил какой-то начальник из ГАИ. Ее уже нашли.
— Вот и прекрасно! Значит, все в порядке!
— Ничего не в порядке. Она разбита!
— Лариса, да не переживай ты так! «Феррари» застрахована. Нам все вернут.
— Артур, дело вовсе не в этом. В ней человек.
— Тем более его накажут. Надеюсь, он здоров?
— Не совсем.
— Ранен?
— Знаешь, Артур, только ты не волнуйся, в ней Катя!
— Какая еще Катя? — Шведов постарался придать голосу спокойное безразличие.
— Одноклассница Максима, и она…
— Что она? Надеюсь, жива?
Шведов замер в напряжении, ожидая ответа.
— Она в коме. Лежит в местной больнице, и врачи считают… Артурчик, ты должен распорядиться, чтобы ее перевели в Москву.
— Если ты так считаешь, дорогая, я все сделаю. Ларчик, — будто что-то сообразив, спросил Артур, — а где Максим?
— Он пропал. Его ищут, — упавшим голосом прошептала Скобцева. — И подозревают, что это он… Артур, я тебя прошу, ты должен что-то предпринять.
— Жди меня дома, я сейчас приеду. — Голос Шведова звучал твердо, как голос начальника, собирающегося включиться в проблему.
Главное сейчас не сделать неверного шага. Постараться, чтобы все шло так, как идет само. Шведову даже не верилось. Все складывалось так, будто кто-то помогает ему. Если Катя в коме, а Максим в бегах или просто шляется, как всегда, это означает, что его поймают, — и тогда…
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
Максима допрашивали в присутствии классного руководителя. Таков закон.
Ольга, бросив Лельку, компанию и отдых, вернулась в Москву.
Максим растерялся совсем. В других случаях хорошо владеющий речью, умеющий постоять за себя, мальчик заикался, путался в показаниях.
Ольга, как могла, помогала ему.
В момент, когда следователь стал выспрашивать, в каких отношениях он находится с пострадавшей девушкой, напирая на сексуальные контакты, Ольга запротестовала. Готовясь к допросу, они договорились с Максимом, чтобы не навлекать на себя еще больших подозрений, о близости с Катей следователю не сообщать. Того же мнения был и Заломов. Все чувствовали, что правоохранительные органы уже имеют свою четкую версию.
Взяв якобы Катю покататься на машине отчима, Максим не справился с управлением, «феррари» соскочила с шоссе в кювет и врезалась в дерево. Поскольку свидетелей происшествия не оказалось, он сбежал, бросив раненую девушку.
— Чем вы занимаетесь с Катей, когда встречаетесь? — продолжил следователь допрос.
— Разговариваем.
— О чем?
— О разном.
— Ходят слухи, что с ней, с такой девушкой, — следователь внимательно посмотрел на Максима, — говорить не о чем? Это правда?
— Нет.
— Ты обещал ее покатать на машине отчима?
— Обещал. Ну и что?
— И обещание выполнил?
— Нет.
— Зачем обещал?
Максим, потупясь, молчал.
— Ребята в этом возрасте могут говорить, хвастаться в среде сверстников поступками, которые не совершали и совершать не будут. Это своеобразная форма самоутверждения, — объясняла следователю Ольга. Она, как могла, пыталась выгородить мальчика. «Если не справишься ты, я что-нибудь придумаю», — наставлял ее Заломов.
— А ты слышал от Кати о ее близких отношениях с кем-нибудь? И если да, то как ты к этому относился? — Следователь сверлил глазами мальчика.
— Я хоть и не адвокат, но отлично понимаю, к чему вы клоните, — вступилась Ольга. — Вы хотите подвести Максима к своей версии случившегося, а потом…
— Ольга Алексеевна, девочка училась в вашем классе. Вы должны, как классный руководитель, одинаково относиться ко всем учащимся.
— Почему вы решили, что я отдаю кому-то предпочтение?
— Кто-то, возможно, намеренно хотел ее убить. — Проигнорировав вопрос учительницы, следователь продолжил: — На какой почве? Любой! Это может быть и ревность, и… что угодно!
— Не понимаю, почему Максим должен за это отвечать.
— Поясню. Отчим Максима, всеми уважаемый Артур Шведов, утверждает, что в последнее время Максим оставался у нее ночевать. Многим было известно о поведении Кати и ее связях… Я повторяю свой вопрос.
— Максиму об этом известно не было! А ночевал он у Кати всего один раз. Об этом он поставил в известность и родителей, и учителей. Там ничего такого не было.
— Я вынужден буду просить заменить вас. Вы мешаете мне, — рассердился следователь. — А пока прошу мальчика подписать вот здесь и выйти из кабинета. Мы с вами продолжим разговор.
Когда Максим покинул кабинет, следователь долго молчал, видимо, обдумывая, как продолжить разговор с молодой, но очень упрямой учительницей, которая не помогала, а напротив, путала все карты.