же, наденешь мои перчатки? В варежках-то неудобно стрелять.
— У вас руки замёрзнут. Я приноровлюсь, не переживайте.
— Ну смотри.
— Погнали! — крикнул полкан из своего укрытия.
Снег под ногами команд перестал скрипеть. Все притаились и умолкли, ожидая, кто первый начнет игру, показавшись из своей засады.
— Сиди, Маруся, смирно. Дыши через раз.
— Угу.
— Держись моей задницы.
— Ага.
Моей ягодицы через ткань экипировки и джинсов неуверенно что-то коснулось.
Резко обернулся и увидел, как смотрящая во все глаза по сторонам Маруся-филин, обнимала одной рукой свою пушку, а другой держала меня за ягодицу.
Хотел было уточнить, что «держаться моей задницы» — это значит, держаться сзади и не высовываться, пока я не скажу, но Маруся так ответственно подошла к делу, что, если хочет держаться за мою задницу в прямом смысле слова, то пусть держится.
— Маруся, — хохотнул я, качнув головой, и аккуратно выглянул из-за укрытия, примерно прикидывая, кто где сидит.
— Пушку приготовь, — шепнул я Марусе, всё ещё держащей меня за зад. — Сейчас пойдём туда. Скорее всего, придется стрелять.
— Поняла, — лихо качнулся помпон на макушке.
— Раз, два… Пошли!
Пригнувшись, с Марусиной рукой уже на своей спине, вышел из укрытия и перебежал за желтую бочку.
За спиной послышались выстрелы и крик — Маруся шмаляла, не глядя, по жене одного из моих сослуживцев, которой приспичило так невовремя выбраться из укрытия. И попадала ведь! Не всеми выстрелами, но всё же.
Правда, пришлось эту воинственную амазонку выдернуть за шкирку и залечь с ней за бочкой, так как нас заметили другие.
— Я попала? — кричала Маруся, совершенно забыв или наплевав на то, что в укрытии мы должны быть максимально тихими.
— Попала-попала. Только тише будь. И в следующий раз стреляй молча и незаметно.
— Но всё правильно?
— Правильно, — улыбнулся я, увидев ее широко распахнутые горящие детским восторгом глаза за толщей стекла маски. — Ты молодец. Но в следующий раз будь тише воды. Поняла?
— Поняла! Это… Михаил Захарович, — навалилась она на меня, снова обняв пневмат. — … Это… у меня даже слов нет, чтобы описать, как это круто. У меня внутри аж всё кипит.
— Смотри, меня кипяточком своим не облей. И скажи уже матом. А-то я не понял, понравилось тебе или нет.
Я ее откровенно провоцировал. Но с недавних пор желание услышать от нее хоть одно матерное слово стало делом принципа.
— Некрасиво же! — стукнулась она своей маской о мою и говорила так тихо, чтобы мог услышать только я.
— Ну, одно словечко. Маленькое. Скажи «хуй».
— Такое короткое слово не в состоянии выразить ту гамму эмоций, что я сейчас испытываю.
— А какое в состоянии?
Воровато оглядевшись, Маруся повернула мою голову так, чтобы шепнуть мне на ухо.
— Охуительно, Михаил Захарович.
Но тут же отпрянула и накрыла маску, за которой должен был располагаться рот, ладонью в варежке.
— Ну, всё. Расстрел на месте. Ибо нехуй материться, — хохотнул я.
— Только вы никому-никому не говорите! Это ужасно.
— Ладно, — улыбнулся я девушке и аккуратно усадил рядом с собой. — Наше место уже все засекли, так что сейчас предлагаю передислоцироваться за тот деревянный щит, — указал я нужное направление. — Идёшь первая, я — прикрываю. Поняла?
Обернулся, но Марусю рядом не увидел. Твою мать! И куда она испарилась?
Покрутил по сторонам головой, но белого помпона нигде не увидел. Сейчас точно во что-нибудь вляпается, и я опять буду мазать ей коленки зеленкой и получать за это в нос.
— Нихуясе! — громкий вскрик полкана заставил насторожиться.
Я резко выпрямился и увидел, как в метрах пятидесяти от меня Маруся мутузила пневматом лежачего на земле полкана, который даже отбиться от нее не мог. Белый помпон на ее макушке ходил ходуном от стараний, с которыми она уничтожала моё непосредственное начальство. Если бы не пузо, то полкан точно свернулся бы эмбриончиком.
— Твою мать! — едва не выпали мои глаза от неожиданного поворота событий. Рванул к Марусе, на бегу обхватил ее талию рукой и унес за собой в укрытие, когда в нас начали стрелять. — Маруся, блять!
Хотелось злиться, но вместо этого я начал смеяться, понимая, насколько сильно Маруся вжилась в роль.
— Ты какого хрена в рукопашку-то пошла?
— Он проползал мимо нас. Я думала, выстрелю, а у меня пальцы в варежке запутались. А если бы я вас позвала, то он бы заметил, что мы его заметили. Времени на поиски другого решения не было. Пришлось молча идти и бить.
— Маруся ты… Маруся, — покачал я головой, приходя в себя.
— Я что-то не так сделала? Вы же сами сказали, что нам нужна победа любой ценой. Мы же победили?
— Ну, как сказать? Полкана — точно.
Глава 27. Маруся
Громкий смех поднялся над компанией игроков, которые после веселых перестрелок решили перекусить самым сочным шашлыком, что я когда-либо ела, и пивом, которое я пить не стала. Михаил Захарович, кстати, тоже предпочел вишневый сок, как и я.
— … А я такой, главное, ничего не понял… — гоготал товарищ полковник. — Перебираюсь такой с места на место. Думаю, никто не видит, а мне в харю — хуяк! — и снежный ком прилетел, а потом по почкам приклад, как в девяностые.
Все собравшиеся снова рассмеялись, а я в очередной раз была готова провалиться под заснеженную землю. Лишь Михаил Захарович не поддался общей веселой истерии и курил на краю беседки, глядя на меня с легким из-за дыма прищуром и едва заметной улыбкой.
— Простите, пожалуйста, еще раз. Я очень сильно вжилась в роль. И за снежок в лицо тоже простите. В фильмах бросают песок или землю в глаза, чтобы на время ослепить, а у меня под рукой был только снег. Да и вы так опасно проползали мимо нас.
— Проползал? — хохотнула насмешливо женщина, которая, как я уже успела понять, была женой полковника. — Он, наверное, просто поскользнулся, да лежал и барахтался там как черепаха. Ждал, когда поднимут…
— Анка! — нарочито строго потряс указательным пальцем полковник, пока все остальные пытались спрятать улыбочки. Не скрывалась только его жена, которой укор мужа оказался в сладость.
— В какой школе ты, говоришь, преподаешь? — поинтересовалась у меня «Анка».
— В первой. Биологию, — ответить, глядя в лицо женщине, не получилось. Меня отвлек подошедший Михаил Захарович, который решил подлить мне сок в опустевший пластиковый стаканчик, что я теребила уже несколько минут, стесняясь попросить добавки, так как не скидывалась на всё, что было на столе и под ним. — Спасибо.
— Угу, — бросил мужчина и вновь отошёл к углу беседки, продолжив курить.
— Надо сказать