опиралась вся система. Организация мастерских как инструмента ликвидации бедности и механизма организации трудовой деятельности требовала четких установок по следующим вопросам: обязаны ли неимущие работать; каким образом вознаграждать их труд (заработная плата или пособие); каково юридическое положение мастерских и т. д. Определенности не было ни по одному из этих пунктов.
Ключевой вопрос об обязанности работать был отнюдь не новым: по крайней мере, с XVI в. он серьезно рассматривался при обсуждении политики искоренения нищенства. Филантропы пытались установить различие между «настоящим бедняком», который заслуживал помощи, и «фальшивым нищим», который хотел жить на иждивении общества. Однако нищенство можно было бы считать правонарушением, если бы каждый человек действительно мог найти работу. Именно поэтому как с моральной, так и с экономической точки зрения были столь важны благотворительные мастерские. Не менее значима была и проблема согласия на предложение о найме. Возможен ли такой правовой фундамент, который ставил бы каждого человека перед выбором между «принудительным» трудом как наказанием за преступление нищенства и «свободным» трудом в благотворительной мастерской? Не приводило ли новое право на вспомоществование опять к принуждению? Власти не располагали возможностью осуществлять это принуждение (хотя в XVII в. закон и предусматривал осуждение нищенствующих на галеры, на практике этого не делалось). Неразрешенность вопроса об обязанности работать в итоге привела к тому, что благотворительные трудовые мастерские были закрыты под предлогом сложившихся обстоятельств.
Биржи труда, трудовые армии, трудовые книжки
Историю трудовых отношений в России ХХ в. можно сравнить с движением по замкнутому кругу, с дорогой, ведущей от рынка труда к рынку труда.
К началу 1920-х годов в связи с послереволюционной, послевоенной ситуацией сложились условия, при которых в стране началась хозяйственная разруха, появились толпы беженцев, что во многом обусловило невиданную в истории России безработицу. В целях ее ликвидации по всей стране в течение короткого времени открывались биржи труда, которые, помимо учета безработных, свободных рабочих мест и распределения по ним людей, оказывали материальную помощь нуждавшимся. Биржи труда не зависели от государства – они находились в ведении профсоюзов, были самоуправляемыми и принадлежали тем, кто оказался на рынке труда. В управлении биржи большинство составляли рабочие, но и предприниматели (работодатели) тоже участвовали в управлении. Соблюдался принцип сохранения паритетности прав и обязанностей работодателей и работников. Были открыты временные и общественно полезные работы314.
В январе 1918 г. советское правительство приняло закон о биржах труда, который предусматривал создание Всероссийского центра бирж труда, учреждение Совета бирж, проведение их съездов. В мае 1918 г. состоялся II Всероссийский съезд комиссаров труда и страховых касс, определивший общие правила регулирования рынка труда и наладивший более полный учет безработных. Были созданы предпосылки для огосударствления органов по трудоустройству.
С началом Гражданской войны, проведением политики военного коммунизма, национализацией, потребовавшими тотального привлечения к труду населения страны, эта глубоко продуманная система была упразднена. Экономику решили поддерживать методами внеэкономического воздействия – созданием трудовых армий, принудительной мобилизацией, милитаризацией труда (создание системы административно-командных и репрессивных учреждений принудительного труда – комтруды), принудительным распределением работников по рабочим местам (наряды на мобилизацию), организацией концлагерей, которые представляли собой огромные резервуары живого труда без всякой техники, являвшие примеры варварской эксплуатации людей государством.
Новая экономическая политика вернула к жизни, казалось бы, навсегда утраченную систему занятости (в ноябре 1922 г. был принят Кодекс законов о труде). Снова появился рынок труда, биржи, была восстановлена система помощи безработным, их переквалификации, экспертиза профессиональной трудоспособности. Последнее понадобилось особенно, потому что в эпоху военного коммунизма наступила всеобщая депрофессионализация. Многие кадровые рабочие сбежали с предприятий в деревню, чтобы не погибнуть от голода, на их место пришли люди малоквалифицированные, загнанные на предприятия военными методами, или беженцы. Заработная плата была увеличена и составляла не меньше прожиточного минимума. Появились деньги. На которые можно было купить товары, а не получать мизерные пайки по карточкам и талонам. Всеобщую принудительную занятость заменила нормальная рыночная система. Работу по специальности и высокую оплату за выполненный труд получал тот, кто хорошо работал.
Россия нэповская дала миру опыт великолепно налаженной системы оказания посредничества для получения настоящей, хорошо оплачиваемой работы по специальности и одновременно оказания социальной помощи тем, кто не мог найти себе такую работу по объективным причинам – недоставало квалификации, имелись физические ограничения для трудоустройства. Была возобновлена выплата пособий по безработице. Право на получение пособия в первую очередь имели работники, уволенные по сокращению штатов или при ликвидации предприятия, члены профсоюза, демобилизованные. Безработным предоставлялось полное или частичное освобождение от уплаты налогов, от платы за квартиру и коммунальные услуги, а также льготный проезд на транспорте. Профсоюзы также создавали особые фонды помощи рабочим и служащим, оставшимся без работы. Возобновилась практика организации общественных работ. В некоторых городах успешно работали артели безработных. Для трудоустройства женщин организовывались женские артели, предоставлялась работа в столовых и прачечных. В наиболее крупных городах действовали бюро по использованию труда подростков.
Летом 1930 г. рынок труда был упразднен, а Наркомат труда и его органы на местах были реорганизованы. Это явилось решающим шагом для утверждения и воплощения в жизнь ключевой социальной доктрины молодого советского государства – концепции всеобщности труда, согласно которой все поголовно, независимо от индивидуальных особенностей, должны работать, как в одном муравейнике, осуществлять намеченные грандиозные планы, действовать как части хорошо отлаженного механизма, по схеме, когда человеческая личность ничего не стоит и незаменимых нет.
В период индустриализации руководителям страны она представлялась огромным заводом, работавшим по единому плану, по единой программе, по заранее утвержденной номенклатуре, в соответствии с установленными приоритетами. Продукцию давали на душу населения – тысячи тонн, миллиарды кубометров. Этот вал задавил смысл производства, свободу человека, его реальные ценности. Началась эпоха организации трудового энтузиазма сверху. Его подстегивали пропагандистскими и репрессивными мерами, стимулировали мотивами соревновательности.
За годы первой пятилетки в стране была введена карточная система, учреждены отделы рабочего снабжения и закрытые распределители на предприятиях с принудительным ассортиментом «отоваривания» зарплаты. Получить реально хоть какое-то жилье, пропитание, бытовое обслуживание при фактически обесценивавшейся зарплате становилось возможным только на предприятии. Несанкционированное увольнение, как правило, сопровождалось для рабочего серьезными материальными лишениями. Это создавало условия для прикрепления к производству.
Именно в эти годы были введены трудовые книжки, где фиксировались все перемещения человека. В конце 1930-х годов рабочего бессрочно прикрепили к предприятию, как еще раньше колхозника пожизненно прикрепили к колхозной плантации. Указ, подписанный Сталиным в 1940 г., запретил самовольный переход с одного предприятия на другое и ввел уголовное наказание за нарушение дисциплины труда. За 20-минутное опоздание следовало полгода принудительных работ, за прогул – год