Я вытаращилась на неё.
— Всё хорошо, Дебора, говорю тебе.
Она потрепала свою чёлку.
— Ты такая красивая. Особенно в этих чудесных ботинках.
Мама одолжила мне ботильоны на каблуках.
— Не жди меня: скорее всего, буду поздно.
— Ая и не сомневалась! Повеселись хорошенько. Не делай глупостей. Ты теперь совершеннолетняя!
Перед тем как выпрыгнуть на лестницу, я поцеловала Изидора в вонючий нос.
Я теперь совершеннолетняя.
Я пришла в 21:02 и позвонила в дверь. Джамаль мгновенно открыл мне.
— Ты ждал под дверью, что ли?
— Ага. Как дела? С мамой всё нормально?
— Почему ты разговариваешь шёпотом? Только не говори, что Гертруда опять сбежала!
— Да не, не волнуйся.
— Так, а ну-ка дыхни.
— Не-а.
Джамаль выпрямился.
— Ты… Вы пили, пока меня ждали?
Послышалась хихиканье.
Женское.
Джамаль покраснел и тут же схватил меня за руку, потащив за собой по коридору — я еле поспевала за ним, волоча ноги.
— Да что тут…
Я упиралась.
Толчком в спину он отправил меня в гостиную. Вдруг загрохотала музыка, разрывая мне барабанные перепонки, засверкали зелёные и красные лазеры, рисуя узоры на потолке, а толпа непонятных лиц — сотня на квадратный метр — завопила во всю мощь, так, что задрожали стены:
— С ДНЁМ РОЖДЕНИЯ!
Я хлопала ресницами. Мозг превратился в желе, а уши чуть ли не рыдали.
Под эти сверхгромкие возгласы я понемногу привыкла к мерцающей полутьме.
Виктор стоял у двери вместе с Элоизой, которая бросилась мне на шею всем своим весом.
Я рухнула на Джамаля, а тот в свою очередь — на дверной косяк.
— С днём рождения, моя любимая Дебо! Ву-ху!
С днём рождения!
Я громко расхохоталась.
В гостиной были и паучьи друзья с Нового года.
И Эрванн со своей компанией.
Вопя, словно на волчьей сходке в лесу, пятьдесят человек забросали меня конфетти, которые забивались в ноздри.
Казалось, я на футбольном стадионе среди фанатов, разноцветных флагов, а толпа скандирует моё имя. Я — Максимус в Колизее, разве что без юбочки.
— ДЕБОРА! ДЕБОРА! ДЕБОРА!
Меня потащили к заставленному буфету, сунули в руку бокал, похлопали по всем местам, расцеловали. Ещё не притронувшись к алкоголю, я уже была пьяна, однако не стала сдерживаться и быстро осушила бокал, чтобы оправиться от эмоций.
— И давно вы тут всё это мутите? — кричала я, чтобы меня услышали.
Посреди гостиной все танцевали.
Бум, бум, будум-бум-бум, бум бум, будум-бум-бум.
— Бухать мы начали часов в шесть! — ответила Элоиза, щёки которой были похожи на два помидора.
— А так идея появилась ещё до каникул, — вмешался Джамаль.
— Это всё Виктор, — добавила Элоиза, дважды подняв брови.
Я проглотила несколько конфет, немного чипсов и кусочек пиццы. Адель на горизонте не было. Спасибо, спасибо, спасибо.
Крича, Элоиза рассказала мне, как они вместе с Джамалем и Виктором готовили это безумие под названием «вечеринка» на восемнадцатилетие Деборы. Про сообщения, мейлы, покупки и поиски мощных колонок. Джамаль потащил меня на танцпол: я кружилась, совершила несколько невероятных трюков. Время от времени возвращаясь подпитать-ся, я тут же бросалась обратно вертеть попой. Пива было много, пришлось несколько раз бегать в туалет. Иногда ко мне подходили незнакомцы, чмокали в щёку и показывали большие пальцы.
На всех стенах, кроме прихожей и коридора, чтобы не испортить сюрприз, висели мои фотографии. Облегчаться в туалете пришлось прямо напротив моей семилетней копии в балетной пачке. Остальные фотки были посвежее: я на маникюре с Элоизой, я играю на метле, словно на гитаре.
Ничего от них не ускользнуло.
Я искала взглядом Виктора, но он показывался лишь на мгновение. С кем-то разговаривал. Элоиза танцевала как богиня, а Эрванн снимал её на телефон. Вдруг его друзья подняли Элоизу на руки и подбросили вверх, а потом бросились ко мне, схватили и подкинули меня. Потолок был всё ближе и ближе — вуууууух! Едва я упала на переплетение рук, как потолок снова стал приближаться — вууууух!
— ПЕРЕСТАНЬТЕ, Я СЕЙЧАС БЛЕВАНУ»
Третий раз меня подбрасывать не стали.
Я сделала вид, что не заметила, как пара парней потирали после этого плечи и руки — да, ребята, я не легка на подъём. От имени своего целлюлита желаю вам поскорее восстановить силы.
Виктор подошёл, когда я доедала последний кусочек пиццы. Была уже почти полночь. Он протянул мне стакан, и я взяла, даже не посмотрев внутрь.
— Ну что?
— Ну фто фто? Паади, не надо… проигги…
Я наконец справилась с гигантским куском пиццы во рту.
— Вот, спасибо. Можете повторить вопрос?
Он рассмеялся:
— Каково это — быть совершеннолетней?
— А всё это и вправду твоя идея?
— Что именно?
— Это…
Широким жестом я показала на весь творящийся вокруг бардак.
Виктор поднял стакан, предложив чокнуться:
— С днём рождения!
И выпил до дна. Я последовала его примеру. Стакан уже был пуст, когда я вдруг почувствовала вкус жидкости, лившейся прямо в мой желудок, и чуть не выплюнула горящие лёгкие. Горло обожгло, а из глаз полился огонь. И носа повалил пар температурой в девяносто семь градусов — я вся горела.
Виктор наклонился ко мне:
— Всё хорошо?
— Блин… Вы-ы-ы-ы-ы-ы-до-о-охххх… Что это за отрава?
— Водка, но я думал, ты в курсе.
На помощь, у меня внутри пожар!
— Тебе надо чем-то закусить!
— Оно не проходит!
Тут Виктор во второй раз в жизни взял меня за руку. Я почувствовала себя лёгкой как пёрышко и поплыла кролем над паркетом, словно наполненный гелием воздушный шарик, который тут же улетает в небо, стоит только его отпустить.
Виктор подтолкнул меня к буфету и протянул треугольный бутербродик, который я выхватила у него и тут же проглотила.
— У меня во рту точно не осталось ни одной бактерии, их всех мгновенно сразило. Эдакие личные Помпеи! — прохрипела я.
— Чёрт, мне очень жаль, Дебо.
— Признайся, ты хотел меня убить!
Гадкий жар разливался по всему телу, будто подожжённая жидкость, и смешивался с кровью, отчего я медленно обмякла.
— Да ни за что в жизни… Это последнее, чего бы я хотел.
Я глупо захихикала.
Кто-то увеличил громкость — будто это вообще было возможно, — и от хлынувшей на весь дом музыки задрожали стены. Человек сорок дёргались на танцполе, готовые вот-вот проломить паркет.
— Почему ты смеёшься?
— Потому что твой ответ смешной.
— А вот и нет! Я серьёзно.
Вдруг музыка оборвалась, и в дверях показались Джамаль и Элоиза с бледно-розовым тортом на руках, распевая старую как мир песенку:
— С днём рождения тебя-а-а-а… С днём рождения тебя-а-а-а… С днём рождения, дорогая Дебора-а-а-а! С днём рождения тебя-а-а-а.
На торте красовались восемнадцать зажжённых свечей, отбрасывая медные блики на ангельское лицо Элоизы. Надпись гласила: «18 лет — Дебарра».
Придётся смириться: у меня в жизни никогда не будет идеального момента.
Танцевавшие столпились вокруг плотным кольцом, в центре которого стояла я. Глубоко вдохнув, я встретилась взглядом с Виктором — этими живыми, искрящимися глазами — и, загадав желание, задула свечи изо всех сил.
В темноте послышались «ура», включились лазеры, музыка, а Джамаль разрезал торт серебряной лопаточкой.
— Можно поинтересоваться, какое желание ты загадала? — прошептал Виктор мне на ухо.
Его лёгкое дыхание словно яд, от которого мурашки бегут по коже.
— Да.
— И какое?
— Чтобы маме стало лучше. Чтобы она была счастлива.
Виктор невозмутимо уставился на меня. Даже не улыбнулся. Казалось, он прямо из кармана достаёт орудия пыток: открывалку для консервных банок, скальпель, иглы, щипцы, чтобы вскрыть мой череп и понять, как устроен мозг. Вот какое было ощущение от его взгляда.
— Держи! — Элоиза возникла из ниоткуда с огроменной тролльской ложкой для супа и заставила меня попробовать клубничный торт, вымазав мне рот кремом. Джамаль протянул салфетку.