Ты раньше этого мне не говорила.
— Я знаю. И говорю на тот случай, если не выживу в перелете, — с обычной своей деловитостью произнесла она. — Ты раз в десять лучше любого из тех парней, которые мне встречались. Ты умный, но никогда не унижаешь людей. Ты мягкий и добрый, но смелости у тебя хватит на целую армию. — Она коснулась его волос. — Ты даже красивый, хоть и смешной немножко. Чего ж мне еще желать?
— Ну, некоторым нравится, когда парень хорошо одет.
— В самом деле? Над этим мы поработаем.
— И мне бы хотелось рассказать, за что я тебя люблю… но в любой момент может нагрянуть полиция.
— И так знаю, за что: я такая чудесная!
Харальд открыл дверцу кабины, сунул туда одеяло.
— Давай-ка лучше садись, — велел он. — Чем меньше останется сделать, когда будем снаружи, тем выше шанс, что удастся унести ноги.
— Идет!
Но он понял, что забраться в кабину ей будет не под силу, и подтащил ящик. Карен встала на него, но и тогда не смогла переместить внутрь свою больную ногу. В кабину и без того влезть было непросто, там было тесней, чем на переднем сиденье малолитражки, а с двумя покалеченными конечностями и вовсе непосильная задача.
Подхватив Карен левой рукой под мышки, а правой — под колени, он встал на ящик и бережно опустил ее на пассажирское место, справа. Сидя там, она сможет здоровой левой рукой орудовать рычагом управления, а Харальд, на месте пилота, браться за него правой.
— Что это на полу? — наклонившись, спросила Карен.
— Пистолет Хансена. Я не знал, куда его деть. — Харальд захлопнул дверь. — Тебе удобно?
— Отлично. — Карен опустила оконное стекло. — Под взлетную полосу годится подъездная дорога. Ветер сейчас как надо, только дует в сторону замка, — значит, придется протащить самолет почти к парадному входу, а там развернуть его и взлететь по ветру.
— Хорошо.
Харальд во всю ширь распахнул церковные двери. Теперь надо вывезти самолет. К счастью, припарковали его грамотно, носом строго на дверь. К шасси была привязана длинная веревка, за которую, как с первого взгляда решил Харальд, самолет тащили. Крепко взявшись за нее, он стал тянуть.
Но «шершень» оказался тяжелее, чем он надеялся. В дополнение к весу мотора там ведь было полно горючего да еще Карен. Не очень-то и потянешь.
Чтобы стронуть самолет с места, Харальд исхитрился раскачать его на колесах, попал в ритм и только тогда привел в движение. Стоило стронуть с места, как нагрузка уменьшилась, но все равно было тяжело. Больших усилий стоило вытащить его из церкви и докатить до дороги.
Из-за облака вышла луна. В парке стало светло почти как днем. Самолет стоял на виду у всякого, кому вздумается взглянуть в его сторону. Следовало поторапливаться.
Натренированной рукой Харальд отстегнул застежку, которая прихватывала левое крыло к фюзеляжу, и выполнил все операции, необходимые для того, чтобы закрепить крыло в рабочем положении.
Это заняло у него три или четыре минуты. Закончив с левым крылом, он поглядел сквозь деревья парка на солдатский лагерь. Часовой, видно, заметил происходящее, потому что двигался в их направлении.
Харальд как ни в чем не бывало проделал всю процедуру с правым крылом. К тому времени как он закончил, часовой стоял у него за спиной и смотрел, чем он занимается. Часовым оказался дружелюбный Лео.
— Что это ты делаешь? — поинтересовался тот.
У Харальда наготове была история.
— Мы хотим сделать фотографию. Господин Даквитц думает продать самолет, потому что горючего не достать.
— Фотографию? Ночью?
— Ночь лунная, и самолет будет на фоне замка.
— А наш капитан знает?
— А как же, господин Даквитц поговорил с капитаном Кляйсом, и тот сказал, что все в порядке.
— А, ну ладно, — кивнул Лео и тут же нахмурился. — Хотя странно, что капитан ничего мне об этом не сказал.
— Наверное, он решил, что это не важно, — выдал Харальд и сразу понял, что аргумент слабый. Будь офицеры немецкой армии так беспечны, вряд ли она покорила бы Европу.
Лео покачал головой.
— Часового положено предупреждать обо всех мероприятиях, назначенных на время несения им поста, — как по писаному произнес он.
— Господин Даквитц не дал бы нам этого поручения, если б не получил согласия капитана Кляйса. — И Харальд, упершись руками в хвост, попытался сдвинуть самолет с места.
Видя, как ему тяжело, Лео пришел на помощь. Вдвоем они развернули «шершень» носом к дороге.
— Пойду-ка я все-таки спрошу капитана, — пробормотал Лео.
— Ты уверен, что он не рассердится, если его разбудишь?
— Может, он еще не спит. — На лице Лео отразилось сомнение и тревога.
Харальд, зная, что офицеры квартируют в замке, придумал способ задержать Лео и ускорить свою задачу.
— Что ж, если ты все равно в замок, помоги дотолкать туда эту колымагу.
— Конечно.
— Тогда берись за правое крыло, а я — за левое.
Лео закинул ружье за плечо и уперся руками в металлический трос, натянутый между верхним и нижним крыльями. Вдвоем они справились лучше, «шершень» покатился живей.
* * *
Успев на последний поезд до Кирстенслота, Хермия прибыла на место уже после полуночи. Она понятия не имела, как поступит, когда окажется в замке.
«Привлекать к себе внимание, колотя в дверь, конечно, не стану. Возможно, дождусь утра и только потом начну расспросы про Харальда. Значит, придется провести ночь под открытым небом».