И уже шепнул мне, что травмы несерьезные.
Раздались аплодисменты.
У Харальда словно камень с души упал. Теперь, когда стало ясно, что Карен поправится, он вспомнил о предстоящем деле и забеспокоился, как скажется это происшествие на полете.
«Даже если доберемся до «шершня», сможет ли Карен вести самолет?»
— Как обозначено в ваших программках, обе главные роли сегодня, так же как роли второстепенные, исполняли начинающие артисты. Тем не менее, и я надеюсь, вы со мной согласны, все они выступили превосходно, и представление прошло отлично… почти до конца. Благодарю вас.
Занавес упал, зрители зааплодировали. Занавес снова поднялся — на сцене стояли в поклоне участники балета, все за исключением Карен и Андерса.
Даквитцы вышли из зала и поспешили ко входу за сцену. Капельдинер проводил их в уборную Карен.
Она сидела спиной к зеркалу, с рукой на перевязи, ослепительно прекрасная в воздушном кремово-белом платье, с голыми плечами и грудью, которую не вполне прикрывал лиф. У Харальда перехватило дыхание, он и сам не понял, от беспокойства или от желания.
На коленях перед ней стоял доктор и бинтовал ей правую лодыжку.
— Моя бедная девочка! — Фру Даквитц бросилась к дочери и обняла ее. Именно это хотелось сделать и Харальду.
— Нет-нет, я в порядке, — хоть и бледная, улыбнулась Карен.
— Как она? — обратился господин Даквитц к доктору.
— Прекрасно, — ответил тот. — Растяжение связок, кисть и лодыжка. Поболит несколько дней, и две недельки надо себя поберечь… А потом она об этом забудет.
Харальд обрадовался и тут же подумал: «А лететь Карен сможет?»
Доктор закрепил повязку английской булавкой, поднялся с колен и потрепал Карен по голому плечу.
— Пойду-ка я взгляну на Яна Андерса. Он ударился не так сильно, как вы, но его локоть меня беспокоит.
— Спасибо, доктор.
К неудовольствию Харальда, доктор не торопился убрать руку с ее плеча, а ушел только после того как проговорил:
— Не беспокойтесь, будете плясать так же чудесно, как раньше.
— Бедный Ян! — вздохнула Карен. — Он все плачет и плачет!
Ну, на взгляд Харальда, Андерса следовало пристрелить.
— Это ведь из-за него! Это он тебя уронил! — возмутился Харальд.
— Конечно. Потому он и расстроен.
— Что вы тут делаете? — рассердился на Харальда господин Даквитц.
— Харальд живет в Кирстенслоте, — вновь ответила ему жена.
— Мама, да откуда ты знаешь? — ужаснулась Карен.
— А ты думала, никто не заметит, что из кухни каждый вечер исчезает еда? Мы, матери, совсем не так глупы!
— Но где он спит? — удивился господин Даквитц.
— В старой церкви, я думаю. Потому-то Карен так настаивала на том, чтобы ее заперли и не открывали.
Харальда потрясло, что его тайна с такой легкостью раскрыта. Господин Даквитц налился гневом, но прежде чем он взорвался, дверь уборной распахнулась и в проеме возник король.
Все смолкли. Карен попытала встать, но король ее остановил.
— Дорогая моя девочка, прошу вас, сидите. Как вы себя чувствуете?
— Болит, ваше величество.
— Еще бы, конечно, болит! Но, насколько я понял, ничего серьезного?
— Доктор говорит, ничего.
— А танцевали вы божественно!
— Благодарю вас, ваше величество.
— Добрый вечер, молодой человек. — Король вопросительно посмотрел на Харальда.
— Меня зовут Харальд Олафсен, ваше величество, я школьный товарищ брата Карен.
— Какая школа?
— Янсборгская школа.
— Директора все еще кличут Хейс?
— Да, а его жену — Миа.
— Что ж, получше присматривай за Карен! — И король повернулся к ее родителям. — Здравствуйте, Даквитц, рад повидаться. Дочка у вас необыкновенно талантливая.
— Благодарю вас, ваше величество. Надеюсь, ваше величество помнит мою жену Ханну.
— Конечно, помню. — Король пожал ей руку. — Это испытание для матери, фру Даквитц, но уверен: с Карен все будет прекрасно.
— Да, ваше величество. На молодых заживает быстро.
— Именно так! А теперь мне нужно пойти ободрить беднягу, который ее уронил. — И король направился к двери.
Тут только Харальд заметил, что король не один: при нем то ли помощник, то ли телохранитель, то ли то и другое вместе.
— Прошу, ваше величество, — сказал тот и распахнул дверь.
Король вышел.
— Однако! — взволнованно пробормотала фру Даквитц. — Как необыкновенно мило!
— Я думаю, нам лучше отвезти Карен домой.
«И когда я смогу перемолвиться с ней хоть словом?» — забеспокоился Харальд.
— Маме придется помочь мне выбраться из этого платья, — улыбнулась Карен.
Господин Даквитц двинулся к двери, и Харальд поневоле последовал за ним.
— Можно мне, перед тем как переоденусь, пару слов наедине с Харальдом? Если вы не против…
Отец нахмурился, а мать кивнула:
— Хорошо. Только, пожалуйста, побыстрей.
Они вышли, и фру Даквитц закрыла за собой дверь.
— Ты в самом деле в порядке? — спросил Харальд.
— Буду, когда ты меня поцелуешь.
Он опустился на колени и поцеловал ее в губы. Потом, не в силах устоять перед искушением, покрыл поцелуями плечи, шею и округлость груди.
— О Боже, остановись, это слишком прекрасно! — прошептала Карен.
С неохотой отстранившись, Харальд увидел, что краска вернулась на ее