Когда в повозке ничего не осталось, Маррон оперся на лопату и глубоко вдохнул через рот, глядя, как Мустар выгребает из щелей остатки дерьма.
- Теперь мы вернемся, - сказал мальчик, с улыбкой глядя на усталого Маррона. - А потом придем снова.
Маррон застонал. Что ж, по крайней мере пустую повозку будет легче везти, да и риска никакого. Хотя бы удастся поговорить.
- Мустар, как эти люди ухитряются выжить? Их огороды не прокормят всех... Мустар покачал головой.
- Это вторая еда, - сказал он, нахмурился и повторил: - Второй раз растет, да?
- Второй урожай? Второй за год?
- Да. Сейчас сухо, жарко, урожай плохой. Но весной в реке много воды,- на холмах растут цветы и урожай бывает хороший. А второй урожай лишний.
Лишний урожай явно был нужен позарез - иначе деревенские жители не работали бы изо всех сил ради столь скудных результатов. Похоже, он означал разницу между сытостью и голодом, подумал Маррон.
- Надо идти быстрее, - сказал Мустар. - Магистр смотрит. Если ходить медленно, нас побьют.
Сегодня Маррон ничем не отличался в глазах магистра Рауля от Мустара и тоже мог быть избит. Пришлось поспешить. Мустар подгонял Маррона, и на прямых участках дороги они почти бежали, а в гору поднимались трусцой, по крайней мере пока хватало сил и дыхания. Разговор увял; Маррон запыхался и взмок задолго до того, как они снова очутились в конюшенном дворе.
Двор был полон лошадей. Отряда три-четыре седлали скакунов, которых ожидала прогулка и разминка. Был там и отряд Маррона. Протискиваясь между рвом и толпой верховых, Маррон увидел вначале фра Пиета, а потом и Олдо.
Фра Пиет посмотрел на юношу, на его спутника, на повозку - и удовлетворенно кивнул. Похоже, он считал, что именно этого Маррон и заслужил.
Олдо посмотрел на них точно так же, оценивающе. Его лицо не изменилось, и он почти сразу же отвернулся.
Маррон не понимал Олдо. Всю свою недолгую жизнь они были близкими друзьями, почти братьями. Они всегда держались вместе, и даже решение Маррона вступить в Орден стало возможным лишь потому, что Олдо с ним согласился. Маррон мечтал об этом всю жизнь, но ни за что не вступил бы в Орден в одиночку.
- Мы пойдем оба, - сказал тогда Олдо. - Ты сделаешь это ради своего отца, а я - ради тебя. А потом мы станем знаменитыми воинами и будем воевать за Господа. И потом, здесь мне все равно ничего не светит. Брат унаследует землю после отца, а я не хочу всю жизнь быть у него приживалом. Лучше уж я отправлюсь с тобой.
Они вместе принесли публичный обет и вместе прошли обучение, потом попали в один отряд под предводительством фра Пиета, выручали друг друга во всех бедах и поклялись друг другу превзойти остальных товарищей. И вот всего за несколько неудачных дней любовь и доверие были перечеркнуты; вместо них воцарились равнодушие и злоба.
Наконец Маррон понял, что во всем была виновата ревность. Он не понимал только причины. Служба у сьера Антона принесла ему кучу дополнительных обязанностей, но очень мало выгоды. Ну да, он получил в подарок меч "Дард", но об этом никто не знал, да и сам Маррон не слишком хотел владеть этим мечом, несмотря на всю его красоту и безупречность. Это было оружие рыцаря, а не монаха; к тому же Маррона сильно тревожила связанная с ним темная история. Впрочем, его тревожило все, связанное со сьером Антоном. Но Олдо просто не стал бы слушать этих объяснений; поэтому Маррон стал избегать его общества, ловя любую возможность послужить сьеру Антону, хотя юноша и понимал, что тем самым только подогревает возникшую ревность.
Наполнив повозку, они вновь пошли вниз по тропе. На этот раз по пути им попался поднимавшийся к замку верблюжий караван, и идти приходилось медленно и осторожно. Вместо того чтобы бежать за повозкой, Маррон и Мустар изо всех сил удерживали ее от падения в пропасть - верблюды жались к стене, и золотарям приходилось идти по самому краю тропы.
Наконец они оказались внизу, на колее, которая вела в деревню, и пошли вперед под палящим солнцем. Посмотрев на небо, Мустар тронул Маррона за плечо.
- Солнце в зените, - сказал он.
Маррон посмотрел вверх, прикрыв глаза ладонью. Мальчик был прав - наступил полдень.
- Ну и что?
Маррон знал, что обеда сегодня не видать ни ему, ни, похоже, шарайцу; так зачем же останавливаться?
- Ты захочешь помолиться, - просто ответил мальчик, - а тут лучше всего.
Конечно же, бн должен был помолиться, но начисто позабыл бы об этом, если бы не напоминание неверного. Маррон не мог поверить в то, что многолетняя привычка так подвела его. Хоть он и был голоден, хотел пить, взмок, устал и измучился вконец, думал о другом человеке больше, чем о своем долге перед Господом, - он все же не мог в это поверить.
Низкий голос Брата Шептуна докатился до Маррона с минутным запозданием. Из деревни донесся ответный дребезжащий звон - там священник сзывал на молитву детей с поля и стариков из хижин, звал всех, кто мог услышать призыв и прийти помолиться. Маррон мог бы внять призыву, и даже фра Пиет не стал бы винить его, но он не знал ни местных обрядов, ни местного языка и не хотел выглядеть глупым и немым перед лицом Господа. Лучше он помолится тут, как молится наверху в одиночестве сьер Антон...
Он молится в одиночестве после того, как столько времени прождал Маррона! Только тут юноша вспомнил об этом. "После лазарета придешь ко мне, как обычно", - а ведь Маррон не исполнил ни одного, ни другого приказа, не побывал ни в лазарете, ни у рыцаря. Конечно, в этом не было его вины, но поволноваться из-за этого все же придется. Сьер Антон наверняка придумает подходящее к случаю наказание...
Что ж, сейчас делу помочь было нельзя - разве что придумать оправдания и извинения, хотя сьер Антон вряд ли возьмет на себя труд выслушать их. Голос Брата Шептуна отдавался в ушах у Маррона; пора было очистить ум и преклонить колени.
Мустар ушел на несколько шагов вперед и тоже опустился на колени. Маррон увидел, что мальчик подобрал несколько камней и сделал из них нечто вроде пирамидки. Положив поверх всего плоский камень и получив некое подобие алтаря, Мустар достал из-под рубахи три маленьких голубовато-серых камушка и аккуратно разложил их на камне треугольником.
- Что это, Мустар? - спросил Маррон, заметив, что работа мальчика закончена, но все еще не понимая ее смысла.
Мустар серьезно, даже хмуро посмотрел на него.
- Вы молитесь, когда солнце бывает в зените. Мы тоже так делаем, когда нам это позволяют. Ты остановишь меня?
- Нет-нет, конечно, нет! Извини, я просто не понял... - И Маррон отвернулся, взволнованный действиями раба-язычника. Фра Пиет, сьер Антон, Олдо - любой из них наверняка сделал бы шаг вперед, пинком разнес пирамидку на части, дал Мустару затрещину и пригрозил наказанием. На глазах Маррона происходило самое настоящее богохульство. Молитвы шарайцев своим богам в Чужеземье терпели - местные жители были катари, причем половина из них до сих пор не исповедовала истинной веры, и большинство землевладельцев закрывали на это глаза, покуда крестьяне мирно трудились. Но богохульство здесь, под сенью Рока, совершенное рабом Ордена!..
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});