– О мистере Хэдли? – искренне спросила Шейла. – Ну, Боб сказал, что в его внешности нет ничего примечательного.
Стоящий за ее спиной Далри только беспомощно развел руками.
– А я всегда мечтала увидеться с полицейским. Только мне всегда встречались такие полисмены, которые останавливают меня и спрашивают, почему я еду по улице в эту сторону, когда стрелка показывает в противоположную. А почему мне не ехать, если на ней нет ни одной машины и я могу увеличить скорость? И еще они говорят: «Нет, мисс, нельзя ставить машину перед въездом в пожарное депо». Очень неприятные люди! Ужас! Но я имею в виду настоящих полицейских, которые находят в сундуках зарезанных, понимаете? И… – Шейла вдруг вспомнила, почему здесь оказалась, и замолчала.
Мужчины насторожились, опасаясь, что она расплачется.
– Конечно, мисс Биттон, – поспешно заговорил Хэдли. – А сейчас, если вы будете так любезны, чтобы присесть и… э… немного успокоиться, я уверен…
– Извините, – сказал Далри, – мне нужно вымыть руки. – Он слегка вздрогнул, оглядев комнату, помедлил, но затем крепко стиснул зубы и вышел.
– Бедняжка Фил, – вдруг сказала мисс Биттон и опустилась в кресло.
Все нерешительно молчали.
– Вы… Кто-то… – проговорила она тихо, – кто-то опрокинул эту хорошенькую фигурку с полки. Мне так жаль. Это одна из вещей, которые я хотела забрать.
– Вы ее видели раньше, мисс Биттон? – Хэдли сразу почувствовал себя увереннее, как только нащупал ниточку, за которую можно уцепиться.
– Ну конечно! Я была там, когда они их приобрели.
– Когда и кто ее приобрел?
– На ярмарке. Мы отправились туда все вместе – Фил, Лаура, дядя Лестер и я. Дядя Лестер считал это глупой затеей и не хотел идти, но Лаура стала его упрашивать, и он уступил. Хотя и не стал кататься на всяких аттракционах и на карусели, а потом… Но вам, наверное, не интересно? Боб говорит, что я слишком много болтаю, и теперь, когда бедняга Фил умер…
– Пожалуйста, мисс Биттон, продолжайте, мне хотелось бы послушать.
– Правда? О! Ну, тогда… Ах да! Фил стал поддразнивать дядю Лестера. И это было дурно с его стороны, потому что дядя Лестер не виноват в том, что он стареет, верно? И дядя Лестер покраснел от досады, но ничего не ответил. А потом мы подошли к палаткам с тирами, где у них есть всякие ружья и все такое. И дядя Лестер сказал очень язвительно, но негромко, что вот это, мол, забава для мужчин, а не для детей, и предложил Филу попробовать свои силы. И Фил стрелял, но неважно. Тогда дядя Лестер взял вместо ружья пистолет и выбил столько очков, да так быстро, что невозможно было сосчитать. После чего положил пистолет на стойку и ушел, не сказав ни слова. Ну, Филу это не понравилось… Я видела по его лицу. И он все время приставал к дяде Лестеру и подбивал его сразиться в других играх, мимо которых мы проходили, и Лаура его поддразнивала. Я тоже пробовала играть, но, когда мы подошли к балагану, где нужно было деревянным шаром выбить тряпичную кошку, мне больше не позволили играть, потому что первым шаром я сбила лампочку на крыше, а вторым попала в ухо хозяину балагана, и дяде Лестеру пришлось за это заплатить…
– Но фигурки, мисс Биттон… – терпеливо напомнил Хэдли.
– Ах да! Это Лаура их выиграла. Их было две. Это было в палатке, где нужно было бросать мяч в цель, и у нее это получалось лучше, чем у мужчин. И за это дают призы, и Лаура получила самый главный приз и сказала: «Вы только посмотрите, их зовут Филип и Мэри!» – и рассмеялась. Потому что эти имена были написаны на фигурках, а среднее имя Лауры как раз Мэри. Тогда дядя Лестер сказал, что он не позволит ей держать в доме такой хлам, мол, они выглядят безобразно. Но мне так хотелось иметь эти статуэтки! Но Лаура сказала, что нет, она отдаст их Филипу, раз уж Мэри не может их держать у себя. И Фил поступил просто ужасно. Он поклонился с самым серьезным видом и сказал, что будет хранить их… А я… Я была просто в ярости! Потому что была уверена, что он отдаст их мне, понимаете? Да и зачем они ему? Дядя Лестер на это ничего не сказал. Но сразу заявил, что нам пора домой. Всю обратную дорогу я упрашивала Фила подарить их мне. Вот почему я их помню, они напоминают мне о Филе… Видите ли, я даже попросила Боба уговорить Фила отдать их мне, я сделала это на следующий же день… Кажется, это было так давно! Ну, когда я звонила Бобу, потому что я заставляю его звонить мне каждый день, а иначе я сама ему позвоню, что не очень-то нравится генералу Мейсону…
Она замолчала и удивленно подняла тонкие брови, увидев выражение лица Хэдли.
– Вы сказали, – проговорил Хэдли, стараясь сохранять небрежный тон, – что каждый день говорите с мистером Далри по телефону?
Рэмпоул вздрогнул, вспомнив один сегодняшний разговор. Вечером, когда Хэдли обосновывал ложное обвинение против Лауры Биттон перед ее мужем, он наугад сказал, что Далри сообщил Шейле о предполагаемом визите Дрисколла в Тауэр в час дня, когда они разговаривали с ней утром. Следовательно, все домашние Биттона были осведомлены о визите Дрисколла. Но, как помнил Рэмпоул, Лестер Биттон не выказал никакого удивления по этому поводу. Что, по меньшей мере, наводило на размышления.
Шейла Биттон не сводила с Хэдли своих голубых глаз.
– О, прошу вас, не ругайте меня. Вы прямо как папа. Он говорит, что я поступаю глупо, когда звоню каждый день. И ему вообще Боб не нравится, потому что у Боба нет денег и потому что он любит играть в покер, а папа считает азартные игры глупостью. И я знаю, он ищет предлог разорвать нашу помолвку и помешать нам пожениться, а…
– Дорогая мисс Биттон, – с каким-то отчаянным оживлением прервал ее Хэдли, – я вовсе вас не осуждаю. Наоборот, мне это представляется очаровательным, в самом деле. Но я хотел только спросить вас…
– Какой вы милый! Правда, вы ужасно добрый, – проворковала мисс Биттон, как будто хотела сказать: «А вы не такой уж плохой!» – А они все время дразнят меня из-за этого. А Фил даже звонит мне и притворяется, что это Боб, и говорит, что мне нужно немедленно идти в полицейский участок, потому что его задержали из-за приставания к женщинам в Гайд-парке, и что он в тюрьме, а я должна внести за него залог, иначе…
Хэдли снова весело рассмеялся и тут же пояснил:
– Нет, это очень плохо, конечно. Надо же, что он придумал… Поразительно, такая нелепость. Но я хотел уточнить, мисс Биттон, сегодня вы тоже разговаривали с мистером Далри?
– В тюрьме, надо же… – продолжала девушка, грустно размышляя. – Мой Боб в тюрьме. Ужас! Да, сегодня мы с ним разговаривали.
– Когда, мисс Биттон? Утром?
– Да. Обычно я звоню ему с утра или прошу его позвонить мне, потому что в это время генерала Мейсона еще нет. Это такой противный старик с густыми бакенбардами! Он этого не одобряет. И я всегда знаю, когда к телефону подходит Паркер, потому что не успеешь представиться, как он докладывает: «Ординарец генерала Мейсона на проводе!» – так громко и четко. Но если я не слышу его голоса, естественно, я думаю, что трубку взял Далри, и так рада с ним поговорить, говорю ему всякие нежные глупости, ну, вы понимаете, мистер Хэдли, что говорят в подобных случаях… И однажды в ответ на это я услышала такое злобное шипение, а потом чей-то противный голос говорит: «Мадам, это Тауэр, а не детский сад! С кем вы желаете говорить?» Ужас! Это был генерал Мейсон. А я всегда его боялась, с самого детства, и ничего не придумала сказать, а только захныкала и сказала: «Это ваша покинутая жена!» – и бросила трубку, пока он там ругался. Но после этого случая он велел Бобу звонить из телефонной будки и…
– Надо же! – с лицемерной улыбкой посочувствовал ей Хэдли. – У этого старого бедолаги никаких эмоций, верно? Полностью отсутствуют романтические чувства! Но, мисс Биттон, когда сегодня утром вы разговаривали с мистером Далри, он сказал вам, что Филип Дрисколл, ваш кузен, собирается зайти к нему в Тауэр?
При упоминании имени покойного ее глаза снова заволокло грустью.
– Да, – помолчав, сказала она. – Боб еще спросил меня, не знаю ли я, в какую еще историю попал Фил на этот раз и что мне об этом известно. Он сказал, чтобы я никому об этом не говорила…