Внезапно он почувствовал, что хочет лишь одного – привлечь ее к себе и закончить то, что было начато две недели назад, когда он пытался доказать ей, что она подвержена желаниям так же, как и он. В свете очага ее волосы блестели, как чистое золото, и, когда она наклонялась, чтобы обработать и перевязать рану, скользили по его щеке. Каждый всплеск огня отражался на ее лице, подчеркивая то нежные очертания щеки, то решительный наклон подбородка. Она держала его руку на своем колене, и стоило ему только нажать всеми пятью пальцами на ее ногу, как она опрокинулась бы на пол.
Он отвел глаза и посмотрел в сторону. Она была дочерью лорда, и он был обязан ей своей жизнью и жизнью своего пажа. Честь требовала, чтобы он защищал ее ото всех, даже от самого себя.
– Готово, – сказала она. – Можешь пошевелить рукой, или повязка слишком тугая?
Он раздумывал, ответить ли ей честно. Эта повязка была, не туже, чем каждый туго натянутый мускул в его теле. И снова он попытался заглушить отчаянную мольбу своего тела.
– Все прекрасно.
– Я рада.
– Благодарю тебя, Авиза.
Он с трудом произносил слова, потому что представлял ее в своих объятиях.
– Не стоит благодарности.
Будто прочитав его мысли, она вздрогнула, и ее нежное тело чуть задело его.
Господи помилуй! Она была искушением и одновременно отрадой для глаз и всех чувств!
Авиза встала и сделала шаг назад.
– Я хочу попросить прощения, – прошептала она. – Если бы я не потребовала назад свой меч, мы бы раньше заметили подкрадывавшихся к нам разбойников.
– Ты их заметила. Это я недооценил твою наблюдательность.
– Но то, что я увидела, могло быть и не разбойниками.
– Не пытайся меня утешить.
«Ты могла бы облегчить мои страдания, если бы легла рядом со мной». Выдало ли его мысли выражение лица? Или дело было в том, что ее мысли текли в том же русле? Он не был в этом уверен, потому что она избегала его взгляда и сказала, что хочет проведать Болдуина. Он кивнул, и она пожелала ему доброй ночи.
Он понятия не имел, что хорошего в том, что ее не будет рядом с ним.
Звук был совсем тихим. В другую ночь Авиза, возможно, не расслышала бы его. Но сегодня нервы ее были напряжены, потому что воспоминания о событиях дня вплетались в ее сны, искаженные и бесформенные, как отражение в полированном щите.
Она открыла глаза и увидела темноту. Рядом с ней на тонком матрасе похрапывал Болдуин. Повязка казалась темным пятном на фоне его бледной кожи.
И тут Авиза различила тихий скрип. Откуда шел звук?
Она выскользнула из-под одеяла и обнажила ноги. В комнате было недостаточно места для того, чтобы орудовать мечом.
Снова скрип. Он шел снаружи, перемещаясь от тыльной части здания к передней. Натянув на голову капюшон плаща, чтобы лунный свет не играл на волосах, Авиза прислушалась. Какие-то таинственные и осторожные шаги. Пара ног. Только одна. Кто-то бродил вокруг дома.
Она осторожно выползла из комнаты и оказалась в другой, большей из двух.
Окно было закрыто ставнями, хотя холод все равно сочился в комнату, проникая в щели. Авиза прикусила нижнюю губу, увидев Кристиана, лежащего спиной к ней на полу возле очага. Она не могла его разбудить, чтобы он ей помог, потому что он стал бы настаивать на том, чтобы она оставалась в доме, пока он будет рыскать снаружи.
Или посмотрел бы на нее так, как смотрел здесь, возле очага, когда она закончила перевязывать его руку. Оторваться от него и уйти было очень трудно. Это потребовало от нее напряжения всех сил. Она не была уверена, что снова сможет противостоять огню, струившемуся из его глаз и кончиков пальцев.
«Перестань думать о нем! Помни, зачем тебя к нему послали. Чтобы защитить его!» Она не смогла уберечь Гая и не должна была проявить беспечность, чтобы не повторить этой ошибки.
Нащупывая входную дверь, Авиза несколько раз ударилась о шероховатые бревна стены. Наконец она нашла щеколду, но не смогла ее поднять. Она сделала новую попытку. Пальцы скользили по дереву, которое их царапало и обжигало.
Стараясь не дышать, она медленно выпрямилась.
Снова шорох и скрип.
Теперь звук был ближе к двери. Авиза положила нож на пол, чтобы удобнее было давить ладонью на щеколду. Поддерживая одной рукой запястье другой, она сделала еще одну попытку, но щеколда не сдвинулась с места.
Снова царапанье.
Теперь звук отдалился. Что происходит? Она снова толкнула щеколду вверх. Щеколда чуть подалась. Авиза изменила положение, подтолкнула сильнее, на этот раз дверь с душераздирающим скрежетом открылась.
Сжав рукоять ножа, она выскользнула в ночь. Что-то метнулось в темноте. Ее схватили за руку, и нож выпал из руки. Авизу швырнули в помещение.
Она споткнулась о высокий порог и упала. Железные руки пригвоздили ее к полу. Она попыталась откатиться и вонзила ногти в запястья нападавшего. С криком он схватил ее за руки и пригвоздил их к полу. Она лягнула его. Ее ноги запутались в юбке.
– Господня воля! – послышался хриплый шепот. – Прекрати это, женщина!
– Кристиан!
– И как ты полагала, кто еще может здесь быть?
Он подвинулся и оказался лежащим с ней рядом, но не выпустил ее.
Она цеплялась за его одежду, пытаясь высвободиться. Потом перестала сопротивляться, услышав какой-то шум в углу.
– Что это было? Я слышала, как что-то покатилось по полу.
Он посмотрел туда, откуда послышался звук. Потом рассмеялся.
– Нет сомнения, это прошмыгнула мышь. Оставайся рядом со мной, Авиза, и я смогу защитить тебя от этого страшного хищника.
– Пусти меня! Дай подняться! – Она извивалась, но его сильные ноги удерживали ее на полу, а руки привлекали все ближе к себе. – Возможно, это была и мышь, но я слышала, как кто-то бродит вокруг дома.
Его улыбка показалась ей дьявольской.
– Знаю. Вот почему я вышел и напугал одного из фермеров, возвращавшегося после дойки коров. Он нес палку с железным наконечником, готовый к тому, что на него нападут. Волочил ее по земле.
– Как это ты оказался на улице раньше меня? Ты ведь спал вон там...
Она вытянула шею, чтобы увидеть неясную фигуру возле очага. И тотчас же поняла, что это только гора одеял.
– Тебя ввела в заблуждение ночь, Авиза. Ты позволила себя обмануть.
Она надеялась, что в темноте не видно румянца, залившего ее щеки.
– И хватит считать, что в мире нет ничего, кроме борьбы. – Он провел большими пальцами по внутренней стороне ее запястий. – Пора тебе мыслить, как подобает женщине.
Он снова подмял ее под себя.
Она смотрела на него снизу вверх, не отводя глаз. Ей часто доводилось быть близко к нему во время их путешествия, спать почти рядом в холодные ночи, обрабатывать его раны и ушибы. Они вместе смеялись или огрызались друг на друга. Они разделяли все чувства, все страхи, все опасения и все страсти... кроме одной.