вопрос доверия. Кто такой Файн? Почему слушаешь врага, который фактически пытается склонить тебя на свою сторону?
— А если он говорит правду? Что, если так? То ты сейчас врешь мне прямо в лицо!
Оба вскочили на ноги — почти одновременно. Одинокий легионер, повернувший в переулок, поспешил шагнуть обратно и пропасть из виду.
— Да откуда ты вообще берёшь эти «если»?! — гнев, подогретый алкоголем, наконец, выбрался наверх и у генерального директора, — хватит слушать первых встречных! Очнись уже!
Брайер уже почти перешёл на крик. Клокочущая ярость в нём рвалась наружу:
— Ты говоришь всё это со стороны! Но на моем месте никогда не был! Представь, проснулся после долгого сна. И все говорят разное! Что бы ты делал, а?
— Послушал бы тех, кто был со мной, когда спать ложился! Так понятнее?
ОПЗМовец уже не сдерживался. Вся эта ситуация, может, требовала более тонкого подхода, но сейчас… Даже его терпение дало слабину.
— Нет! Не понятнее! Все, что сейчас творится, вообще один бредовый сон!
— Так проснись! Ещё раз тебе говорю! Включи уже голову!
Всего один смазанный удар: Титов не успел его даже отследить, отвлекшись на налитые кровью глаза Брайера. Но сила удара была такова, что директор, перевалившись через скамью, растянулся на мостовой. Едва успел прижать подбородок к груди и спасти затылок.
Подогнув ноги, Константин оперся на мрамор здания и поднялся. Нильсон сделал шаг к нему.
Запоздало пришла мысль о Даре, но сосредоточиться ОПЗМовец не успел. Кулак оппонента с неукротимой силой врезался ему в левый бок.
Если рёбра выдержали, то только чудом.
Челюсти Брайера были плотно сжаты. В глазах пылала — нет, не ненависть, а, скорее, гнев. Может быть, даже не лично на Константина, а на весь мир, который вертит мужчиной, как игрушкой.
Титов проник в мысли бывшего друга. Только лишь хотел заставить того опустить руки, но вновь не успел отдать мысленную команду: Нильсон ударил его лбом в лицо.
Даже сквозь виски прострелила внезапная боль. Шок отрезвил. Мысли, слишком долго затуманенные, словно очистились, и вся картина стала чётче.
Кровь из- под рассеченной на лбу кожи ещё не попала в глаза, и Константин видел Брайера отлично. Всего один ментальный удар…
Потеряв сознание, мужчина осел на мраморную стену ближайшего здания. Его кулаки разжались, а глаза медленно закрылись.
Титов отшатнулся. Всего пара полученных ударов, наверняка даже не в полную силу, — а он едва чувствовал тело. Шок отступил, позволив боли проявить себя во всей красе. Кровь, текущая по лицу, уже начала заслонять поле зрения.
Путались даже мысли: будто вихрь пронёсся через мозг.
Рука потянулась к телефону. Набрать Адаму, он быстро все вылечит. Или хотя бы поможет дойти до ближайшего дома.
И заберёт Нильсона. Бессознательное тело Брайера лежало на мостовой, прислонившись к стене здания.
Константин почувствовал, как его ноги тоже начали подкашиваться. Скамья, где тут…
— Стоп! — ласковый голос пришёл одновременно с руками, не давшими ему упасть, — общение с другом прошло не по плану. Погоди, погоди. Вот плечо. Опирайся…
Голос принадлежал Гаретти.
— Нехорошо следить за чужими разговорами, — выдавил из себя ОПЗМовец, чуть усмехнувшись.
— Вопить друг на друга так, что слышно на всех соседних улицах! Вот что нехорошо. Я уже далеко была, но вот, вернулась.
— Позвони… Адаму, — эти слова дались нелегко, — пусть подойдёт.
— Да я уже позвонила! — тон стал успокаивающим.
Девушка поддерживала его, сама при этом оставаясь вне поля зрения. Аромат её парфюма перебивал запах крови и пота, проникал глубоко в организм.
— И? — рассудок понемногу возвращался. Боль уходила медленно, а в области живота — и не уходила вовсе. Но мир уже не плыл перед глазами.
— И ничего. Может быть, занят чем- то, — отмахнулась танцмейстер.
— Чтоб его. Тогда знаешь…
— Знаю! Идём, — она помогла сделать несколько шагов, — горизонтальное положение. И никак иначе. А твой друг сам очнётся. За такую громадину нечего бояться.
Спорить не хотелось. Эта ночь настолько наполнилась событиями, что появилось желание просто кому- то довериться. Ничего враждебного в мыслях Гаретти он не нашёл.
Стоило им продолжить движение, как голова вновь закружилась. Мир на какое- то мгновение пропал, а когда появился вновь, Константин уже заходил в гостиную какого- то здания.
Девушка уложила его на широкую кровать. Буквально пару мгновений спустя генеральный директор почувствовал, как что- то холодное и влажное коснулось лба.
— Так. Сейчас я все протру, — пообещала Гаретти. В нос ударил запах спирта, — другое дело.
Ее лицо заслонило единственный источник света. Сосредоточенный взгляд глаз- изумрудов притянул всё внимание директора.
— Мы где? — попробовал он уточнить. Сейчас Дакота, полностью сконцентрированная на своём деле, казалась по- настоящему прекрасной.
Будто сосуд идеальной формы взяли и наполнили смыслом.
— Мы? В ближайшем доме. Второй этаж — еле затащила. Так… здесь закончила. Куда ещё он попал?
— В живот куда- то, кажется, — язык ворочался с трудом, но в остальном с каждым мгновением становилось легче.
— Сейчас посмотрю, — длинные пальцы в несколько движений расстегнули пиджак и, приподняв чуть тело директора, стащили его.
Взгляды пересеклись, и Гаретти улыбнулась:
— Рубашку тоже придётся снять, — она коснулась верхней пуговицы, — пока ты не пришёл в себя, нашла, чем обработать.
Девушка наклонилась чуть ниже, и её сладкий аромат налетел вновь. На мгновение директор почувствовал, как дрогнул весь его организм.
— Я отключиться успел?
— Да. На час, не больше. Не переживай, все под контролем.
Пальцы справились, наконец, с рубашкой. Теперь холод коснулся левой стороны живота, и боль отступила.
— А что с ним? Тело забрали? — ОПЗМовец ещё помнил обстоятельства, из- за которых оказался здесь. И если Нильсон снова пропадёт…
— Ну, его бы я никуда не затащила! — Гаретти рассмеялась, — не переживай. Позвала местных стражей порядка. Они и забрали. Я попросила довести это до лорда через начальство.
Константин с облегчением выдохнул. В этой кутерьме так неожиданно появился человек, на которого можно положиться.
— Спасибо. За помощь, — слова звучали скупо, но любой, кто хоть немного знал Константина Титова, понял бы, что благодарностями он никогда не разбрасывался.
— Было бы за что, — протянула девушка. Её пальцы, уже обработавшие гематому, всё ещё касались подушечками его кожи. От каждого движения прохладной руки по телу бежали электрические импульсы.
Она была совсем рядом. Изумруды глаз зависли прямо перед лицом мужчины. Парфюм со страшной силой ударял в голову после каждого вдоха.
— Знаешь, если так уж хочется отблагодарить…
Губы, подведённые зелёным, чуть коснулись его щеки.
Сопротивляться не было сил. Да и не хотелось. Этот вечер, где нежелательная обстановка чередовалась с нежелательными разговорами, обязан был рано или поздно закончиться.
И