Он даже из прошлого помнит далеко не все.
— Я бы хотела работать с детьми, наверно, — Линда задумчиво продолжила мысль, — а ты… мне кажется, ты бы в любом случае хотел жить вдали от цивилизации. Да?
Все дрожало и плыло перед глазами. Мир казался эфирным, нереальным. Может, так оно и было — Нильсон встречал Линду только в истории Файна.
И откуда- то он знал, что ответить на каждый ее вопрос.
— Когда всё утихнет, мы и будем жить вдали, — произнес мужчина, — ты ведь тоже не навсегда останешься в Совете?
Девушка улыбнулась. Прозвучал отголосок смеха, будто сложившийся из нескольких голосов.
— Снова предлагаешь от всех убежать? — донёсся её голос, — жизнь дала петлю!
Линда склонилась к Брайеру и коснулась его губ своими.
В глазах у мужчины потемнело. Он с трудом оторвался от Тиль. Реальность будто начала вращаться. Нильсон тряхнул головой, и реальность вокруг него изменилась.
— Какой странный! — все тот же ломаный русский язык. Перед ним, глаза в глаза, его обладательница, девушка с удивительными ярко- розовыми глазами.
Вопрос на латыни отвлёк. Тонкая, прохладная ладонь повернула голову Брайера в сторону. Ещё одно лицо, даже прекраснее первого.
Он не понимал ни слова, сказанного девушкой, и та, видимо, быстро с этим смирилась. Голос успокаивающе шелестел, переходя на полушёпот…
Из мыслей никак не уходил образ Линды, возникший лишь на минуту. Казалось, это и была реальность, а все, что сейчас — видение.
Лицо перед ним улыбалось, взгляд сверкал, но сам Нильсон был где- то далеко.
Ещё две руки ласково коснулись его. Острый ноготь прошёлся по коже, не в силах оставить даже царапины.
Хрупкое тело, обжигающе- горячее, прижалось к спине. Смесь ощущений, касаний — холодных и тёплых, приятных тихих голосов, ноток парфюма…
— Я… — мужчина попытался сбросить грёзы, — нужно идти.
— Куда? — самый первый голос прорвался сквозь поток ощущений, — идём с нами. Тут рядом!
Ничего не отвечая, Нильсон поднялся на ноги. Едва не потерял равновесие: мостовая качалась, словно корабль на волнах. В глазах снова потемнело.
Единственная деталь, которую он выцепить взглядом из происходящего: стоящая отдельно недопитая бутылка текилы.
Огненное шоу в небе озарило картину, и напиток заиграл в этом свете. На какое- то мгновение мужчина разглядел четверых девушек, сидящих на лавке. Поймал на себе удивленные взгляды. И тут же вновь все погасло, смешавшись воедино…
— Возьму? — рука потянулась к напитку. Ответом стал многоголосый смех, и тогда пальцы сомкнулись на стекле.
— За успех! — прямо в ухо прошептал голос Линды, — не пей слишком много, завтра рабочий день.
Откуда он вообще может помнить её голос? Из тех полузабытых времён зари ОПЗМ?
Брайер сделал глоток. Огнём обожгло горло. Снова.
«Это все фрагменты одной истории», — всплыло воспоминание. Ровный голос Томаса Файна, который и пошатнул уверенность Нильсона во всем происходящем, — «Твоей истории».
Нетвёрдой походкой Нильсон пошел прочь от набережной. Смех четырёх голосов затихал, оставался позади. Мужчина же был уже вновь наедине с собственными мыслями.
Грохот в небесах. Ещё яркая вспышка — и ночь стала днём. Ликующие крики позади.
Отчего же он не хочет праздновать вместе со всеми? С Адамом, с Даной, с Константином, пусть последнему и чужды местные радости.
Впереди отдалённо звучала музыка. Непонятный гул в голове заглушал её, не давал вынырнуть из омута своих сомнений. Не помогала и текила: Нильсон встряхнул бутылку и убедился, что та уже почти опустела.
Свернув куда- то, он прислонился к стене и медленно опустился на камень. Придавленный к земле собственными мыслями, Брайер в ярости ударил кулаком в мрамор здания. Никакого эффекта.
«Мы всегда были твоими друзьями!» — кажется, так говорил хозяин этого праздника? Можно ему верить?
Шум множества голосов. Мимо переулка прошла большая компания, веселым хохотом разрубив воцарившуюся ненадолго тишину.
Титов всегда действовал в своих прагматичных интересах. Мог солгать, мог что- то утаить.
Адам — вовсе существовал в другом мире, где все устроено по канонам, известным только ему. Искренности от него не дождёшься.
Но остальные? Дана ведь всегда была искренней? Даже Ландерс не любила ложь и уловки.
Вновь и вновь он бил кулаком в стену. Та не поддавалась, и это лишь вгоняло в гнев ещё сильнее.
А повстанцы? Когда Файн успел все продумать? Разве эти хитрости — их конёк?
И откуда такие отголоски на его слова?
Нильсон не чувствовал боли. Вообще, все ощущения притупил алкоголь. Но разум продолжал биться с самим собой: две правды боролись за первенство.
Из- за угла слышался звон бокалов. Смех. Голоса. Далекая музыка аккомпанировала происходящему. Чёрное небо то и дело разрывали разноцветные вспышки.
Рука сжала стеклянное горлышко. Не отдавая отчёта о происходящем, Брайер с силой разбил бутылку о собственную голову.
Текила брызнула на волосы подобно крови. Настоящей же крови не было: Дар надёжно защитил от любых повреждений.
Но сквозь ненависть к самому себе, к собственной нерешительности, мужчина почувствовал, как влага выступила на его глазах.
* * *
Адам растворился, словно дым. Константин даже не успел отследить момент, когда тот куда- то пропал. Возможно, после своей громкой речи был просто обязан перевести дух.
Алиса же успела осушить собственный бокал не раз и не два. Улыбка с губ девушки почти не сходила, а речь стала беззаботной и не стеснялась никаких тем. С удивлением ОПЗМовец отметил, что и у него вечер не вызывает такой неприязни, как ожидалось.
— Что? И уходить не хочется? — местами казалось, что это Ландерс читает (угадывает) его мысли, а не наоборот.
— Пожалуй, — признал Титов, покачав головой, — хорошо. Ещё один вопрос меня занимает. Поведаешь истину?
— Конечно! — леди рассмеялась, — только… сейчас. Эй! Долго я должна ждать?
Стоило ей, обернувшись, повысить голос, как прямо за спиной девушки появился один из рабов, готовый принять очередной заказ.
— Что пожелаете? — спросил он, заметив, что Алиса вроде бы отвлеклась, рассматривая узоры на деревянных панелях.
— Что я пожелаю… — девушка задумчиво поиграла пальцами с прядью волос и толкнула в сторону слуги пустой бокал. Тот упал и прокатился по столу, — вот это повтори. И мороженое. С черникой.
Алиса мечтательно закатила глаза.
— Что- то будешь? — это уже адресовалось Константину, который отреагировал не сразу.
— Я и сам в состоянии, — спокойно ответил ОПЗМовец, — нет, спасибо.
— Хорошо. Что ты встал? — леди вновь переключилась на слугу. В глазах её полыхнул огонь, и вокруг на мгновение стало жарче. Молодой человек тут же поспешил исчезнуть, — что за вопрос?
Ландерс улыбалась.
Иногда её обращение с большинством людей неприятно кололо.
— Скажи, зачем Адам каждый раз пытается выкинуть что- то,