В его голосе прозвучало облегчение, но она пока не ощущала того же оптимизма. Подняв вуаль ровно настолько, чтобы барон видел ее губы, она беззвучно сказала: «Спасибо, вы не пожалеете об этом». После чего продолжила громким голосом:
— Конечно, я извиняю вас, милорд. Я очень рада, что мы уладили это маленькое недоразумение.
Поворачиваясь к Рейну, Мадлен опустила вуаль.
— Вы, очевидно, удовлетворены, лорд Хэвиленд, а если ваша уязвленная мужская гордость того требует, то можете выстрелить в воздух. Ведь так делается, когда конфликт разрешается приемлемым для обеих сторон образом?
Мадлен говорила о традиции стрелять в воздух, с тем чтобы закончить дуэль без риска для участников получить ранение.
Рейн хранил угрюмое молчание, сверля ее пристальным взглядом. А у Мадлен сердце тяжко билось в груди, пока он наконец не ответил:
— Зачем тратить попусту хорошую пулю?
У нее будто гора свалилась с плеч, и ноги едва не подкосились от внезапно навалившейся слабости. Но в следующее мгновение Рейн все испортил угрозой:
— Заметьте, Эккерби, в следующий раз не будет никаких выстрелов в воздух, если вы осмелитесь к ней приблизиться.
Едва возмущенный барон сделал шаг вперед, как Мадлен вмешалась и успокаивающе дотронулась до него рукой.
— Спасибо за благоразумие, милорд. Сейчас, полагаю, вы бы хотели покинуть общество этих господ и вернуться домой.
Эккерби стиснул зубы, затем обратился к своему секунданту:
— Пойдемте, Ричардсон, нам здесь больше нечего делать.
Развернувшись, он широким шагом направился к своему экипажу, а его помощник поспешил вслед за ним.
Когда барон удалился на достаточное расстояние, приятель Рейна заговорил в первый раз за это утро:
— Я очень доволен, что мои услуги тебе больше не нужны, Рейн, благодаря этой неустрашимой леди, — сказал он с затаенной веселостью. — Не будет ли слишком большой наглостью с моей стороны попросить тебя представить нас друг другу?
— С удовольствием бы это сделал, Уилл, — отозвался тот сухо. — Но ты же видишь, неустрашимая леди желает остаться инкогнито. Может, когда-нибудь, при более благоприятных обстоятельствах.
Человек, которого Мадлен посчитала Уиллом Стоксом, воспринял отказ весьма учтиво.
— Хорошо, тогда позвольте откланяться. Если понадобится моя помощь в другой раз, я всегда к твоим услугам.
— Спасибо тебе, что пришел сегодня.
С легким поклоном секундант Хэвиленда направился к своему экипажу, оставив Мадлен наедине с Рейном и Фредди.
— Нам с мистером Лансфордом тоже нужно уезжать, — пробормотала она, чувствуя себя крайне неуютно под пронзающим взглядом графа. — Он встал намного раньше, чем велит ему природа, и теперь должен отдохнуть.
Однако ее аргумент явно не произвел на Рейна никакого впечатления.
— Не так быстро, дорогая, — угрожающе протянул он.
Мадлен на всякий случай отступила назад.
— Фредди проводит меня домой.
— Нет, не проводит. Мы с вами должны прямо сейчас кое-что обсудить. Фредди будет лучше в это не вмешиваться, — сказал граф, одарив кузена едким взглядом.
Сказав это, он крепко взял ее за локоть и повел по направлению к своей карете.
— Я не поеду с вами вдвоем, Рейн, — запротестовала Мадлен. — Я вам больше не верю, после того как в прошлый раз вы применили ко мне свои навыки соблазнения.
— На этот счет можете не волноваться. Я только лишь хочу открутить вам голову без свидетелей.
Эта угроза немного успокоила Мадлен. Она боялась оставаться с Рейном наедине из-за возможности повторения его домогательств, как было пару дней назад, но сейчас он был настроен явно не романтически. А это, полагала она, ее больше устраивает. Он сейчас был особенно опасен, но его злость пугала Мадлен намного меньше, чем его очарование, которому она совсем не способна сопротивляться.
— Ваши слуги будут знать, если вы меня убьете, — заметила она кротко. — И Фредди тоже.
— С Фредди я разберусь попозже.
Когда они вышли на край луга, экипаж барона уже уехал и кабриолет Уилла Стокса тоже почти скрылся из виду.
Однако Рейн, заметила Мадлен, направился не к своему экипажу, а повел ее дальше, к небольшой вязовой роще, скрываясь от глаз ожидающих его слуг.
Только здесь он остановился и, развернув девушку к себе, откинул вуаль с ее лица.
— Что, черт возьми, вы о себе возомнили, чтобы появиться на месте дуэли? — процедил Хэвиленд сквозь сжатые зубы.
— Сперва скажите, какого черта вы устроили эту дуэль, — ответила она, решив ни в чем не уступать ему в словесных перепалках.
Его глаза потемнели от ярости.
— Вы испугались, что я застрелю Эккерби, не так ли, — сказал он утвердительным тоном.
— Конечно, я испугалась! Я не хочу, чтобы у вас возникли проблемы, которые повлечет за собой убийство аристократа.
Но Рейн остался глух к ее попытке убедить его разумным доводом.
— Какого черта вы его так старательно защищаете? — настаивал он.
— Я не защищаю его! — воскликнула Мадлен, а затем глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Кричать на Рейна не имело никакого смысла, поэтому она применила более действенную тактику.
— Вместо того чтобы набрасываться на меня, милорд, вы должны бы поблагодарить за то, что я уберегла вас от скандала. И от гнева вашей бабушки тоже. Что бы сказала леди Хэвиленд, если бы вы нарушили свое обещание жениться из-за тюремного заключения или чего похуже?
— Не надо вмешивать в это дело леди Хэвиленд!
— Я полагаю, вам следовало бы учесть чувства вашей бабушки, прежде чем бросаться выяснять отношения с бароном Эккерби посредством пистолетов.
Он продолжал сверлить ее уничтожающим взглядом.
— Я по-прежнему хочу услышать, почему вы так печетесь о бароне Эккерби? — повторил он.
— Я не пекусь о бароне, уверяю вас.
— Тогда зачем вы писали ему?
Вздрогнув от неожиданного вопроса, она уставилась на Рейна, гадая, откуда он может знать об этом письме. Но в следующее мгновение ее осенила догадка.
— Вы что же, подрядили Симпкина шпионить за мной? — в ее голосе прозвучало изумление. — Это невероятно!
— Я попросил его приглядывать за вами на тот случай, если Эккерби снова появится, и он счел вашу корреспонденцию к нему достаточным доводом, чтобы поставить меня в известность.
Мадлен, стиснув зубы, проклинала себя. Конечно, Симпкин более лоялен к Хэвиленду, чем к ней, это нужно иметь в виду. Но рассказывать Рейну о том, что Эккерби шантажом пытается принудить ее стать его любовницей, было бы глупостью. Нет никакого сомнения в том, что он в этом случае предпримет. Поэтому она не стала раскрывать истинных причин.