В последнее время Кирстен Мунк отдавала предпочтение двум другим дочерям: Хедвиге и Кристине. Она со злобой говорила всем, что король постоянно держит ее беременной, чтобы предотвратить возможную неверность с ее стороны. За двенадцать лет их «брака» она родила одиннадцать детей, — все погодки.
Наследник престола, рожденный в законном браке, двадцатичетырехлетний принц Кристиан, тоже был на балу. Последние два года он периодически бывал регентом, пока отец сражался в Германии, но правление принца ни у кого и не вызывало одобрения. Главным образом он пьянствовал и ухаживал за женщинами. У него уже было солидное брюшко — признак увлечения пивом.
Праздник продолжался до поздней ночи, но Сесилия не хотела, чтобы Александр выматывался, и они уехали сразу после ухода короля Кристиана (шатающегося, как корабль в шторм).
В карете Александр был молчалив. Сесилия же, напротив, смеялась и весело болтала всю дорогу: о бале, красивых дамских платьях, прекрасных залах.
И, помогая ей снять горностаевую накидку, он сказал:
— Как тебе понравилась беседа с этим молодым гофмаршалом?
— С кем?
— С тем молодым человеком, с которым ты так много танцевала.
— Разве я танцевала с кем-то много? Ах, да, этот белокурый юноша! Он немного легкомыслен, но таким и должен быть мужчина на подобных вечерах.
— Да, — сухо сказал Александр.
И пока они сидели за поздним ужином, он рассеянно изучал ее. Словно что-то его тревожило.
На следующий день было то же самое. И на следующий.
На пятый день, ближе к вечеру, он не выдержал:
— Тебе нравится этот гофмаршал?
Сесилия не сразу поняла, о ком он говорит.
— Ах, да, он был очень обходителен. Как и все остальные.
Александр стоял и ломал пальцами гусиное перо. «Оно только что было целым, — подумала она, — что же с ним такое происходит?» Ей стало на миг страшно. Гофмаршал?
Но то, что он сказал, удивило ее:
— Сесилия, — не спеша произнес он. — Ты не чувствуешь себя здесь одинокой?
— Разве я когда-нибудь давала это понять? — спокойно ответила она, хотя его вопрос и озадачил ее.
— Нет, но… Ты молодая, созревшая женщина, и это вполне естественно, если ты…
Сесилия молча смотрела на него, чувствуя, что сейчас умрет прямо на его глазах.
— Ты хочешь, чтобы я уехала, Александр? Ты думаешь о гофмаршале?
Он пристально посмотрел на нее.
— О ком?
— Что за ответ! Хорошо, я скажу напрямик: ты хочешь, чтобы вместо меня здесь был гофмаршал?
Александр был потрясен.
— Господи, нет! — сказал он и быстро вышел из комнаты, несмотря на хромоту.
Но его пытливая озабоченность усиливалась с каждым днем.
В конце концов Сесилия не выдержала и, когда вечером Александр, как обычно, тушил везде свет и закрывал двери, она спросила:
— Александр, что с тобой?
— Что ты имеешь в виду? — удивился он.
— Уже три недели, с того самого бала, ты ведешь себя так странно: без конца спрашиваешь о гофмаршале!
— Извини, — сказал он. — Я беспокоюсь за тебя, Сесилия.
— За меня? Но почему?
— Ты живешь неестественной жизнью, — через силу произнес он. — Впервые я обнаружил это, когда увидел, как ты танцуешь с другими.
— Если я вела себя недостойно, я сожалею об этом, — с досадой сказала она. — Хотя я сама так не думаю.
— Нет, нет, ты меня не поняла. Я думал… Нет, невозможно говорить об этом.
— Александр, не увиливай, я должна знать, что ты думаешь! Ты заставляешь меня нервничать, словно я сделала что-то плохое.
— Ничего плохого ты не делала, дорогая. Я думаю, как сделать так, чтобы тебе было лучше.
Она вопросительно уставилась на него.
— Ты не понимаешь, о чем я говорю? — спросил он.
— Нет, никак не могу понять.
— Ты такая эмоциональная молодая женщина…
— Ты уже говорил об этом…
— Да! Господи, Сесилия, ты не поняла? У тебя никогда не было потребности в мужчине?
От этих слов она окаменела, кровь прилила к ее лицу.
Александр попытался сгладить свой резкий выпад, но это получилось у него совершенно неуклюже:
— Я хочу сказать, что когда ты бросилась в объятия к этому священнику, у тебя были к нему какие-то… чувства?
Сесилия не в силах была отвечать. А он продолжал идти напролом, отдавая себе отчет в том, что ступил на тонкий лед.
— Ведь ты говорила, что не любишь его. Ты сказала, что тогда чувствовала в этом необходимость.
Она бессильно опустилась на ближайший стул.
— Мне хотелось бы знать это, — тихо произнес он.
— Зачем?
— Потому что твое благополучие для меня важнее всего.
Они находились в это время в комнате между двумя спальнями.
— До сих пор я тактично оставалась твоей женой и не обременяла тебя… — произнесла она, чувствуя, что от волнения у нее темнеет в глазах.
— Я не об этом. Я говорю о тебе, Сесилия. Я хочу, чтобы ты была совершенно счастлива здесь, в Габриэльсхусе. Ты так много сделала для меня, я так…
Внезапно до него дошло, что она сказала.
— Ты сказала «тактично остаюсь»? У тебя есть… есть любовник?
— Нет, Александр, — устало ответила она. — Как ты мог такое подумать?
— Значит, выходом из этого положения будет любовник, — спокойно произнес он, неотрывно глядя ей в лицо. — И вернемся к тому, с чего начали: к женским потребностям.
Сесилия отвернулась, она готова была сквозь землю провалиться.
Но он безжалостно ждал ее ответа.
— И если это будет? Если я когда-нибудь почувствую такого рода желание? — с горечью произнесла она. — Что ты будешь делать?
Подумав, он мягко и тихо произнес:
— Буду помогать тебе.
Это было уже слишком! Она вскочила со стула и побежала в свою комнату. Остановилась, чувствуя дрожь во всем теле.
Не заметив, как подошел Александр, она услышала сзади его голос:
— Мне понадобилось три недели, чтобы набраться мужества и задать тебе этот вопрос'
Сесилия торопливо кивнула. Немного подождав, он продолжал:
— Ты признаешь, что…
— Александр, меня переполняет чувство стыда!
— Из-за этого вопроса тебя не должно переполнять чувство стыда, мой друг.
— Ты думаешь, что я действительно… на балу… захотела кого-то из тех мужчин?
— Я так не думаю. Я боюсь этого.
— О, Александр, я считала, что ты лучше знаешь меня!
— Я забыл те слова, которые ты сказала, когда думала, что я умру, — спокойно вставил он.
— Надеюсь, что ты и в самом деле забыл их. И все-таки ты предлагаешь мне свою помощь? Ты? Но какую?
— Не будем вдаваться в детали! Я просто хочу знать: есть ли у тебя проблемы.
Она задумалась, потом молча кивнула, стыдливо наклонив голову.
— Какие? Какого рода?
— Александр, ты хочешь разобраться в моих личных проблемах?
— Нет, дорогая Сесилия. Но чтобы помочь тебе, я должен знать, в чем ты нуждаешься. Я не знаю женской души, не понимаю женских желаний и потребностей. Так же, как и их вожделений.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});