Теперь, когда сам потерял ребенка, я немного лучше осознаю случившееся и думаю, что отчасти, возможно, именно это и делает Оливер. Он отстраняется из-за того, что испытывает сильную боль. Ему было восемь, когда умерла Мара. Уверен, он помнит все подробности того, как провел с ней то утро. Все произошло так быстро, что, думаю, он по-своему скорбит из-за этого, просто он настолько похож на меня, что из него клещами ничего не вытянешь. Может быть, выходные наедине с ним пойдут на пользу.
— Вот дерьмо! — вскрикивает Келли, отпрыгнув от сковороды и обхватив свою руку.
— Мама сказала «дерьмо»! — хихикает Хейзел, поглаживая кота, сидящего рядом с ней.
— Фу-у, дерьмо, — хихикает Севи, расположившись на полу в ногах у Келли. — Дерьмо. Дерьмо. Дерьмо.
Тут же взглядом я ищу Фин, гадая, будет ли «дерьмо» следующим словом, которое она произнесет. Нет. Ей плевать на все. На ее тарелке лежит блинчик, и она запихивает его в рот.
Я смотрю на Келли, чтобы убедиться, что с ней все хорошо.
— Ты в порядке, дорогая?
Жена подставляет запястье под струю холодной воды.
— Да, просто обожглась.
После завтрака я собираюсь на работу. К счастью, сегодня пятница. Пока я не успел выйти за дверь, Келли, шлепая по холлу босыми ногами, останавливает меня.
— Так ты серьезно?
— По поводу? Что не буду косить газон? Абсолютно. Нахрен эту леди из ТСЖ.
Жена хмурится, покусывая пальцы.
— Нет, я не о том. Но мы поговорим об этом позже. Я имею ввиду рыбалку с Оливером.
Я беру ключи со столика рядом с дверью.
— Да, я серьезно.
— Не обещай ему того, чего не выполнишь.
— Не буду.
Знаю, вас передернуло. Надеюсь, сыну не придется снова вызывать «Убер». На лице Келли читается облегчение, она расслабленно опускает плечи.
— Спасибо.
Я наклоняюсь, прижимая ее к своей груди.
— Скажешь мне спасибо сегодня вечером. Как насчет того, чтобы вместе поужинать?
Ее взгляд загорается.
— Правда? Как? Только мы? Без детей?
Я подмигиваю и целую изгиб ее шеи.
— Давай оставим их, — шепчу я и нежно облизываю ее кожу.
По телу жены пробегает дрожь. Келли отстраняется, но в ее усталых глазах горит огонек надежды.
— Посмотрим, смогу ли я найти няню.
Еще до того, как Мара заболела, каждый вечер пятницы мои родители присматривали за детьми, чтобы я и Келли могли где-нибудь отдохнуть. Обычно выход в свет для нас означал секс в машине по дороге в ресторан, а затем еще один по дороге домой, потому что после рождения Севи дома секса просто не было. Первый год своей жизни сын спал в нашей постели. Знаю, я относился к тем родителям, которые утверждают, что никогда не позволят ребенку спать в своей постели. Но когда ваш ребенок плачет так, словно его убивают, вы очень быстро меняете свое мнение ради нескольких часов сна.
Извините, я на мгновение отвлекся. Мое мнение таково… я хочу пойти на свидание с женой, а детям туда вход запрещен.
* * *
Кажется, я вам уже говорил, но я начинаю ненавидеть свою работу. Мало того, что работать на своего брата — это тихий ужас, так я еще и скучаю по работе на ранчо и в ремонтной мастерской моего дяди. Слышали поговорку о том, что у соседей трава всегда зеленее? Эта работа определенно стала занозой в моей заднице. Я даже не могу назвать ни одной причины, почему согласился на нее (кроме той, что устал отовсюду слышать «Сочувствую твоей потере»).
Каждый раз, когда я это слышал, мне хотелось перерезать человеку глотку. Но хуже этих слов было осознание того, что моя дочь умерла, и я не мог этого изменить. Поэтому я перевез всю свою семью в этот балаган.
Когда сегодня утром я приезжаю на работу, Сианна стоит возле автосалона рядом с большими стеклянными дверьми, держа сумку. Как только она замечает меня, ее взгляд проясняется. Я знаю Сианну, наверное, с десятилетнего возраста. Она для меня как сестра, и от того, что я знаю о романе моего брата с другой женщиной, у меня мурашки по коже при виде его жены.
— Ноа, — выдыхает она мое имя, как бы благодаря за то, что кого-то здесь увидела. — Можешь передать сумку Нику? Он оставил ее дома. Сегодня утром он должен был отвезти ее в клинику.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Да, конечно. — Обняв женщину, я тянусь к сумке.
Ее темно-карие глаза вылезают из орбит, когда она видит, как я небрежно забираю у нее сумку. Сианна с придыханием произносит:
— Поосторожнее с этим. Там мои будущие дети.
— Твои дети?
— Понимаю, это сумасшествие, но мы решили попробовать ВМИ.
Не знаю, как вы, но сперма моего брата — последнее, что я хочу держать в руках. Он переходит все границы, о которых я даже не подозревал и которые никогда не хотел пересекать сам. Я хочу выкинуть сумку и закричать: «Только не это!»
— Уверен, что Ник на работе. Ты точно не хочешь сама отдать ему сумку? Честно говоря, доверить мне заботу о детях не лучшая идея.
И я не хочу это делать.
— Ой, да ладно, — смеется Сианна, ее темные волосы развеваются на ветру. — Ты замечательный отец.
Я ничего не говорю.
— Просто отдай ему сумку. Он знает, что там находится. Бедный парень настолько сосредоточился на обучении нового менеджера по продажам, что на прошлой неделе почти не бывал дома. Не хочу его беспокоить. Он говорил, что придет пораньше, чтобы поработать.
К моему горлу подступает тошнота, потому что я хочу впустить Сианну в здание, чтобы она своими глазами увидела, что там происходит. А еще лучше, чтобы Ава увидела, что Ник женат, и чтобы они сейчас же прекратили все, чем бы там ни занимались. Но я этого не делаю. Я стою и смотрю на нее как последний идиот.
— Ладно, мне нужно идти. — Сианна указывает на свою машину, из окна которой собака, сидящая на переднем сиденье, высовывает голову. — Я опаздываю на встречу с нашим дизайнером, но передай Келли привет и скажи, что мы должны поскорее встретиться.
Я снова киваю. Обняв Сианну еще раз, я говорю, что рад был ее повидать, а потом ищу ключи от магазина, держа в сумке то, что, надеюсь, не является спермой моего брата. Сианна уезжает, а я захожу в магазин, перебарывая тошнотворное чувство, которое пробегает по моим венам.
Это из-за того, что Райкер — бестолковый мелкий говнюк, а после случая с огнетушителем все стало хуже. Он — мой главный механик, так что теперь я чаще всего остаюсь с малолетками, которые проводят практически все время, уткнувшись в телефоны.
О, точно! Вы же не в курсе про инцидент с огнетушителем. Рассказываю о событиях последних дней.
Все началось примерно неделю назад, когда Райкер в течение дня бросал нас на сорок пять минут. Это означает, что он сидел в туалете и пялился в телефон, а мы были завалены гарсонами. Если вы не знакомы с термином «гарсон», то так мы называем людей, которые оставляют машину на обслуживание и сидят в зале ожидания, пока мы не закончим работу.
В общем, когда Райкер просидел на толчке почти час, мне это надоело, я открыл дверь кабинки и опустошил на него содержимое огнетушителя. Когда он вышел из туалета, то был белым с ног до головы и ржал. А потом на протяжении трех часов его выворачивало наизнанку. Видимо, у него была аллергия на какой-то компонент.
По сути, этот инцидент стал началом войны между нами и закончился тем, что вчера он ударил меня. Естественно, я ответил. И теперь за нами присматривает отдел кадров.
А знаете, за кем им следует присматривать?
За моим гребаным братом. Потому что первое, что я вижу, когда прихожу на работу, — то, как Ава и Ник трахаются в его кабинете. А я просто искал ключ от магазина, ведь он (по какой-то причине) заперт на замок. Это свидетельствует о том, что Райкер сегодня не явился на работу, потому что он всегда открывает магазин по утрам. Но вернемся к более важному и весьма неловкому моменту, в котором я увяз. Я вижу, как мой брат трахает кого-то, кто точно не является его женой. Вас ведь это не удивляет?
Думаю, нет. Интересно, Ник удивился бы, если бы узнал, что я держу в руках его гипотетических детей, пока сукин сын мутит воду на стороне?