Читать интересную книгу Я рискну (ЛП) - Тессьер Шантель

Он подходит к шезлонгу и садится. Он склоняет голову и проводит рукой по своим темным волосам.

— Все в порядке? — спрашиваю я, не ожидая ответа.

Он поднимает на меня глаза.

— Я не могу… Я не могу выбросить тебя из головы, — тихо признается он.

— Что?

— То, что ты сказала мне вчера вечером в клубе. Я не могу это забыть.

Я вздыхаю.

— Коул, пожалуйста…

— Просто выслушай меня, — прерывает он меня.

Я слезаю с плота и подплываю к краю, положив предплечья на борт. Его голубые глаза следят за каждым моим движением, и я не могу расшифровать его взгляд.

— Я знал одну женщину, которой воспользовались. Она была сильной, но я все равно видел, как ее это гложет. — Он отводит от меня взгляд. — Я ненавидел то, что не мог помочь ей. Спасти ее от воспоминаний. И от предательства. — Он сглатывает. — Она была как ты. У нее никого не было. — Его глаза возвращаются к моим, и я пытаюсь проглотить комок в горле. — Ты знаешь, что я бы никогда не позволил Дику прикасаться к тебе, верно?

Я отворачиваюсь от него, потому что нет, я этого не знала. Той ночью на кладбище и потом снова в клубе — он никогда не сделал и шага, чтобы остановить его.

— Киллан? — не могу не спросить я.

— Я проверял его.

— Что это значит?

Он проводит рукой по волосам.

— Он хочет тебя, Остин.

— Да, мертвую, как и все остальные.

Я фыркнула.

— Нет. Он хочет то, что между твоих ног, милая. Дик подманивал его. Мне пришлось действовать.

Я опускаю глаза на свои руки на мокром бетоне, избегая его взгляда.

Он тяжело вздыхает, и я поднимаю на него взгляд. Он смотрит на меня сверху вниз.

— Просто знай, я никому не позволю прикасаться к тебе, Остин. Никому, кроме меня. — Я никогда не видела его голубые глаза такими мягкими. И я ненавижу то, что это заставляет меня чувствовать тепло внутри, как будто кто-то действительно хочет защитить меня. Это безумие — думать о Коуле в таком ключе. Может быть, это просто еще одна из его игр.

— Я хочу, чтобы ты рассказала мне…

— Я не говорю об этом, — прерываю я его.

Его челюсть становится острой.

— Почему?

Я смеюсь, как будто это было смешно.

— Потому что это никого никогда не волновало, — огрызаюсь я.

Он встает и подходит ко мне. Наклонившись, он берет меня за руку и осторожно поднимает ее. У меня нет другого выбора, кроме как вылезти из бассейна, когда он подтягивает меня к себе. Он закрывает мне лицо и притягивает мое тело к своему, вода мгновенно промочила его одежду.

— Мне не все равно.

— Почему? — нервно спрашиваю я. — Ты причинил мне боль. Я не собираюсь рассказывать тебе что-то только для того, чтобы ты играл со мной в какую-то больную игру.

— Все не так, — рычит он.

— Тогда на что это похоже, Коул? Потому что у меня уже голова болит, когда я пытаюсь это выяснить, — огрызаюсь я.

Он делает шаг назад, проводя рукой по своим всклокоченным волосам. Его белая футболка и джинсы прилипли к телу.

— Просто скажи мне одну вещь.

— Какую? — спрашиваю я, потирая виски. Я не вру, что у меня болит голова.

— Твоя мать отправила тебя сюда, чтобы защитить тебя, так? Чтобы он не мог тебя тронуть? — Его мягкие глаза встречаются с моими, и я не могу заставить себя причинить ему боль. Не после того, что он рассказал мне о подруге, которой он не мог помочь. Ему не нужно было называть ее имя, но я знаю, что он говорил о старшей сестре Илая.

— Да, — говорю я.

— Остин. — Он хватает меня за руку и притягивает к себе. — Ты только что солгала мне. — Его глаза сужаются на моих.

Стиснув зубы, я спорю.

— Нет, я не…

— Хватит врать! — прерывает он меня. — И скажи мне правду, Остин!

Мой гнев растет от того, что он так хорошо меня читает. И теперь, когда он знает, он никогда не сдастся. Коул неумолим. Он делает все, что нужно, чтобы получить то, чего он хочет.

— Правду? Правда в том, что она подумала, что я одеваюсь слишком вызывающе рядом с ним. Ей не нравилось, что я носила шорты в стоградусную погоду, и что он пялился на меня, когда я проходила через комнату. Ей не нравилось, что мои джинсы не были на два размера больше. Она обвиняла меня каждый раз, когда он прикасался ко мне. — Гневные слезы застилают мне глаза. — Она обвиняла меня, когда обнаружила, что я забилась в угол на кухне, а его рука залезла мне в рубашку, — кричу я, отпихивая его. — Она обвинила меня, когда нашла его пьяным в отключке в моей постели, когда я гуляла с друзьями. — Он смотрит на меня сверху вниз, его голубые глаза темные, а челюсть острая. — Ты этого хочешь? — кричу я и снова пихаю его. — Ты хочешь знать, что независимо от того, что я сделала, чтобы остановить его, этого никогда не было достаточно для нее? — Я задыхаюсь. — Ей было все равно, что я не вернулась домой. Она все равно не хотела меня там видеть. Это только то, во что она хотела, чтобы мой отец поверил. Ей было все равно, что я принимаю наркотики. Это она давала их мне. И ей, блядь, было наплевать на меня. — Первая слеза скатывается по моей щеке, и его голубые глаза следуют за ней.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Он сглатывает.

— Остин…

— Ей было все равно, Коул. — Мой голос трещит. — Ты был прав. Это то, что ты хочешь услышать? — Я дрожу, ненавидя признаваться ему в этом. — Она предпочла его мне.

Он делает шаг ко мне и обхватывает руками мою талию. Я зарываюсь головой в его мокрую грудь и прикусываю нижнюю губу, чтобы сдержать рыдания. Чтобы сдержать свои эмоции.

Его руки крепко обхватывают меня.

— Мне жаль. — Он дышит, целуя мои волосы.

Искренность в его словах заставляет меня потерпеть неудачу. Пятнадцать лет молчания вырываются наружу, как прорыв плотины. И из всех людей, кому я могла бы рассказать, я рассказываю единственному парню, который может использовать это против меня. Он не заслуживал правды, но часть меня хотела, чтобы кто-то заботился обо мне так долго. Кто-то сказал бы мне, что она была не права. И что я имею значение.

ГЛАВА 21

КОУЛ

Она рыдает в мою рубашку, а я просто стою здесь, обнимая ее. Не зная, что, блядь, сделать для нее.

У меня нет слов. И я никогда не чувствовал себя так раньше. Еще вчера я хотел разорвать эту девушку на куски. Но я не понимал, что она уже разрушена. Просто она скрывает это гораздо лучше, чем я когда-либо мог бы.

Я наклоняюсь, просовываю руку под ее ноги и поднимаю ее. Я сажусь в шезлонг, и она сворачивается калачиком у меня на груди.

Я смотрю на пасмурное небо, и мои зубы сжимаются. Мне не нравятся ситуации, которые я не могу контролировать. А ее мать и парень в Калифорнии — это то, с чем я ничего не могу поделать. То же самое с Брюсом. Что, если он решит сказать «к черту нашу сделку» и отправить ее обратно? Что, черт возьми, мне тогда делать? Я не могу ее отпустить. Только не к этим никчемным кускам дерьма.

Она успокаивает дыхание и перекладывается на мои колени, усаживаясь поудобнее. Я поднимаюсь и вытираю слезы с ее лица. И чувствую вину за то, что все еще нахожу ее великолепной, когда она плачет.

— Ты можешь идти, — говорит она, вставая и отстраняя меня.

Я хватаю ее за руку и тоже встаю. Обхватив ее лицо, я смотрю в ее слезящиеся глаза. Я держу ее за щеку, но она отворачивается от меня, прикусив нижнюю губу. Вы можете увидеть стыд, написанный в ее глазах. Ей неприятно, что она выставила себя такой слабой передо мной. Что я заставил ее так легко сломаться.

Мне это нравится. Наконец-то я могу использовать что-то, чтобы приблизиться к ней. Чтобы заставить ее доверять мне больше. Нуждаться во мне больше. Больше никакого этого дерьма туда-сюда. Несмотря на то, что мне нравилась ее борьба, это мне нравится больше. Держать ее. Никто никогда не нуждался во мне, кроме Лилли. И это совсем другой вид потребности.

Но когда ее глаза возвращаются к моим, я понимаю, что Бекки была права. Если бы она попросила меня, я бы сжег этот город дотла ради нее. Неважно, кто стоит на моем пути.

Я прижимаюсь губами к ее губам, нуждаясь в ней так же сильно, как она нуждается в ком-то, кто защитит ее от матери и парня.