Улыбка все еще на его лице. Те сомнения, которые он испытывал к ней прошлой ночью, давно исчезли.
— Серьезно? — удивленно спрашивает Дик. — Но как ты…?
— Как она вообще узнала, кто он? Или где он был? — огрызается Киллан, перебивая его. — Как много ты, блядь, ей рассказал?
Я скрещиваю руки на груди.
Он рычит.
— Коул…
Я смотрю на нее, и она улыбается мне. Как будто меня только что поймали на большой лжи.
— В ту ночь мы убили Джеффа. Помнишь, мы что-то слышали? Это была она. Она была там, и она наблюдала за нами. — Я им не рассказывал, потому что они никогда не спрашивали, откуда она взялась и как я ее нашел.
— Господи!
— Я шантажировал ее. — Я посмотрел на Остин. — Я попросил Дика позвонить мне на мобильный. Я взял нож и порезал ей руку.
— Швы… — Шейн шепчет про себя, начиная складывать два плюс два.
— Потом я взял нож и пырнул им Джеффа. Сказал ей, что, если она пойдет в полицию, они могут связать ее с телом, и она станет подозреваемой.
Беннетт выглядит забавным. Шейн нервно проводит рукой по волосам. Киллан выглядит взбешенным, а Дик пишет смс на своем телефоне.
— Позже той ночью она прислала мне видео, на котором она сжигает тело.
— Какого хрена? — кричит Киллан.
— Сказала мне, что нет никаких улик, чтобы ее обвинить. На следующий день я отвез ее к нему на работу и объяснил, почему мы его убили.
Дик улыбается, глядя на свой телефон, но обращается ко мне.
— Хорошо.
— Какого хрена ты нам все это не рассказал? — требует Киллан.
— Я никому не говорила, — огрызается она.
Он поворачивается к ней лицом, и я выгибаю грудь, готовый к драке. Если он пойдет на нее, я его прикончу.
— Тебе нужно уйти, — огрызается он.
Она встает с дивана, ее зеленые глаза полны ярости. Она одаривает его зловещей улыбкой, как будто это был ее план с самого начала, а затем ее глаза встречаются с моими.
— С радостью. — Она поворачивается и направляется к двери.
— Не смей выходить за дверь! — кричу я, и она останавливается. Я смотрю на парней. — Все вышли, кроме Остин и Шейна.
— Коул…
— Убирайтесь на хрен!
Они все смотрят друг на друга в течение долгого момента, а затем их взгляды обращаются к ней. Она поднимает подбородок и смотрит в глаза. Один за другим они начинают уходить, никто не говорит ни слова.
Остин остается на месте, а Шейн встает передо мной.
— Я не знал, что она планировала, чувак.
Она закатывает глаза на то, что он ее сдал. Но все они это сделают. Они не обязаны ей хранить верность.
— Почему ты пошла к нему? — спрашиваю я ее.
Она не отвечает.
Я снова поворачиваюсь к Шейну. Он говорит без того, чтобы я спрашивал дважды.
— Она сказала, что знает, каково это, когда мужчина поднимает на нее руки и не может остановиться…
Я смотрю на нее, а она сверлит дырки в его голове.
— Остановись. — Я поднимаю руку, чтобы прервать все, что он еще скажет. Я подхожу к ней.
— Кто тебя ударил? — Я требую. Она говорила, что я могу выдержать удар, но я никогда не задумывалась об этом. До этого момента.
Ее жесткие глаза встречаются с моими.
— Дело не во мне.
— Чушь! — огрызаюсь я.
— Я просто хотела помочь сестре Илая.
— Она мертва, — рычу я.
— Да, я, блядь, знаю это. — Ее голос становится громче.
Я глажу ее по щеке, смягчая свой голос.
— Кто тебя ударил?
Она вздрагивает, как будто я дал ей пощечину, и отстраняется.
— Моя жизнь — не твое дело.
Мой отец сказал, что парень ее матери издевался над ней, но тогда я подумал, что он имел в виду ее маму. Это была она.
— Это был парень твоей матери, верно? — Ее челюсть заостряется, а глаза снова переходят на Шейна. — Она знала, что он прикасался к тебе? — Она отворачивается от меня. — Ты кому-нибудь рассказала? — требую я.
Она снова смотрит на меня.
— Как будто я рассказывала людям о тебе? — огрызается она. — Ты шантажировал меня. Дважды.
— Это другое.
— Как? Ты предложил меня Киллану. Ты позволил Дику расстегнуть мои брюки.
Глаза Шейна расширяются, но я игнорирую его.
— Я говорю о том, что он ударил тебя. — Мои глаза сужаются на нее. — Он трогал тебя раньше?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Она прикусывает нижнюю губу и смотрит вниз на свои черные Chuks.
— Остин? Это серьезно.
Она откидывает голову назад, смеясь, но это вынужденно.
— Что ты собираешься делать, Коул? — Ее зеленые глаза снова встречаются с моими, и она широко разводит руками. — Собираешься поехать в Калифорнию и шантажировать его? Убить его?
— Так он прикасался к тебе? — спрашиваю я сквозь стиснутые зубы.
Она проводит рукой по волосам.
— Я не собираюсь это обсуждать.
— Нет, собираешься, — огрызаюсь я.
Она скрещивает руки на груди.
— От разговоров ничего не изменится.
— Он изнасиловал тебя? — требую я.
Шейн переминается с ноги на ногу.
— Нет, — отвечает она, но это не ослабляет напряжение в моем животе.
— Послушай. — Ее глаза встречаются с моими. — Я думала, мы не собирались этого делать? — Я сжимаю кулаки. Она права, но Брюс только и ждет первой возможности вернуть ее. У меня с ним сделка, но это не значит, что он не наебет меня в любой момент.
— Просто скажи мне, что он сделал. — Ее сузившиеся глаза переходят на Шейна, и он отворачивается от нее, чувствуя вину за то, что бросил ее под автобус.
— Нет, Коул! — огрызается она, ее гнев берет верх. — Этот разговор окончен! — Она поворачивается ко мне спиной и начинает идти к двери.
— Остин!
Она поворачивается ко мне лицом, ее длинные волосы бьют ее по лицу, пока она идет спиной к двери.
— Вот что я тебе скажу, Коул, когда ты захочешь поделиться со мной своими секретами, я поделюсь с тобой своими. — И с этим она крутанулась на месте и вышла, хлопнув дверью.
Мы с Шейном стоим в тишине, и я сжимаю руки в кулаки. Я не должен был заставлять ее саму ехать сюда. Тогда бы она не смогла уйти.
Я кручусь на месте, снимаю футболку и иду к боксерской груше. Это моя палочка-выручалочка, когда мне нужно выместить злость.
— Мне жаль, парень, — говорит Шейн, прочищая горло.
— Не повторяй того, что ты слышал сегодня вечером, — говорю я, прежде чем начать колотить по мешку, представляя, что это лицо парня ее матери, пока мое плечо не закричит от боли.
_________________________________
Во вторник утром я сижу на четвертом уроке, пока все остальные укладывают свои вещи в сумки. Звонок готовится прозвенеть, и я смотрю на ее пустое место рядом со мной. Прошлой ночью я не выспался. Я метался и ворочался, представляя ее в детстве — то, что сделал с ней мамин парень, и это заставило меня думать о Лилли. Как зол этот мир и как много мужчин воспользовались бы маленькой девочкой, которая не может защитить себя. У которой нет никого, кто мог бы защитить ее. Это привело меня в ярость. Остин — прекрасный пример этого. Я пользовался ею с тех пор, как положил на нее глаз.
Я встал и забрался в постель к Лилли. Я прижал ее к себе и поцеловал ее волосы. От мысли, что кто-то может причинить ей боль, меня тошнит, но никого не волнует, что случится с Остин.
Пока я лежал и пытался понять, как мне защитить Лилли от зла, мои мысли возвращались к Остин. Я ненавижу то, что она отказалась рассказать мне, что натворил этот кусок дерьма — бойфренд ее матери. Сколько ей было лет, когда он впервые ударил ее? Прикоснулся к ней? Защищала ли ее мать?
От нее не было никаких вестей, но желание взять телефон и написать ей было сильным.
Звенит звонок, и я иду по коридору в кафетерий и сажусь за наш обычный столик.
Входит Дик с Бекки на руках, и они смеются так, будто у них нет ничего, кроме шуток. Впервые я завидую своему лучшему другу. Он может выключиться, как выключатель. Он может в одно мгновение превратиться из убийцы в гребаного комика. Не я. Я ненавижу мир. Я ненавижу себя. И я ненавижу Остин.
Нет, не ненавидишь.