Андрейка висел. Шероховатая кромка доски больно резала ему пальцы. В ладони впились тонкие острые занозы. Стиснув зубы, парень не сдавался, терпел. Он напряженно искал способ прогнать хищника от света. Наконец, собрав все силы, подтянулся до уровня верхней доски, сорвал с головы шапку-ушанку и, удерживаясь на одной руке, замахал ушанкой в воздухе. Любопытство медведя взяло верх. Он поднял голову и, втягивая ноздрями воздух, направился к борту. В этот момент шапка, пролетев мимо него, хлопнулась возле спуска с площадки. Хищник, вероятно, принял шапку за нерпичью ласту, до которых, как известно, медведи большие охотники. Андрейка воспользовался этим моментом. Перелез через борт, схватил одного гольца, второго, третьего, четвертого и стал швырять их за борт площадки. Хищник остановился, проследил, куда улетела рыба и, круто повернувшись, направился к выходу. Долго еще слышно было, как косолапый сопел и кряхтел, спускаясь по крутой неудобной лестнице.
Мигалка вновь заработала. Яркие лучи ацетиленовой лампы, разрезая ночной мрак, рванулись к проливу. Андрейка только сейчас почувствовал страшную усталость во всем теле. Он еле держался на ногах. Голова кружилась, к глазам подступали слезы. Облокотившись на борт, он с минуту стоял без движения. А в море десятки живых огоньков один за другим медленно ползли к проливу. На душе у Андрейки стало легко; он улыбнулся. Но при мысли, что зверь снова может вернуться на площадку и проверить, не осталась ли еще рыба, он снова встревожился. Медведь не выходил у него из головы. Спускаясь по лестнице, парень то и дело поглядывал вниз: не там ли страшный хищник На последнем повороте Андрейка остановился. До земли оставалось не более трех–четырех метров. Широким кругом лежала бледная тень маяка. Валялись обрезки досок, чурки, горбыли. Возле основания маяка лежали оставшиеся от фундамента каменные плиты, щебень «Куда же ушел медведь? — размышлял про себя Андрейка. — Уж не забрался ли опять в сарай за новой добычей? А может, тут бродит?.. Нет, не видно». Где-то далеко, в тундре, тявкнул два раза песец и смолк Немного погодя прокричала в соседнем озерке горластая гагара, пискнула спросонья на скале за мысом чайка, и опять тишина Но что это? Будто у речки, по направлению избушки, что-то треснуло. Вскоре опять затрещало. «Так и есть, медведь, — решил Андрейка. — Ясно, что в сарае бочку с гольцом ломает».
Чуть не кубарем скатился парень с лестницы — и прямо к будке, где находилась заряженная пулями двустволка Из-за будки, словно привидение, вывернулся хищник с гольцом в зубах и встал на дыбы. Захваченный врасплох, Андрейка все же успел схватить ружье, и через несколько мгновений медведь лежал, растянувшись близ маяка, убитый почти в упор.
…Теперь Андрейка уже большой, и не ученик седьмого класса из города Нарьян-Мара, и не Андрейка, а Андрей Викторович, студент-биолог Ленинградского университета. Когда я прихожу его навестить, первым долгом останавливаюсь перед огромной шкурой белого медведя, прибитой к стене над кроватью.
СОВРЕМЕННИЦА ДИНОЗАВРОВ
Представьте себе, что на улице вашего города или села появился живой динозавр. Такое может приключиться только во сне или в научно-фантастическом фильме. И, конечно, никакому ученому не придет в голову разыскивать ныне здравствующих динозавров.
Однако многие зоологи мечтают заполучить экземпляр современницы динозавра — рыбы коэлякантус. Коэлякантусы появились ни много, ни мало — 60 миллионов лет назад и считались вымершими вместе с другими чудовищами мезозойской эры. Они были известны науке только по отпечаткам, сохранившимся в отложениях той далекой поры. И вдруг среди ученых распространилась, казалось бы, невероятная весть: коэлякантус преспокойно дожил до нашего времени.
Это произошло 22 декабря 1938 года. Траулер, производивший лов рыбы в Индийском океане, зашел в порт Ист-Лондон в юго-восточной Африке. Рыбаки рассказывали, что среди улова имеется огромная рыбина весом свыше 50 килограммов, какой им прежде никогда не доводилось видеть.
Этот слух дошел до хранительницы местного музея — Куртнэ-Латимер. Латимер отправилась на траулер, осмотрела и обмерила диковинную рыбу. Длина ее оказалась свыше полутора метров, цвет синевато-стальной. Тело рыбы было покрыто толстой чешуей. Обращали на себя внимание выдающаяся вперед массивная челюсть, а также торчавшие в разные стороны плавники, которые напоминали собой конечности животных.
Куртнэ-Латимер не сумела определить, что это за рыба, и сообщила о находке самому известному в Южной Африке знатоку рыб — профессору Смиту.
Смит установил, что диковинная рыба — не что иное, как коэлякантус. Находка коэлякантуса представляла огромный интерес для науки. Эта рыба считается ближайшим родичем тех, которые в ходе эволюции сумели приспособиться к условиям жизни на суше и являются предками современных животных и самого человека.
Коэлякантуса перевели из разряда ископаемых в разряд ныне существующих рыб и назвали в честь хранительницы музея в Ист-Лондоне — «латимерией».
Но первая пойманная латимерия явилась только своеобразным сигналом для ученых: ее не удалось сохранить. Профессор Смит решил во что бы то ни стало заполучить второй экземпляр.
Он отпечатал и стал распространять листовки, в которых содержалось подробное описание латимерии и обещание награды тому, кто ее поймает.
Однако начавшаяся вскоре вторая мировая война отвлекла внимание от диковинной рыбы. Война окончилась; профессор Смит еще активнее, чем прежде, продолжал свои поиски, но латимерия словно вернулась назад, в девонский период, — больше о ней не было слышно.
В 1952 году Смит внезапно получил телеграмму от английского капитана Ханта, который прочел одну из его листовок. В телеграмме говорилось, что в районе принадлежащих Франции Коморских островов (в Индийском океане) поймана рыба, которая подходит под описание Смита.
Коморские острова находились в трех с половиной тысячах километрах от южноафриканского города, где жил профессор Смит. В жарком климате пойманная рыба не могла сохраниться долго. Тогда профессор Смит решил просить у главы тогдашнего правительства Южно-Африканского Союза — Малана, чтоб тот предоставил ему военный самолет. Малан был отъявленным врагом передовой науки и не раз выступал против эволюционной теории Дарвина. Однако он, к счастью, не сообразил, что подробное изучение такой рыбы, как коэлякантус, даст новое подтверждение правильности эволюционной теории. К тому же Смит обещал, что если пойманная рыба окажется отличной от латимерии, то он назовет ее в честь Малана.
Благодаря этому он получил в свое распоряжение военный самолет и вылетел на Коморские острова Между тем пойманной рыбе угрожало быстрое гниение Рыбак Ахмед Гуссейн, вытянувший ее с глубины свыше 180 метров, не читал листовок Смита и вынес ее на рынок вместе с остальным уловом. Там ее и распознал местный учитель. Врач-француз, по фамилии Гарруст, набальзамировал рыбу еще до прибытия самолета профессора Смита.
Исследовав эту рыбу, профессор Смит обнаружил, что она несколько отличается от латимерии, пойманной в 1938 году, и назвал ее в честь Малана — «маланией».
Когда обо всем этом стало известно в Париже, известный французский зоолог профессор Мийо поспешил на Мадагаскар, чтобы организовать лов и изучение коэлякантуса на месте (Коморские острова находятся в районе Мадагаскара).
Работники научно-исследовательского института в Тананариве (столица Мадагаскара) обнаружили, что коэлякантус давным-давно известен рыбакам Коморских островов, которые зовут эту рыбу «комбесса». О комбессе были сложены различные сказания: говорили, что это рыба-людоед, что она по ночам вылезает на берег, и так далее. Комбесса попадается с сентября по январь на глубине в 150-400 метров. Рыба эта хищная, — в ее желудке находили остатки других рыб. Рыбаки утверждали, что однажды была поймана такая рыба весом свыше 90 килограммов.
Когда жители Коморских островов узнали, что за каждую комбессу установлено значительное вознаграждение, все они стали мечтать о поимке нового экземпляра.
В сентябре 1953 года это удалось рыбаку Хумаду Хасани. Выехав на ночной лов на своей лодочке, Хасани почувствовал вдруг сильный толчок. Он полагал, что на его крючок попалась акула, и стал медленно подтягивать ее к лодке. После получасовой борьбы рыба показалась на поверхности. Раньше рыбаки обычно убивали больших рыб ударами весла. Так именно поступил в 1952 году Ахмад Гуссейн и при этом сильно повредил коэлякантуса. Хумад Хасани действовал осторожнее и умертвил рыбу, не повредив ее.