— Потому что в меня стрелял какой-то придурок.
В ужасе я вырываюсь из его объятий и смотрю на него, ища дырки.
— Что? Вот дерьмо! Куда?
— В плечо. Расслабься. Это всего лишь царапина.
— Царапины так не кровоточат! Дай-ка я посмотрю... Снимай рубашку!
Кейдж снисходительно улыбается мне, как будто я какой-то капризный ребенок.
— Не прошло и шестидесяти секунд, как она уже пытается раздеть меня догола.
Уперев руки в бока, я сердито смотрю на него.
— Не говори обо мне так, будто меня нет в этой комнате. И сними рубашку, пока у меня не случился сердечный приступ.
Его улыбка становится шире.
— И ты говоришь мне, что я властный.
Кейдж выполняет мое требование, быстро расстегивая рубашку. Когда он роняет ее на пол и стоит так передо мной с обнаженной грудью, я на мгновение любуюсь им, прежде чем вспоминаю, что должна делать: искать в нем дырки.
Я быстро нахожу то, что ищу. На внешней стороне его плеча уродливая красная рана, из которой все еще сочится кровь.
— Сядь, — приказываю я, подталкивая его к кровати.
Кейдж садится на край матраса, затем хватает меня за бедра и смотрит на меня, пока я стою между его ног и осматриваю рану, морщась.
— Моя персональная медсестричка. Тебе тоже стоит снять рубашку, — бормочет Кейдж.
Он скользит рукой по моей грудной клетке и сжимает мою грудь.
На мне обычная пижама с шортами для мальчиков и мягкая хлопчатобумажная футболка, под которой ничего нет. Он проводит большими пальцами по моему соску, пока тот не напрягается, затем наклоняется и нежно прикусывает его прямо через ткань.
Это кажется невероятным, но у нас есть более неотложные дела.
— Мне нужно промыть рану, Кейдж. Перестань меня отвлекать.
Кейдж утыкается носом в мою грудь, вдыхая аромат моей кожи. Он шепчет:
— Я скучал по тебе. Я не мог дышать с тех пор, как уехал.
Вспышка радости подобно шипучей таблетке взрывается в моем животе, но я держусь твердо.
— Комплименты ни к чему не приведут. Я принесу антисептик...
Кейдж хватает меня, бросает на кровать и прижимает свое длинное, твердое тело к моему, устраиваясь удобнее между моих раздвинутых бедер.
— Позже, — говорит Кейдж хриплым от желания голосом. — Прямо сейчас мне нужно хорошенько трахнуть тебя. Каждую ночь мне снился твой голос, когда ты кончаешь. Мой член уже несколько недель ужасно болит. Я так тосковал по тебе. Я думаю, ты околдовала меня, маленькая ведьмочка.
Кейдж снова страстно целует меня, его руки зарываются в мои волосы.
Я разрываюсь между желанием промыть эту рану на его плече и желанием почувствовать Кейджа внутри себя. Это битва, которая длится до тех пор, пока он не задирает мою рубашку и не начинает сосать мои затвердевшие соски, всасывая их поочередно.
Я сдаюсь с благодарным вздохом и запускаю пальцы в густую гриву его спутанных волос, выгибаясь навстречу горячему, требовательному удовольствию его рта.
Кейдж прав. Я могу привести его в порядок позже.
В данный момент Кейджу, похоже, не грозит смертельная опасность истечь кровью.
Приподнявшись на локтях, Кейдж стягивает мою рубашку через голову. Затем прижимает мои руки к матрасу и задирает рубашку еще выше, пока она не достигает моих запястий. Кейдж проделывает какой-то магический трюк а-ля Гари Гудини, связывая мои запястья вместе только что снятой рубашкой.
Теперь я связана, смотрю на него широко раскрытыми глазами и с бешено бьющимся сердцем.
— Моя пленница, — шепчет он, а его глаза горят огнем. — Только посмей пошевелить руками, и я тебя накажу.
Дрожа от желания, я облизываю губы.
— Я отменила свое разрешение на то, чтобы ты отшлепал меня, помнишь? Я сказала, что сначала ты должен позволить мне сделать это с тобой.
Кейдж лишь улыбается.
— У меня в запасе найдется немало других способов наказать тебя, красавица.
Я перехожу на фальцет.
— Серьезно? Например?
— Пошевелись и узнаешь.
Я сглатываю. Делаю несколько глубоких вдохов. Пытаюсь не потерять сознание.
Усмехнувшись, Кейдж снова опускает голову мне на грудь. Он щедро одаривает мои груди вниманием, пока я не начинаю извиваться и задыхаться под ним, желая, чтобы его умный язык был где-то в другом месте.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Кейдж прокладывает свой путь вниз по моему телу, целуя мой живот и бедра, сжимая мою плоть, лаская меня своими большими, грубыми руками. Кейдж утыкается лицом между моих раздвинутых бедер, глубоко вдыхает в промежность моих мальчишеских шорт, затем выдыхает с тихим стоном.
Мои щеки пылают. Я сжимаю руки в кулаки, отчаянно пытаясь не начать задыхаться.
Кейдж стягивает с меня шорты, бросает их на пол, а затем одаривает мою киску французским поцелуем.
Когда я издаю стон в состоянии близком к беспамятству, Кейдж издает жужжащий звук, который эхом отдается во мне.
— Скажи, что скучала по мне, — шепчет Кейдж, облизывая меня, будто я рожок мороженого.
— Ты же знаешь, что да. О… о…
Кейдж скользит толстым пальцем внутрь меня.
— Насколько?
— Так сильно. О, боже. Пожалуйста, не останавливайся. Это удивительно.
— Что, это?
Кейдж толкается пальцем глубже, затем сосет мой клитор, обводя языком вокруг, пока я не издаю стон, беспомощная, говоря ему в порыве своей искаженной реальности, как сильно я люблю это. Как сильно мне это нужно.
Как сильно Кейдж мне нужен.
— Ты хочешь сначала кончить на мой член или на мое лицо, любовь моя?
Любовь.
Я всхлипываю, покачивая бедрами. Мое сердце расширяется в груди, пока не остается места ни для чего другого. Даже моим легким становится тесно. Меня так переполняют эмоции, что едва могу дышать.
Когда я не отвечаю ему, Кейдж ползет по моему телу и берет мое лицо в свои руки. Он целует меня, просовывая язык мне в рот.
Я пробую свой вкус на языке Кейджа. Его сердце колотится в моей груди.
Он говорит отрывисто:
— Ты моя хорошая девочка? Ты моя?
Мои глаза медленно открываются. Кейдж парит надо мной, красивый и напряженный, его глаза полны страстного желания.
Меня охватывает трепет. Мне кажется, что я лечу и падаю одновременно.
Мой голос звучит едва слышным шепотом.
— Ага. Я твоя. Я безраздельно твоя. Пожалуйста, трахни меня.
Кейдж просовывает руку между нашими телами, расстегивает ремень и возится с молнией.
— Повтори еще раз.
— Пожалуйста, трахни меня.
— Нет, не это.
Его член выпрыгивает из брюк. Он горячий и твердый, прижимается ко мне, подталкивает, хочет скользнуть внутрь.
— Я... я твоя. Только твоя... Безраздельно.
Кейдж толкается в меня с удовлетворенным ворчанием, затем приподнимается на локтях и снова глубоко целует меня, дергает, тянет за волосы и трахает, жестко вонзаясь в меня.
Я пытаюсь держаться, чтобы это продлилось, но я уже на грани, вот-вот разлечусь на атомы. Ощущение, как Кейдж растягивает меня, толкается в меня, звуки стонов его удовольствия где-то у меня во рту, когда он берет меня, – это все чересчур для меня.
Я кончаю сильным, внезапным рывком. Откинув голову на кровать, я кричу, содрогаясь.
Когда я кончаю, Кейдж изливает грязный поток похвалы и обожания, горячо рыча мне в ухо.
— Да, черт возьми, тебе лучше кончить для меня, моя прекрасная девочка. Ты чертовски промокла, такая мокрая, такая тугая, такая идеальная. Мне нравится, как ты себя чувствуешь. Мне нравится твой вкус. Как ты говоришь. Как ты пахнешь. Ты сводишь меня с ума. Я тронулся умом, так долго находясь вдали от тебя. Вдали от твоей милой улыбки, умного рта и этой великолепной пизды, которая принадлежит мне, только мне...
Когда я поднимаю связанные руки над головой и обнимаю Кейджа за шею, он замирает.
— О нет, — выдыхает он. — Что ты сделала?
Извиваясь под Кейджем, я качаю головой и хнычу в знак отрицания.
Его голос становится мрачным.
— Да, ты знаешь.
Он хватает меня за запястья и прижимает их к подушке над моей головой.