которых они живут, и не внушает им никакого сепаратизма. В четырех заседаниях нижней палаты, заседавшей тогда в Люцерне (6, 12—13 февраля и 6 марта), происходили бурные прения по поводу доклада комиссии. Вождь эмансипаторов Секретан говорил, что не следует считаться с предубеждением темных слоев народа против евреев: «Мы здесь представляем просвещение и разум, а не предрассудки народа». Противник эмансипации, Эльмлигер, нарисовал в своей речи мрачную картину будущности Швейцарии после предоставления евреям равноправия; он считал бы наилучшим решением вопроса собрать всех евреев и отправить их к генералу Бонапарту, чтобы он их поселил в Иерусалиме (то было время сирийско-египетского похода Бонапарта и его воззвания к палестинским евреям). После продолжительных дебатов палата незначительным большинством отвергла предложение о равноправии.
Швейцарский парламент оказался, таким образом, консервативнее правительства. Директория, считая невозможным оставить евреев в прежнем бесправии, позаботилась о частичном улучшении их положения: она уравняла евреев «черты оседлости» в правах с иностранцами. Евреям было разрешено проживать не только в двух городках, но и на всей территории кантона Ааргау и приобретать там недвижимое имущество. Но даже с этими облегчениями не могло мириться воспитанное в средневековом духе христианское население кантона. В сентябре 1802 г., во время еврейских праздников, толпа разгромила жилища многих евреев в Эндигене и Ленгнау. Эти беспорядки, вероятно, имели связь с временным уходом французских войск из швейцарских кантонов, где происходили непрерывные столкновения партий. Скоро французские войска вернулись с целью поддержать задуманный Бонапартом новый переворот.
«Медиационным актом» 1803 года Гельветская республика поставлена была в более тесную зависимость от Франции, но зато в ней было восстановлено старое федеративное устройство: каждый кантон снова сделался вполне автономным в своем внутреннем управлении. Евреи очутились под непосредственной властью кантона Ааргау, где находилась их «черта оседлости». В том же году они обратились к Союзному совету конфедерации с петицией, в которой просили об уравнении их в правах с христианским населением. Всесильный французский генерал Ней поддержал петицию. Но когда Союзный совет послал ее на заключение правительства кантона Ааргау, получился ответ, что по новой конституции кантональные власти не могут допустить вмешательство центрального правительства в свои внутренние дела. Кантональное правительство само выработало проект улучшения положения евреев в Ааргау и внесло его на обсуждение в совет кантона; но совет нашел слишком либеральным даже этот умеренный проект, признававший гражданами кантона евреев, проживших там не менее 26 лет (1805). После долгих приготовлений был выработан и затем принят новый закон о евреях кантона Ааргау (5 мая 1809 года), в котором сделаны самые ничтожные уступки либеральному духу времени. В силу этого закона, по выражению швейцарского историка, «евреи имели обязанности, но не права кантональных граждан». «Черта оседлости» была сохранена, но закон великодушно предоставлял право селиться в других общинах кантона, кроме Эндингена и Ленгнау, тем евреям, которые представят свидетельства о своей отличной нравственности, знаниях и промышленном успехе. Но таких доказательств на деле не могли представлять люди, которых правительство продолжало ограничивать в праве передвижения, в выборе промыслов и ремесел. Свободной профессией для евреев оставалось только коробейничество: бедный обитатель «черты» каждое воскресенье взваливал на плечи свою корзину с товарами и начинал обходить селения и деревни в уездах Эндингена и Ленгнау, где продавал свой товар, а в пятницу вечером возвращался в свой дом, чтобы провести с семьей субботний день. С другой стороны, в новом законе было сохранено старое фараоновское правило — недопущение размножения евреев: им запрещалось жениться без разрешения кантональных властей, которое давалось только после представления свидетельства о профессии жениха и его полной материальной обеспеченности.
Таким образом, швейцарцам удалось, после некоторых временных уступок, восстановить старый порядок для евреев еще до наступления общеевропейской реакции. И впоследствии эта консервативная демократия проявит самое упорное сопротивление попыткам эмансипации заброшенной на ее территорию горсти евреев.
ГЛАВА III. НАЧАЛО ЭМАНСИПАЦИИ И КУЛЬТУРНЫЙ ПЕРЕЛОМ В ГЕРМАНИИ
§ 27. Проекты реформ в Пруссии
Внутренняя политика германских государств изменилась не под влиянием французской революции, а под давлением Наполеоновской империи. Французские идеи покорили известную часть немецкого общества, французское оружие покорило немецких правителей и прямо или косвенно привело их к реформе государственного строя. Моментом политического перелома является 1806 год, год разгрома Пруссии Наполеоном, год создания Рейнского союза и французского протектората на значительной части германской территории. В прямой связи с этим переломом находились судьбы германских евреев. Темная полоса бесправия в духе старого порядка тянется от 1789 до 1806 года, светлые пятна — попытки эмансипации — выступают в короткий промежуток 1806—1813 г.
В те осенние дни 1789 года, когда в парижском Национальном собрании шли дебаты о признании евреев «активными гражданами» на основании Декларации прав человека и гражданина, прусские чиновники в Берлине решали еврейский вопрос в своих канцеляриях на основании декларации бесправия — регламента Фридриха Великого от 1750 года. К этому времени созрели плоды трудов особой комиссии, учрежденной Фридрихом-Вильгельмом II для смягчения некоторых жестокостей прежних регламентов (выше, § 2). Собравшиеся в Берлине уполномоченные, или «генеральные депутаты», еврейских общин, во главе которых стоял Давид Фридлендер, ожидали многого от работы этой комиссии. В своей представленной правительству обширной «промемории» они трогательно изобразили унизительное положение «покровительствуемых» и «терпимых» евреев, бедствия масс, ограниченных в элементарном праве передвижения и в выборе профессии, горе еврейских общин, на которые закон налагает солидарную ответственность за правонарушения отдельных их членов; они молили о приобщении евреев к прусскому гражданству, о допущении их детей в общие школы и даже на военную службу. После двухлетних размышлений, правительство дало ответ на эти просьбы в проекте «реформ», выработанном комиссией и сильно урезанном в Генерал-директориуме, министерстве внутренних дел. Проект оставлял в силе «основные законы» прежнего регламента с его делением евреев на покровительствуемых и терпимых, но давал следующие ничтожные облегчения: право торговли расширяется только для богатых людей, обладающих состоянием в 15 000 талеров в больших городах, в 5000 в средних и в 1500 талеров в малых, но и они не имеют права открывать торговое дело в местности, где уже есть достаточно христианских купцов в данной отрасли; заниматься ремеслами можно только с согласия христианских цехов, но за исключением важнейших ремесел: столярного, портняжного и сапожного; земледелие допускается только на необработанных землях, принадлежащих христианам; сохраняется круговая порука общин за уплату податей, большая часть которых остается в силе. С другой стороны, новый проект требовал, чтобы евреи употребляли в публичной жизни только немецкий язык и брали немецких учителей для своих