— Да что за проход? — снова повторил вопрос Гуча. — Меж параллельными мирами?
— Параллельные, перпендикулярные, наклонные — какая разница! Не в том суть. — Аминат посмотрел на белые облака и улыбнулся. — Вот видишь облака?
— Вижу.
— Красиво?
— Красиво!
— А если в эти красивые облака на Гризеллиной метле залететь? Как оно будет?
— Сыро, — ответил черт, не понимая, к чему клонит отшельник.
— Правильно, будет сыро, — Аминат немного помолчал, глядя на небо. — А теперь представь, что весь мир от самой земли покрыт такими вот красивыми облаками. Жить в облаках, дышать в облаках, любить в облаках…
— Жутко. — Гуча поежился, живо представив такое существование.
— Так вот, тот мир — как облако.
— Что, так же сыро?
— Нет. — Отшельник снова посмотрел на небо, полюбовался пушистыми белыми облаками и вздохнул: — Так же нехорошо. Жить, конечно, можно, но…
— Но жить в облаках, дышать в облаках, любить в облаках… — бормотал Гуча.
На полянку опустились тучки, окружили избушку, сидящих на крыльце мужчин и бутылку с настойкой меж ними. Одежда на собеседниках сразу пропиталась сыростью, борода Амината намокла и потяжелела а черт, хватив полную грудь густого, словно кисель, тумана, поперхнулся и закашлялся.
— Что это?
— Облака, — просто ответил отшельник. — А ну, брысь отсюда!
Тучки стали беленькими котятами и, обиженно мяукая, бросились врассыпную.
— Ну и кто мог такое сви…
— За словами следи. — Аминат закрыл рот неосторожному Гуче широкой ладонью. — Устал я уже этого безобразия! Думаешь, легко все это в порядок приводить? А что в мире творится — даже представить боюсь! Вот трактирщик — ну купил жене пояс верности в подарок. Так ведь мало мужику показать он еще и замок навесной на него приспособил. Не смейся, я серьезно — амбарный замок купил. А какой женщине такой подарок понравится?
— Я представляю, как Басенька разъярилась! — расхохотался Гуча.
— Не, ты не представляешь! Вот Альберт мне рассказывал, но такими словами, что я толком не понял!
— А почему он вдруг невесомым стал?
— Потому что когда у Басеньки устала рука, она сказала: «Чтоб тебя ветром сдуло». Его и сдуло.
— А рука от чего устала? — не унимался смешливый черт.
— Подарком по голове колотить — бельишко само не легонькое, а с полупудовым замком в комплекте совсем неподъемное для женских ручек!
— Насмешил. — Черт помрачнел. — Так ты говоришь, парнишка не мог сам заслонку убрать?
— Нет, точно не мог. — Тут не только сила нужна, но и знание магии. Хотя бы начальное, но необходимо, — объяснил волшебник Аминат. — Интересно, кто 6ы мог это сделать?
— Выходит, что этот мошенник не совсем удрал, — подумал вслух Гуча. — Получается, что он все-таки немного колдун.
— Кто?
— Тентогль. Встречал такого? Сухонький такой мужичонка, с бородкой — описал преступника очевидец событий во Фрезии.
— Тентогль, говоришь?
— Ну.
— Тентогль, — рыкнул Аминат и кинулся в избу. — Тентогль!
Из избушки донесся рокот приближающейся бури и жалобный звон многочисленных склянок.
Гуча дернулся было — посмотреть, что там происходит, но передумал. Волшебники, они народ вспыльчивый, скажут что-нибудь в гневе, а потом и не вспомнят, кого заколдовали и как.
Дверь с треском распахнулась, на пороге появился отшельник в полном походном снаряжении — с посохом, больше похожим на оглоблю, и с сумой через плечо.
— Тентогль, паршивец, — прошипел он и зашагал в сторону леса.
Гуча представил, как эта дубина опустится на голову козлобородого афериста, и поежился. Затем, спохватившись, схватил свою торбу, догнал отшельника и пошел рядом.
— Аминат, ты давно знаком с ним? — спросил он скорее для того, чтобы снять напряжение.
— Давно ли я его знаю? Да всю жизнь, только чем больше его узнаю, тем меньше понимаю. Каждый раз, как только начинаю что-то понимать, мне говорят, что я старый дурак и мне пора помирать. А вместо этого я, видите ли, лезу в его молодую жизнь и коверкаю ее! Я, оказывается, давно уже старая рухлядь, и меня пора на свалку вместе с моими идеалами! Нет, ты представляешь? Этот недоносок смеет называть меня рухлядью!
— И что?
— И снова обводит меня вокруг пальца, как когда-то в детстве!
— Так он твой сын? — Черт даже присвистнул от удивления. — Никогда бы не подумал.
— Я бы тоже. — Аминат вздохнул.
— Да, вечный конфликт отцов и детей. — Гуча помрачнел, предчувствуя, что с Аполлошей ему тоже несладко придется.
— Во, правильно сказал! Он меня в могилу сведет! — согласился отшельник и тут же провалился в свежевырытую квадратную яму.
Гуча лишь чудом не полетел вслед за Аминатом, успел остановиться на самом краю.
— Ты где? — спросил он, заглядывая в темноту.
— В могиле, — проворчал снизу отшельник, протягивая посох. — Помоги вылезти. Вот старый дурак, опять забыл, что со словами осторожно надо обращаться!
Черт помог волшебнику Аминату выбраться могилы. Тащить рослого старика было нелегко, свежая земля осыпалась, и Гуча весь перемазался. Его плащ, еще влажный после тюремного чая и густой облачности, теперь приобрел и вовсе непотребный вид. Гуча попытался очистить с одежды комки жирного чернозема, но, убедившись в тщетности своих усилий, махнул рукой.
— Что теперь будет? — Отшельник, сидя на краю ямы, выбирал из бороды комки грязи. — Все будет в облаках.
— Ой, какой же я дурак! — Гуча хлопнул себя полбу. — Парни у меня во Фрезии сидят, пытаются снять заклятие. Представляю, каких они дров наломают!
— Бедная Фрезия… — покачал головой отшельник.
Бедная Фрезия! Что только не пережили ее граждане за несколько часов!
После того как Гризелла выпорхнула на метле в окошко под потолком, Бенедикт достал книжку с заклинаниями. Он долго перелистывал страницы. Самсон не мешал другу и развлекался тем, что рассматривал образцы товара, выставленные в витрине. Вскоре ему это надоело, он сказал:
— Ты бы не мучился так. Читай все подряд, глядишь что-нибудь и получится.
— Ты думаешь? — с сомнением спросил Бенедикт.
— Давай смелее, хуже уже не будет!
— А если будет? — продолжал сомневаться нерешительный ангел.
— Если будет хуже, то это все равно будет лучше, чем вот так сидеть и ничего не делать! — возмутился Самсон.
— Я не знаю, что читать, — бледнея, пролепетал ангел.
— А что ты в прошлый раз читал?
— Не помню.
— Совсем не помнишь?
— Совсем. Я просто открыл книгу и прочитал первое, что попалось на глаза.
— Так открывай и читай!
— Что?
— Что угодно! — разозлился Самсон. — Все равно что! Хоть что-нибудь. Ты пойми, если ты будешь вот так сидеть и трусить…
— Я не трушу, — обиделся ангел.
— Трусишь!
— Я не трушу, я опасаюсь наделать новых ошибок.
— Да какая разница!!! Лучше новые ошибки, чем старые, надоевшие проблемы! — взорвался бывший наследник. Его глаза метали молнии, а голос был полон поистине королевской силы — видимо, десять лет под строгим надзором королевы Августы не прошли для него даром. — Читай!!! Само не рассосется! Пока ты не сделаешь что-нибудь, ничего не произойдет!!!
Ангел смахнул с длинных ресниц слезу, хлюпнул носом и прочел:
— «Когда мчат кентавры, с дороги уйди…»
За стеной послышался топот. Такой, будто по улице прогнали лошадиный табун. Испуганные крики и женский визг наполнили город. Самсон кинулся к окну, а Бенедикт от страха закрыл глаза.
То, что увидел на улице рыжий вор, не удивило его и уж тем более не вызвало никаких угрызений совести.
— Не дрейфь, — подбодрил он друга. — Ну, кентавры. Ну, носятся как угорелые и визжат. А чего бы им не визжать, спрашивается, если все они женского пола? Давай дальше.
— «Забулькает все, и взлетит семиглавый…» — продекламировал маг-самоучка и умолк.
— Читай! — рявкнул Самсон.
— «…дра-а-а-кон…» — проблеял Бенедикт.
— Нет, опять не то. — Рыжий отшатнулся от струй пламени, полоснувших по окну. — Быстрее прочти что-нибудь другое! Если эти твари сожгут Гризеллино добро, мы никогда не рассчитаемся. Она нас в рабство продаст за долги.
— «Птицей плывут облака…»
— Горда в тумане, — продекламировал Самсон, — будет дождь. Не останавливайся!
— «Тот, кто не знает, как выглядит доброе дело, станет змеею, что жалит кормящую руку…»
— Ты немного думай головой, прежде чем произносить вслух. — Самсон побледнел так, что даже веснушки пропали с лица, и захлопнул окошко. Этого ему показалось мало, и он заткнул все щели, какие только нашел.
Но все равно пара змеек просочились в каморку. Рыжий хотел было раздавить наглых тварей сапогом, но Бенедикт закричал:
— Не смей, это же люди! Только они превращенные! Может, ты бы сейчас на Гуль-Буль-Тамар наступил!