Что бы там не думал себе этот раскрашенный петух, я не позволю ему даже подходить к Павлуше, не то, что петь какие-то дурацкие песни!
Должен быть какой-то выход. Не может быть, чтобы не было…
– Эта желтая иномарка, с которой Павлуша чуть не столкнулся оба раза… Чья это машина? – пытаясь побороть собственные всхлипывания, спрашиваю Идмона. Немного нескладно, но я же президентскую речь произношу – главное чтобы смысл был понятен.
– Почему Вы спросили? – встрепенулся мой собеседник.
– Мы видели две различных линии развития событий. В первом случае, Павлуша покидает лабораторию и на перекрестке чуть не сталкивается с этой машиной. Во втором случае, мы тратим несколько минут на препирания, но, выйдя из лаборатории, он опять с ней сталкивается, хотя по идее эта иномарка давно уже должна была уехать, но в этот раз они сталкиваются возле самого здания НИИ. Как вы это объясните?
– Действительно странно… – Идмон погладил бороду.
Тоже мне – Старик-Хотаббыч!
– Идмон, это более чем странно. Получается, что желтая иномарка ехала именно в то НИИ, где работал Павлуша. Причем ехала очень быстро, если не заметила моего сына ни в одном из обоих случаев.
– Знаете, Анжела, а ведь Вы правы. – Идмон вдруг как-то подобрался, словно очнулся от какого-то сна. А я, наконец-то сумела полностью вернуться в нормальное состояние. – Но для того, чтобы выяснить личность водителя, мне придется с ним встретится. Причину долго объяснять, но в целом – прочитать судьбу человека не зная какое у него лицо, не видя его глаз – такое даже моему Учителю не под силу.
Поэтому мне придется вернуться в тот день еще раз и посмотреть кто сидит за рулем этой желтой иномарки.
– Хорошо, – отвечаю. – Мне идти с Вами?
– Думаю, нет нужды, я потом все расскажу Вам. Кроме того, все самое главное мы, скорее всего, будем смотреть вместе.
– Ладно, тогда идите. Хватит воду в ступе толочь… – попыталась я поторопить Идмона, потому что всю предыдущую философию он разводил сидя на стуле. Но вместо этого он посмотрел на меня как-то очень странно. Потом рассмеялся и сказал:
– Анжела, «воду в ступе толочь», ровно как и «бить баклуши» и «вилами по воде писать» – это очень древние арийские магические ритуалы. Их имели право выполнять только жрецы. А я, несмотря на восемь лет обучения, все-таки не волхв.
– Я думала это просто выражение такое…
– Вода хранит и передает информацию. В зависимости от содержания этой информации, вода может лечить, защищать, а может и убивать. Толочь воду в ступе нужно было для того, чтобы реструктурировать воду. Этим и занимались жрецы. Очистив таким образом воду, жрец писал руны на ее поверхности специальным трезубом – Триглавом, похожим на вилку. Руны создавали в воде иной информационный фон – в зависимости от цели, для которой нужна была эта вода. Такие вот дела, Анжела! – После этого импровизированного сеанса просвещения, Идмон поднялся с табуретки, исчез, оставив меня в полу-оглушенном состоянии, и через секунду опять появился на кухне.
Все выглядело так, как будто я просто закрыла глаза и сразу открыла. Но в том-то и дело, я и не думала закрывать их… вот это скорость! Впрочем, именно это мне Идмон и пытался объяснить с самого начала, просто переживая событие за событием сложно поверить, что прошла всего одна секунда. А тут – я просто убедилась воочию. Мастер-класс, так сказать…
– Ну, что? – спрашиваю, видя, что Идмон пребывает в глубоком шоке и никак не возьмет себя в руки. Первый раз за этот день невозмутимость этого странного человека была поколеблена – видать на то есть основания!
– Анжела, это Глеб! – глухо произносит Идмон.
– Глеб? Тот самый, который поступал вместе с Павлушей в Университет?
– Да, тот самый… Они, оказывается, работают в лаборатории вместе! В тот день, когда Павел вынес пробирку, Глеб был очень сильно болен. Машину он вел в полубессознательном состоянии, потому что у него была высокая температура. Ваш сын позвонил Глебу из лаборатории как раз за полчаса до того момента, как мы там появились, сказал что именно он собирается делать. Глеб хотел ему помешать, но не успел!
– И что это значит? – спрашиваю Идмона, потому что сама из вышесказанного не могу сделать ни одного стоящего умозаключения.
– Это значит, что Глеб и Павел затевали что-то вместе! Человек не сообщает о столь приватных вещах кому попало. А это значит, что они были друзьями, ну и единомышленниками соответственно.
– Что мы теперь будем делать, Идмон?
– Надо выяснить все до конца. Я настоящий мутант, Анжела! Я собирался лишить жизни Вашего малыша, даже не разобравшись толком в том, что послужило причиной будущей эпидемии. Все искал легких путей. И если бы не Ваша, Анжела, настойчивость я мог бы взять большой грех на душу!
– Вы меня тоже простите, Идмон! Я все время пребывала в состоянии самурая готового к нападению и возможно обидела Вас.
– Не без причины, Анжела… Ладно. Давайте разберемся в этой ситуации до конца.
Наконец-то Идмон становиться похожим на живого человека! До сих пор выражение его лица по шкале равнодушия менялось в промежутке между обреченной покорностью обстоятельствам и философской задумчивостью о тщете всего сущего. А сейчас в его глазах появился лихорадочный охотничий блеск. Что до меня, то я просто молюсь всем сердцем за всех нас.
Спаси и сохрани нас, Господи!..
Глава 4
Тогда, десять лет назад, моему воскрешению поспособствовало одно событие. В тот момент, когда я размышлял с какой из небесных дорог мне начать свое путешествие, мимо меня прошел старик. Он выглядел как персонаж картинок из книжек с русскими народными сказками: вышитая разноцветным орнаментом сорочка, свободные светлые брюки, заправленные в кожаные сапоги, а в руках у него был посох с красным ломаным крестом на верхнем конце.
– Интересно, при чем здесь свастика?.. – подумал я, не заметив, как прошелестел низким гортанным свистом свои мысли вслух. То, что старичок был странно одет, меня не впечатлило, потому что и не таких странных персонажей я встречал на своем не слишком долгом веку. А вот несоответствие русского костюма свастическим символу на посохе, уж слишком бросалось в глаза. К моему безмерному удивлению, старик мне ответил:
– Свастика – это древняя славянская символика: коловорот – солнечное вращение, непрерывность жизненного цикла, а в более глубинном смысле – изображение галактической системы, частью которой является наша галактика под светом Желтого Солнца. Так что не удивляйтесь, – с улыбкой закончил он. – Наши Предки использовали для коммуникации рунику – руническое письмо. Так вот, руна «СВА» – означает «Сияние Небес», руна «С» – показывает направление вращения, руна ТИКА – означает движение. То есть, свастика дословно – Вращение Сияющих Небес. И фашизм здесь совершенно не при чем, молодой человек. Славянами издревле используется около 114 видов символов-свастик и их соединений, носящих название «свастическая вязь». Посмотрев на ночное небо немного левее созвездия Большой Медведицы (Макоши), Вы, молодой человек, увидите созвездие, которые Предки назвали Свати. Арии использовали свастику как оберег, а свастической вязью вышивали сорочки и украшали дома и храмы. Более энергетически мощного символа найти не возможно! Даже черный цвет свастики не имеет отношение к фашизму. Черный цвет во всех оккультных практиках означает изменение окружающего мира. Но ведь изменение мира может быть и не насильственным! Ведь никто же не называет православных священников человеконенавистниками, потому что они ходят в одеждах черного цвета?
– Вы меня видите? – я был изрядно озадачен. Конечно, речь старика о свастической символике произвела на меня впечатление – я действительно об этом ничего не знал. Но больше всего меня поразило другое – в моем представлении видеть мертвых люди живые не должны!
– Я – да, – ответил старичок.
– А кто вы?
– Я твой будущий Учитель… В том случае если захочешь, конечно, еще немного остаться в этом мире.
– Зачем?
– Ну, хотя бы потому, что твое развитие еще не закончено. Твоя душа еще не готова к тем открытиям, которые ты совершишь в будущем. Поэтому я должен тебя многому научить. Первым делом я хочу показать тебе кое-что.
Старик взял меня за руку и сказал:
– Закрой глаза.
Я удивился, но все-таки выполнил его просьбу. Не прошло и секунды как тот, кто называл себя моим Учителем, снова обратился ко мне:
– Ты можешь открыть глаза, Ученик.
Я сделал так как он сказал. Главным образом потому, что это странное существо, которое, если честно, и человеком-то назвать можно было лишь с большой натяжкой, излучало такую уверенность, такую безграничную силу, что спорить с ним даже мысли не возникало.
Открыв глаза, я увидел, что мы сидим на вершине очень высокой горы. Окружающий нас мир не блистал разнообразием: горы, отвесные скалы, море, находившееся так далеко, что казалось миражом среди этой каменной пустыни, ни одного деревца, ни одного человека – пусто, одиноко и холодно.