друг на друга. Если честно, то единственное, что я сейчас чувствую — это именно полное недоумение.
— И это все? А из-за чего тогда весь этот шум, словно мир рухнул? У вас с мамой их, между прочим, уже двое. — Папа-барон устало потер виски.
— Гота, давай, такие вещи тебе будет объяснять мама, ладно?
— Ладно, — я не стала спорить, мне действительно было его жалко. Казалось, он сейчас уснет прямо у стола. — Только у нее, как обычно, не будет времени, или сил, или настроения на долгие разговоры… давай, ты мне скажешь вкратце, а за подробностями я действительно пойду к маме, когда она немного успокоится.
— Понимаешь, если дети родятся слишком часто, то это может быть опасным для женщины. А я слишком люблю твою маму поэтому сожалею, что ей придется рисковать из-за меня. И в прошлые разы она себя чувствовала лучше, поэтому я разволновался.
— А-а-а, тогда понятно. — Я удовлетворенно кивнула головой. Он просто разволновался, поэтому все вокруг носились, словно замок горит. Так бывает. Я помню, когда внук нашей кухарки чуть не утонул в замковом рве, потому что полез ловить утят, она тоже разволновалась. Сперва, когда помощник конюха вытащил недотепу, она плакала и причитала, вытирая фартуком слезы. А потом еще с четверть часа гоняла его по заднему двору, грозясь отшлепать мокрой тряпкой. Я тогда вышла на шум и спросила у сбежавшихся слуг, что случилась. Так они тоже объясняли мне, что Берта переволновалась, и теперь ей нужно немного отойти.
— А что с Лили? Я сказала слугам, что она просто гостит у тетушки в столице. Но, папа-барон, все очень плохо, да?
— Да не так, чтобы очень. — Он вздохнул. — Лили, конечно, натворила много глупостей. И Ее Величество ужасно недовольна, о чем я эту глупышку и предупреждал. Плохо то, Гота, что неопытностью Лили воспользовались не совсем порядочные люди. И теперь, пока их не найдут, Лили и все мы, к сожалению, должны быть очень осторожны. Возможно, те люди захотят замести следы. Поэтому, я попросил твою маму пока побольше отдыхать и никуда не выезжать из замка без крайней необходимости. И ты тоже постарайся всегда быть в поле зрения. А если ты вдруг встретишь незнакомых людей, любых, но, особенно, рыцарей или дворян, немедленно сообщи мне или доверенным слугам. Ты все поняла, Гота? Это очень серьезно.
— Да, папа-барон, я поняла. Это как-то связано с твоими птичками, о которых никому нельзя рассказывать?
— Да, и с ними тоже. — Барон снова вздохнул.
— Тебя из-за Лили будут сильно ругать, да? Потому что она что-то сделала для тех людей? Ну, правда, не будут же ее казнить просто за то, что она хотела замуж за принца? Тогда, наверное, половину девиц в стране казнить придется, из тех, кто постарше.
— Не волнуйся, Гота. Надеюсь, казнить не придется вообще никого. Никого из наших, во всяком случае. Успокоившись, я уже хотела уходить, пообещав папе-барону, что пришлю ему горячего чаю. Все же, нельзя так издеваться над собой. Но в последний момент вспомнила кое-что.
— Папа-барон!
— Да, Гота, что-то еще?
— Да, я вспомнила как раз. Ты же говорил, рассказывать тебе о подозрительных встречных, так?
— Ты встретила кого-то, кто показался тебе подозрительным? — Тут же насторожился папа-барон. Я поразилась про себя, как быстро он превратился из смертельно уставшего человека в воина. — Где, когда, кто это был, как выглядел?
— Собственно, папа-барон, что меня удивило. Этот молодой человек сказал, что приехал наниматься управляющим в Его Сиятельству. Но разве господин граф стал бы нанимать управляющего, которого никогда не видел? И вообще, мне показалось, что молодой человек знает больше, чем говорит.
— Молодой человек? Гота, как он выглядел и о чем вы говорили?
— Если честно, мы не говорили ни о чем серьезном. Но, папа-барон, ты знаешь такое чувство… Ну, глупое такое чувство. Собеседник задает тебе вопрос, а тебе кажется, что он уже прекрасно знает, что ты сейчас ответишь. И тебе непонятно, зачем он вообще спрашивает. — Папа-барон сосредоточенно кивнул, побуждая меня рассказывать дальше. — Он назвался господином фон Балье. Молодой человек, чуть старше нашей Лили. Рыжие волосы, светлые глаза… да, глаза у него были странные.
— Странные?
— Да, знаешь, папа-барон, у него глаза были взрослые.
— Что ты имеешь в виду, Гота?
— Ну… Папа-барон, я не знаю, как объяснить. Вот смотришь на него с расстояния — молодой парень, а смотришь вблизи, и кажется, что он намного старше, серьезнее что ли…
— Понятно. А где вы встретились?
— Не поверишь. Он сидел на моем месте в парке.
— В нашем парке?
— Вот именно, папа-барон! Представляешь, он сказал, что пошел посмотреть на свежую вырубку и дошел до нашего парка. Остановился в паре шагов от замка, и даже не обратил на него внимание. Да, если тебе интересно, где он остановился, я велела старшему конюху отправить кого-нибудь с повозкой, чтобы доставить рыцаря до гостиницы. Мне спросить у него, кого он посылал возницей?
— А?… — Казалось, мой вопрос вырвал папу-барона из задумчивости. — Нет-нет, я сам. Я ушла, а папа-барон продолжал что-то сосредоточенно черкать на бумаге. И, надо сказать, я понимала его заботы. После того, что он попытался мне сказать (что бы ни означало это загадочное «замести следы», но ничего хорошего, уверена), мне и самой стало немного неуютно от мысли, что посторонний человек вот так запросто пришел к нашему замку, прошел по парку, где я привыкла беззаботно гулять… Мог сделать все, что захотел, и мы никогда бы не узнали, не реши я случайно в тот день прогуляться. Проходя по галерее, я поймала себя на том, что подозрительно кошусь в сторону окон, выходящих на парк. Уж не ходят ли там толпами шпионы с заговорщиками? От таких мыслей стало смешно, и я решила прекратить отвлекаться на всякие глупости. В конце концов, сегодня надо еще многое успеть. А о подозрительных незнакомцах лучше всего позаботятся папа-барон и пара крепких конюхов с дубинами.
Мое воображение тут же услужливо нарисовало господина фон Балье, шустро