на себя. Это ж надо было так сглупить, словно мальчишка! И теперь, из-за этой ошибки его любимая женщина подвергается опасности. Из-за его службы, из-за его дочери… а теперь еще и из-за него. Как же это все не вовремя!
Агата
Я услышала шум на лестнице и выглянула в коридор. Успела услышать только, как папа-барон посылает кого-то за лекарем. Пока я оделась и вышла, слуги уже разбежались выполнять поручения, а папа-барон так и остался сидеть на лестнице, держась за голову. О, Творец, он хоть не ранен?!
— Папа-барон! Папа! Ты как? Что-то случилось? — Он поднял на меня удивленный взгляд, словно только сейчас сообразил, где он и что происходит.
— А, Гота! Доброе утро! Все в порядке. Я надеюсь, что все в порядке.
— Но я слышала, как ты посылал за лекарем. Что-то случилось? Кому-то плохо?
— Да нет, просто твоей маме немного нездоровится, а она никому ничего не хочет говорить. Я решил, пусть лекарь посмотрит. Мало ли…
— А что с ней? — Теперь уже занервничала и я. — Она эти дни сама не своя, но вчера вечером мы вместе пили чай и, вроде, все было нормально.
— Вот придет лекарь, тогда и узнаем. — Папа-барон то ли просто ушел от ответа, то ли действительно так разволновался именно потому, что ничего не понятно. Но, действительно, только лекарь сможет сказать точно, в чем дело.
— Гота! Ты не могла бы позаботиться о хозяйстве, пока твоя мама немного не поправится?
— Да, папа, конечно. — Я кивнула головой.
Это что же получается, он совсем не заметил, что именно этим я и занимаюсь все последние дни? Я даже немного возгордилась: наверное, у меня весьма неплохо получается, раз папа-барон не заметил разницы. Но потом я вспомнила, что он в эти дни почти не бывал дома, так что он не заметил бы даже, если бы хозяйством начала заниматься малышка Лиззи. Представив нашу крошку в белом чепчике хозяйки я тихонько хихикнула. Папа-Барон снова дома, к маме вызвали лекаря… Теперь все будет хорошо. Просто должно быть хорошо. А там, глядишь, и Лили вернется.
Потом все пошло своим чередом. Приходил лекарь, совсем недолго задержался у мамы, потом чуть дольше — в кабинете папы-барона. Приходила экономка, согласовать несколько хозяйственных вопросов. выслушав ее, я распорядилась послать двух служанок проверить все белье в кладовой, чтобы отсортировать требующее починки и совсем ветхое. Соответственно, немедленно делать заказ на новое белье я отказалась под тем предлогом, что не знаю настоящего состояния дел. Да, я понимаю, что время от времени это надо делать. Да, госпожа баронин давно собиралась… Но я не могу работать вслепую, а если госпожа баронин останется недовольна, экономка может сослаться на мое распоряжение… Велела, на всякий случай, проветрить гостевые комнаты. Согласилась, что надо послать посыльного в городок, чтобы пополнил запасы специй… Словам, там прислушалась к умным людям, там — проявила характер, там отодвинула решение до лучших времен. По моему разумению, почти половину этих вопросов можно было бы спокойно рассмотреть в течение недели, половину от оставшихся — экономка вполне могла бы решить сама. Но прислуга привыкла что ежедневно перед завтраком мама принимает в своём кабинете экономку, вникая в каждую мелочь, а, значит, не мне этот порядок менять.
Выйти в парк, как собиралась, опять не получилось, потому что пора уже было на завтрак. Малодушное желание сбежать, выпросив у благоволящей мне кухарки булочку, отбросила как недостойное. Завтрак немного развеял утренние тревоги. Мама почувствовала себя лучше и спустилась к завтраку. К моему удивлению, выглядела она ничуть не хуже, чем вчера или третьего дня. На папу-барона она смотрела смущенно, словно чувствовала себя виноватой за утренний переполох. Впрочем, почему «словно», мама вообще все нестроения, что происходили в доме, умудрялась поставить себе в вину.
Папа-барон, наоборот, вел себя так, словно в этот раз чем-то сильно провинился он. Они так старались угодить другу другу, что мне потребовалось даже приложить некоторые усилия, чтобы не смеяться. Слишком нелепо выглядели двое взрослых серьезных людей, ведущие себя, словно молодежь на первом балу. Именно поэтому я постаралась как можно быстрее сбежать из-за стола, вызвала Кати и велела сперва позвать мне старого Хайко-плотника, а потом доложить мне, когда папа-барон пойдет к себе в кабинет.
Несмотря на все проволочки, моя работа наконец-то была закончена. Пора, как и планировала, оформлять ее в рамку. Я уже сняла вышивку со станка и теперь тот сиротливо стоял у окна, зияя пустой рамкой. Немного подумав, взяла с полки новый альманах с образцами вышивки, хотя раньше собиралась всерьез заняться кружевами. Да, вышивка мне действительно изрядно надоела за эти месяцы, но брать коклюшки в руки сейчас не хотелось еще больше. Как раз вчера, когда я сортировала вещи Астрид, я снова почувствовала, как мне не хватает этой старушки. Воспоминания о ней не хотели отпускать, словно потеряла близкого человека. Именно поэтому я решила начать новую вышивку, чтобы не бередить душу зря. За этим занятием и застала меня Кати, которая пришла сообщить, что мама и папа-барон разошлись, наконец-то по своим делам. Значит, надо поспешить, пока он снова никуда не уехал. Тепло поздоровавшись с господином Рихардом, я прошла в кабинет к папе-барону.
— Папа-барон! Я, как обычно, просто спросить по делу. Можно?
— Можно, Гота. Как обычно, тебе можно почти все. — Он улыбнулся, но в этот раз было в его улыбке столько усталости, что захотелось уйти и просто оставить его в покое. Однако, у меня накопилось несколько вопросов, которые обязательно надо прояснить, поэтому, вздохнув и мысленно попросив у папы-барона прощения, я присела в кресло.
— Никому так и не сказали, что с мамой. Я волнуюсь. Слуги шепчутся по углам, выдумывая истории одна другой страшней. Папа-барон, что с ней?
— Ну-у-у, понимаешь, Гота… — Папа-барон отвел глаза и, кажется, смутился. — Конечно, было бы лучше, если бы тебе об этом сказала мама, но раз уж ты пришла ко мне, то мне и придется сказать. — Он глубоко вдохнул, словно перед прыжком в воду, — У нас с твоей мамой будет ребенок. — Мы с папой бароном сидели и недоуменно смотрели