гадание всегда казалось чистой воды мошенничеством. Так что и отношение к такому соответствующее. Одним словом, не верю.
— Дай ладони, — и Зоран протянул ко мне свои руки.
В ответ я положил руки, он их осмотрел, что-то выискивая, а после перевернул и положил на костяшки, начав шептать еле слышно, до меня доносились только отдельные слова и звуки. После начал перемешивать пластинки моими руками, а когда закончил, положил свою руку мне на голову и вновь зашептал.
— Теперь переверни одну.
Моя рука начала порхать на пластинками, можно выбрать, конечно, любую, но я решил подумать. И перевернул одну, чем-то мне переглянувшуюся.
На ней было изображена какая-то руна.
Рознег же резко схватился за грудь и тяжело задышал.
— Смерть, — услышал я его слова.
[1] Река Одра, она же Одер.
[2] Имеется ввиду Йомсвикинги и соответственно сага о них.
[3] Готланд — остров в балтийском море.
[4] Янтарь
[5] Челн небольшая лодка, выдолбленная из ствола дерева
Глава 12
— Смерть, — протянул прадед.
Волхв лишь невозмутимо пожал плечами. Меня же захватил азарт, ну интересно же, даже если я и Фома неверующий.
— Тяни следующую, — прокаркал старец.
Как по мне, он был помладше деда, но вот выглядел уже старой развалиной, весь сгорбленный, этакий сухой старичок с седыми волосами и бородой.
Я же перевернул новую руну.
— Путь, дорога, — озвучил прадед.
И волхв отложил ее к первой.
Переворачиваю третью, эта руна мне знакома, жизнь. Она была изображена на маленьком идоле, богини Живы. Богини жизни и плодородия, мама его хранила и ежедневно проводила ритуалы, возносила богине хвалу.
— Жизнь, — продолжал озвучивать руны прадед.
Тяну следящую.
— Испытание, проверка.
Моя рука тянется к одной, но меняю решение и переворачиваю другую.
— Дух.
— Следующая. Шестая, руна.
— Борьба, война, — шепчет родич.
— Последняя, — произносит старый волхв, и я переворачиваю.
— Судьба, рок.
Волхв выкладывают дорожку рун.
— Вот, что вышло: смерть, путь, жизнь, испытание, дух, война, судьба
. — Интересно, и руна смерти, и руна жизнь, — внимательно на меня посмотрел старый волхв. — Они идут с тобой по одной дорожке, словно тебе решать, кому жить, а кому умереть.
— Это да, — протянул дед, впившись взглядом в дорожку рун.
— Ох, утомился я, Рознег, уже немолод, пойду отдыхать, — сложив руны, волхв удалился.
— И что это значит? А то я что-то не понял, прадедушка, — задумчиво протянул я.
— Смерть путь к жизни, испытание духа и борьба с судьбой, все же ясно.
Ну да, смерть, так я ее прошел, теперь вот жив и здоров, испытание духа, так тоже, можно сказать, было, война с судьбой. Хех.
А так, если вдуматься, общие фразы и понятия, любой сталкивается со смертью. А в этом времени так тем более.
И любой взрослый мужчина это случайно выживший мальчик, хотя сейчас это и женского пола касается. Путь жизни, так тоже все люди идут дорогой жизни. Испытание духа, так каждого жизнь испытывает. Борьба с судьбой, опять общие фразы. Или здесь такими словами не разбрасываться?
— Да, трудно тебе придётся, Яромирушка, — и родич погладил меня. Я аж воздухом чуть не поперхнулся. За прадедом ласки и нежности замечено не было, вот перетянуть чем, чтобы не баловались или глупости не творили в его понимании это да. И плевать кого, родича взрослого али ребенка.
— Ты здесь погодь, внучок, я сейчас, — и дед вновь оставил меня одного. А спустя десяток минут он вернулся, облаченный в свою походную одежду, с небольшой котомкой в руках. Ну да, не по городу же разгуливать в священных одеяниях.
— Ладно пойдем, нечего рассиживать, ты вроде на торг хотел гостинцев прикупить?
— Ага.
Мы с пустились с холма и вышли из священной рощи.
— Деда, а что с гоблином-то сделают, куда его увели?
— Да ничего твоему чудищу не сделают, осмотрят, потом князю покажут, поговорят с ним о новой напасти, а после в клетку посадят, да будет в Щецине жить, народ дивить, так все об этом и узнают.
Тоже неплохо, кормить будут проглота.
Дальнейшей путь прошел в тишине, я наблюдал за здешней жизнью, как идут подводы от Щецина, кто-то был груженный и вез товар, кто-то пустой и радовался, что все распродал.
Пройдя мимо стражи, которая на нас и не обратила внимания, а что, мы же не с товаром идем, мы зашли через другие ворота, не которые были близ причала, их в городе было всего четыре, на каждую сторону света.
Рознег меня спокойно вел по улочкам, как будто это его родной город, сразу видно, не раз здесь бывал. И вот мы вышли на городской торг, м-да если это малый торг, то тогда большой это что?
Гомон людской так и бил в уши, ряды с товарами, купцами и покупателями, чего здесь только не было. Запахи смешались и летали в воздухе, аромат южных специй перемешивался в воздухе с запахом дегтя, печенных пирогов и людского пота, аж продохнуть в первые мгновения было трудно.
А товара разного было много и крупы на разновес, в том числе и сарацинское зерно[1], и коричневая каша, она же гречневая, и оливковое масло в кувшинах, а также пряности, стоящие в мешках. Ткани разные шелковые, а с ними по соседству меха, кузнечные изделия и оружие разное. Гуси, орущие в плетеных корзинах, козы и овцы, лошади и люди на привязи.
От гвоздя до раба, здесь продавалось все.
— Ну, куда побежал-то? — и дед положил мне руку на плечо, так и шли мимо рядов.
— Что ты купить-то хотел?
— Ну, маме и Смиляне, думаю, по отрезу ткани, а сестре даже и не знаю, может, украшение какое из меди, а может, и игрушку какую, на большее монет, отцом даденых,