воспоминаний:
— Туда.
Река была хоть и узкой, но ее ширина оказалась достаточной, чтобы кхассеры смогли подняться в воздух и лететь над самой водной гладью.
Мелена, уже привыкшая к тому, что император тащит ее словно куклу, уныло смотрела на едва подрагивающее отражение под ними. Река тоже казалась мертвой, ни тебе волн, ни всплеска сонных рыб, ничего.
Так они добрались до изгиба, а там, первым что увидела Мелена, оказалось обугленное, наполовину обвалившееся колесо водяной мельницы. То, что от него осталось — напоминало скелет неведомого чудовища. Немного в стороне виднелись остатки деревни — рассыпавшиеся в труху горелые бревна, оплавленный конек над обвалившейся крышей, да чудом уцелевшая изгородь.
Маэс приземлился:
— Это оно.
Он безошибочно нашел ту самую тропу, которую видел в зеркале воспоминаний и во снах Мелены, и уверенно направился туда. Близость к цели подгоняла его и будоражила кровь, а Мелена шла за ним и с ужасом понимала, что не может нормально вздохнуть. И дело не в отраве с болот, просто ее собственное сердце внезапно стало таким большим, что заняло всю грудь и пыталось проломить ребра, ударяясь о них и причиняя странную, тягучую боль.
* * *
Это место пугало ее до тряски и холодного пота по спине. Каждый шаг с грохотом отдавался в голове, каждое мертвое дерево, попадающееся на пути, воспринималось как враг. А еще на легкие давило неуместное и нелепое чувство узнавания. Будто она была когда-то здесь, ходила этой самой тропой…
Бред. Никогда ей не доводилось забираться так далеко на юг Милрадии, вся ее жизнь крутилась вокруг Асоллы и долины Изгнанников
Возле черного валуна, размером в половину человеческого роста, тропинка разделялась на две. Маэс уверенно взял вправо, а Мелена остановилась, не в силах заставить себя идти дальше. Не осознавая зачем это нужно, она прикоснулась дрожащей рукой к маслянистому от сажи камню. Он был живым.
Мел казалось, что она сходит с ума, но ощущения были такими реальными. Она чувствовала ток силы в камне, его холодное сердце.
— Ну и чего она встала? — проворчал Брейр, первым заметивший, что Мел отстала.
Маэс обернулся. Его проницательный взгляд зацепился за нее и больше не отпускал:
— Идем.
Мелена отчаянно затрясла головой:
— Не могу.
— Посмотри на меня, — он вернулся к ней. Подошел так близко, что ей пришлось запрокинуть голову, чтобы выполнить его приказ. И в ее темных глазах явственно читался страх.
Мел не боялась никогда. Ни оставаясь с ним один на один в комнате, ни когда пришла с разодранной в хлам спиной, ни когда он на ее глазах освободился от оков или усаживал под корону воспоминаний. Всегда жесткая, несгибаемая, как стальной прут и готовая действовать. Сейчас же она тряслась. Не отдавая себе отчета, пыталась укрыться, обнажая внезапную слабость.
— Что там? — тихо спросил кзассер.
Ее тревога, смешанная с паникой, била наотмашь, заставляя волосы затылке вставать дыбом.
Она растеряно покачала головой:
— Плохое место.
— Да обычное там место. Вонючее только, как помойка, — раздался голос Брейра издалека, — быстрее доберемся, быстрее улетим отсюда.
Когда Мел неосознанно обернулась назад, император понял — сейчас рванет, как дикий заяц, улепетывающий от опасности, поэтому перехватил ее под руку, прежде чем она успела сделать хотя бы шаг.
— Нет времени на твои истерики.
Мелена нахмурилась:
— Истерики?
Истеричкой можно было назвать кого угодно, но только не главу королевской стражи. Маэс специально злил ее, зная, что за злостью придет собранность и вернется контроль
— Да. Как на базаре. Привыкла сидеть в крепости, а как в полевых условиях оказалась, так неженку и включила.
Она зашипела и дернулась, вырываясь из его рук.
Так-то лучше.
Злость лучше. Потому что ее страх пугал. Не только тем, что он возможен, но и тем, что в ответ на него поднималось делание защитить. А защищать главную стерву Милрадии — это последнее к чему он стремился в этой жизни.
— Надеюсь, там какой-нибудь лютый ужас, — ледяным тоном произнесла мелена, окончательно приходя в себя, — и он раздерет вас всех в клочья.
— Как тогда выбираться будешь? — хмыкнул император.
— Не сомневайся. Выберусь.
Он и не сомневался. С самого первого момента, как увидел Мелену он понимал, на что она способна.
— Вперед.
В ответ Мел надменно ухмыльнулась:
— Ты не туда ведешь, кот. Тебе же нужна обрушенная башня? Она там, — Мелена указала в другую сторону.
— Откуда ты знаешь?
Ответа на этот вопрос у нее не было. Просто знала и все.
Они продолжили путь, и вскоре едкая хмарь начала рассеиваться. Ее обрывки цеплялись за обугленные верхушки, плыли между стволов и поднимались к небу, но у самой поверхности стало гораздо чище.
Потом они добрались до узкого оврага, наполненного черной водой. Он больше походил на трещину, словно поверхность натянули и разорвали, как ветхую тряпку. И эта трещина вилась среди деревьев, убегая далеко вперед.
Когда Мел перепрыгивала через нее, в груди снова жгутом сжались дурные предчувствия. Не простой овраг. Неправильный.
Это заметила не только она.
— Будто отвод стоит, — задумчиво обронил Брейр, наблюдая за тем, как буроватые клубы дыма закручиваются и расползаются в стороны, но не могут перебраться через разлом.
— Дальше внимательнее, — Маэс обвёл тяжелым взглядом мертвый лес.
Хотя, не таким уж и мертвым он был. Местами начали попадаться не только прогоревшие дотла, но и живые деревья. И под слоем гари на земле просматривалась побуревшая трава.
И чем дальше они шли, тем больше таких мест попадалось. И тем яснее становилось, что пожар, погубивший километры леса, до сюда не добрался, как и ядовитый дым с тлеющих болот. В центре смертельного кольца остался живой пятачок. И почему-то выглядело это жутко.
Воздух стал чище и холоднее. Теперь кругом лежал нетронутый снег, не такой высокий и плотный, как на севере Милрадии, но все же он был.
Трещины оврагов еще несколько раз попадались на пути. Они становились все шире и глубже, а местами края обваливались, делая их похожими на воспаленные раны.
Все притихли. То состояние, которое словила Мелена возле развилки, передалось и остальным.
Маэс был словно натянутая тетива, тронь — сорвется. Брейр не отпускал от себя Доминику ни на шаг. От беспечного молодого мужчины не осталось и следа. Все инстинкты обострились, и зверь внутри был готов к броску.
Мелена же с каждым мигом мрачнела все больше и больше.
Дерево со стволом, распадающимся на четыре части, показалось ей знакомым. Если подняться по среднему отростку, то можно выбраться на удобную развилку, на боковой сучок повесить холщовую сумку, и тягая оттуда свежие