— Присяду? — Полицейский кивает на опустевший стул. — Долго вас мучить не буду. Большая кровопотеря, так ведь? — Напустив на себя сочувственный вид, он выразительно смотрит на мою перебинтованную руку. — Моя задача выяснить, что произошло.
— Большая кровопотеря, — повторяю я, безучастно встречая его взгляд. — Вы же сами сказали.
— Я хочу выяснить обстоятельства, которые к ней привели, — терпеливо поясняет он, садясь. — Что вы помните о вчерашнем дне? Расскажите, пожалуйста.
Я дергаю плечами.
— Ничего не помню. Сутки как в тумане.
— Совсем ничего не помните? То есть, вам вкололи наркотические вещества?
— Врачи наверняка провели тесты. Можете у них узнать.
— Линда, — произносит он с нажимом. — Напомню, что я действую в ваших интересах.
— Если бы было так — вы бы дождались пока меня проводят в палату.
— Самая высокая раскрываемость преступлений — по горячим следам. — В голосе полицейского читается растущее раздражение.
— А что, было совершено преступление? — переспрашиваю я, продолжая прикидываться дурой. Лучше й тактики, чтобы выгадать время и понять, как себя вести, я не смогла придумать.
— А вы не знаете? В доме, из которого вас доставили в больницу, найдены три трупа.
Я обмираю от шока. Три трупа. Моих преследователей тоже было трое. Андрей- Тайсон, рыжий насильник и тот мелкий тип, по виду напоминающий уголовника. То есть, все они мертвы? Об этот меня хотел предупредить Родион? Что у Севера могут быть проблемы?
— Я не знаю ни о каких трупах, так как была без сознания из-за потери крови, — шепчу я, уставившись в стену. — Если вы были в доме, то видели кусок стекла. Им я и поранилась.
Воодушевившись моим пояснением, следователь придвигает стул ближе.
— Об этом я тоже хотел узнать. Каким образом вы поранились и по какой причине? Только не говорите, что окно случайно разбилось и дважды порезало вам руку.
Закрыв глаза, чтобы спрятать усиливающуюся панику, я медленно сползаю на подушку.
Простите, но я действительно плохо себя чувствую. Из-за потери крови плохо соображаю и боюсь наговорить того, что может мне навредить. Давайте перенесем разговор до момента, когда меня переведут в палату.
— А мне кажется, что вы притворяетесь и пытаетесь утаить факты. — Из участливого его тон вновь становится требовательным и жестким. — За препятствие расследованию, я могу привлечь вас к ответственности как соучастника.
— Вы серьезно? — Я поднимаю перебинтованную руку, которая моментально падает на простыню. — Собираетесь запугивать меня? В реанимации? Имейте в виду, что после выхода из больницы я напишу на вас жалобу за превышение должностных полномочий. Видите? — Глядя на перекошенное от недовольства лицо, я пытаюсь усмехнуться. — Не один вы знакомы с законами.
— Не сомневаюсь, — ядовито парирует следователь. — С учетом того, что ваш отец сидел.
— Вы ведете себя недостойно мужчины, вы в курсе? За проступки своего отца я заплатила столько, сколько вам и не снилось. Уйдите. Больше я вам ни слова ни скажу. — Я закрываю глаза, давая понять, что разговор окончен.
Слышится приглушенное чертыхание, а спустя несколько секунд хлопает дверь.
64
— Я отказываюсь от госпитализации, — повторяю я, глядя в растерянные глаза санитарки. — Мне нужны мои вещи. Я уезжаю прямо сейчас.
— Вы же в реанимации, — возмущается она, решив, что на фоне потери крови я спятила. — Еще анализы не готовы… Это врач должен решить, когда выписывать…
— Я чувствую себя нормально. Если я не хочу и дальше получать лечение, вы не в праве меня держать.
Очевидно, что выгляжу и звучу я достаточно грозно, потому что женщина, нахмурившись, берется за телефон.
— Ансеменовна, здесь так что кровопотерей поступила, отказ от госпитализации хочет написать и уехать. — Она бросает на меня быстрый осуждающий взгляд. — Да, Олябьева. Может быть, трубочку ей передать? А то ей уже все сказала…
— Дайте… — перебиваю я, выхватывая у нее телефон.
Пока Север один сражается за жизнь, я теряю драгоценные минуты. Сначала с тем полицейским, теперь с бестолковой санитаркой, никак не желающей понять: мне нужно быть рядом с ним. Север приехал в тот дом, чтобы спасти меня, и сделал это ценой своего здоровья. Теперь мой долг — спасти его. Не знаю как, но я обязана это сделать. Потому что если Севера не станет, мне никогда не стать счастливой.
— Анна Семеновна, здравствуйте еще раз, — чеканю я, отвернувшись от глазеющей санитарки. — Я действительно чувствую себя гораздо лучше и хочу уехать. Срочно. Пожалуйста, не задерживайте меня. Если потребуется заполнить какие-то бумаги — я подъеду завтра и все сделаю.
Врач отвечает, что крайне не рекомендует покидать стены больницы, но препятствовать не может, и что одежду вернут после того, как я подпишу письменный отказ от лечения. В случае если я почувствую себя плохо, она рекомендует обратиться в клинику по месту жительства.
— Родион, ты где? — Приложив к уху телефон, полученный вместе с вещами, я спешно шагаю по длинному больничному коридору.
— В машине на парковке. — Его голос звучит заспано. — Думал, к тебе подняться, но отключился на несколько минут. Мент ушел?
— Ты знаешь, где сейчас Север?
— Знаю, что в больнице. Но в какой, Шаман не сказал.
— Можешь подъехать ко входу? Я выйду через пару минут.
— Ты… Что? — изумленно переспрашивает Родион. — Ты же должна быть в реанимации.
— Я ушла. Надо выяснить, где Север и поехать к нему. Довезешь?
— Да, конечно, — отвечает он с запинкой. — Думаешь, Шаман скажет? Мне кажется, он нарочно не говорил, куда его отвез.
— Разберемся.
Моя голова еще никогда не работала так быстро и четко. Даже если Игорь не захочет давать информацию, я обзвоню все клиники, известные в интернете, и найду ту самую. Я должна быть рядом с Севером. Как только приеду — он сразу пойдет на поправку.
— Не хочешь заехать переодеться? — Родион с сомнением оглядывает мою испачканную кровью рубашку.
— Нет времени, — отрезаю я, накидывая ремень безопасности. — У тебя ведь есть телефон Игоря? Шамана?
— Да, есть. — Он забирает мобильный с консоли и мажет пальцем по экрану. — Обменялись, чтобы я держал его в курсе твоего состояния. Так что там мент, кстати? Ты не ответила. Шаман попросил предупредить, чтобы ты ничего им не говорила.
— Я сама догадалась. Набери ему, пожалуйста, и дай мне трубку.
Родион удивленно косится, но тем не менее делает, как я прошу. Протяжные гудки невыносимо долго сверлят висок. Мне становится страшно. А вдруг…? Вдруг все плохо, поэтому он не отвечает.
— К черту… — бормочу я, сбрасывая вызов и тотчас его возобновляя. — Все будет хорошо.
— У тебя срочное что-то? — наконец раздается строгий голос на том конце. — Занят немного.
— Игорь, это Линда, — торопливо лепечу я. — Где Север? В смысле, в какой больнице? Я сейчас в машине… Мне нужно знать, куда ехать.
— Север в операционной, — отвечает он после длинной паузы. — Ехать сюда не нужно. Отлеживайся лучше. Как будут новости — я позвоню.
— Не заставляй меня обзванивать все имеющиеся клиники, Игорь. — Поняв, что звучу слишком требовательно, я добавляю чуть мягче: — Пожалуйста. Это ведь все случилось из-за меня. Я хочу быть рядом. Полиции я ничего не сказала и говорить не собираюсь. Все останется между нами.
Вновь повисает длинная пауза. Я не дышу. Если он не ответит, я все равно найду. Просто потребуется время.
— Объездная дорога к аэропорту, после железнодорожного переезда уйти направо. Кирпичное здание с табличкой «Стоматология». Я встречу.
— Спасибо. — Облегченно откинувшись на спинку кресла, я диктую Родиону адрес.
— Ты совсем другая, — доносится до меня его сдавленный голос. — Такой я тебя не знал.
— Очень многое произошло за этот год. — Я отворачиваюсь к окну. — Такой, как раньше, я бы не выжила.
— И его ты любишь.