Оценить сего черный юмор сейчас не получается. Голова занята Линдой. Вернее, мыслями о том, что я обязан успеть. Она и без Рыжего достаточно натерпелась. Хватит с нее.
Поморщившись, я встряхиваю головой. Эх, малая-малая. Чего ж тебе в Испании не сиделось? Кроме меня, никто бы Мудрого там искать не стал. Да и я не стал бы, потому как решил отпустить.
— А еще за нами тачка едет, — как ни в чем ни бывало продолжает Шаман. — Аж с самой объездной.
Взглянув в зеркало заднего вида, я громко матерюсь. Гребаный змееныш словно издевается. Не иначе как едет по печени отхватить за то, что поздно перезвонил.
— Это аспида пиздюк. — Я гневно сжимаю руль. — Решил присоединиться к спасательной операции.
— Может тормознуть тогда и объяснить ему, что к взрослым дядям не нужно соваться?
— Времени нет. — Листнув список вызовов, я прикладываю телефон к виску. — Змееныш, блядь. Разворачивай свое спортивное корыто и уебывай к папе. Будешь мешать.
— Я не могу. — Его голос скачет так, словно он готов разреветься. — Не могу просто дома сидеть… Я, блядь, до последнего не верил, что с ней что-то серьезное может быть… Поэтому не звонил. Сука, я себя таким виноватым чувствую…
— Поезжай домой, на хуй! — ору я в динамик. — Никому от твоих соплей легче не станет!
— Не поеду.
Я швыряю телефон на консоль. В трубке раздались гудки.
59
— Это здесь. — Шаман кивает на показавшиеся впереди ворота. — Вон водокачка.
На бешеной скорости миновав последние метры, я бью по тормозам. Все происходит как в тумане. Выйти, открыть багажник, отодрать обивку, нащупать ствол.
— Хоть бы не пригодились, что ли, — бормочет Шаман, снимая пистолет с предохранителя. — Староват я для этого дерьма.
Позади раздается свист тормозов и треск открывшейся двери. Передо мной возникает перекошенное лицо пиздюка.
— Подождите, я с вами!
Перехватив горло, я отпихиваю его тебя.
— Ты, блядь, нормальных слов не понимаешь, что ли?! Сказал же: не лезь!
Перекувыркнувшись, змееныш растягивается на земле, но моментально пытается встать.
— Там же Линда…
— Малыш, Север дело говорит, — по-отечески басит Шаман. — Там в доме отморозки. Если хочешь, чтобы девочка твоя поскорее оттуда вышла — не суйся.
Забыв про змееныша, я с разбегу луплю ногой по воротам. Дверь с поверженным скрипом повисает на петлях. Оттолкнув ее локтем, бегу к дому. Речитатив, засевший в голове, с каждой секундой становится все громче. Я должен успеть. Сука, я должен успеть.
Ба-ба-бах! Земля под ногами со свистом взрывается. Уши закладывает, по костям проносится сильнейшая вибрация. Из окна на меня смотрит дымящееся дуло дробовика.
Зря Шаман рассчитывал, что обойдется без крови. Отморозки решили идти до конца.
Вытянув руку, я палю наобум. Стекло разлетается на осколки. Всем, кто находится в доме, сейчас стало точно не до малой. Хочется верить, что я успел.
— Шаман, ты как? — выкрикиваю я, не оборачиваясь.
— Живой, — раздается его запыхавшийся голос рядом.
Толкаю входную дверь. Заперта, с-с-сука. С ноги ее, как ту сраную калитку, не выбьешь -
надо лезть в окно.
Еще до того, как я успеваю оглядеться в поисках того, чем можно обмотать руку, Шаман протягивает мне свою куртку.
— Давай. Я прикрою.
Уперевшись в выступ фундамента, я выбиваю и торчащие осколки из рамы и, подтянувшись на руках, перемахиваю через подоконник.
В воздухе воняет старыми тряпками, дешевым табаком и пивом. На столе стоят полупустые бутылки, дымится пепельница. На полу — свежие брызги крови. Видимо, я все-таки попал.
— Блядь, ну и вонь. — слышится ворчание Шамана.
— Один ранен. Сначала проверим первый этаж.
Толкнув ногой на половину прикрытую дверь, я прижимаюсь к стене. Шаман делает то же самое. Не зря, потому что в ту же секунду гремят выстрелы.
Чтобы не дать им перезарядиться, надо действовать быстро. Выскочив в коридор, я оглядываюсь и поисках стрелка. Движение различаю на лестнице.
— Шаман, прикрой! — гаркаю, прицеливаясь.
Пуля с грохотом отрывает кусок от балясины, но цели не достигает. Фигура, дернувшись, и исчезает.
С-сука.
В два шага перемахнув ступени, я взмываю наверх и едва успеваю отшатнуться: в грудь летит очередной заряд дробовика. Стрелявший — отброс из компании Рыжего: конченный урка и торчок.
Промах обходится урке дорого: следующий мой выстрел вспарывает ему живот. Выпучив глаза, он оседает на пол. Я чертыхаюсь. Мокруха давно вышла из моды и совсем не входила в мои планы. Оружие я попросил взять Шамана на всякий случай, и как выяснилось не зря. Отморозки на то и отморозки, что не видят краев.
Обойдя корчащееся тело, я одну за другой толкаю двери. Пусто, пусто…
Третья оказывается запертой. Оттолкнувшись от стены, я бью подошвой в замок. Не поддается. Значит, оно.
Пинаю снова и снова, до тех пор пока дверь хрустко не ударяется в стену, открывая пугающую картину. В комнате размером с собачью клетку на промятом диване, свернувшись калачиком, лежит малая. А вокруг нее кровь. Очень много крови.
Столько я видел лишь однажды, и предпочел бы никогда об этом дне не вспоминать.
60
— Малая… Малыш… Линда… — Эти слова вылетают на автомате. Ее лицо в моих ладонях мертвенно-бледное, неживое. — Ты что наделала, а?! Зачем? Ну зачем?!
Ее левой запястье перемотано марлей, которая насквозь пропитана кровью, рядом с диваном валяется осколок стекла.
Несколько секунд Линда смотрит на меня так, словно не узнает, и лишь потом ее губы начинают шевелиться. Приходится наклониться, чтобы расслышать, что она говорит.
— Ты правда за мной приехал? Это ведь не галлюцинация?
В горле встает ком. Сколько же дерьма она на свою долю хапнула.
— Приехал, конечно. Я всегда к тебе приезжаю.
Ее глаза, кажущиеся неестественно огромными, наполняются слезами. Зажмурившись, малая начинает беззвучно реветь.
Мне страшно ее трогать. Лужи крови на полу — это ее. Надо вызывать скорую… Похер на труп. С ним как-нибудь потом разберемся.
— Куда ты звонишь? — Его ледяные пальцы протестующе касаются моей щеки.
— Тебе нужен врач.
Она испуганно трясет головой.
— Нет-нет. Не надо никаких врачей. Они решат, что я хотела покончить с собой…
Ошарашенный, я машинально сбрасываю звонок и оглядываюсь.
— А это разве не оно?
— Меня собирались изнасиловать. — Оперевшись о стену, Малая предпринимает безрезультатную попытку сесть и обессиленно опускает голову на подлокотник. — Один из них по-крайней мере. Я не знала, как защититься… Здесь же совсем ничего нет… Разбила окно локтем… А когда он вошел… — Ее приглушенный голос истерично взвивается. — Я просто не знала, что еще могу сделать и полоснула осколком по запястью… Думала, если будет много крови, он не станет меня трогать…
Я слежу за движением ее губ, не в силах выдавить ни звука. В который раз она меня поразила своей безбашенным умением не сдаваться. Не уверен, что в моем окружении, повидавшему многое, к слову, есть хоть кто-то, способный на такой отчаянный шаг.
— Она лилась и лилась. У меня с детства плохая свертываемость… Этот рыжий урод заорал и прибежали остальные… Андрей мне руку перевязал… Я так боялась, что кровь остановится и они вернутся. Не побрезгуют. Открываю глаза, а тут ты…
— Ты очень смелая. — Я глажу ее по волосам. Никак не могу решить, успел ли я. Будем считать, что успел наполовину.
— У тебя пистолет. — Малая переводит растерянный взгляд на ствол. — Зачем?
Я собираюсь сказать, как есть, но в этот момент внизу грохочет выстрел. Я вскакиваю. Это не звук глока. Значит, стрелял не Шаман.
— Что это? — Ее глаза расширены от ужаса. — Север…
— Скоро вернусь. — Я отщелкиваю предохранитель. — Их только трое было?
Закусив дрожащую губу, Линда кивает, после чего я со всех ног срываюсь с места.