Читать интересную книгу МИССИОНЕР - Евгений Кабанов

– Принимай пополнение, – обратился он уже к Хоме. – Геройское пополнение!

Аполлон скривился, провожая удаляющегося Глисту взглядом.

– Привет, Американец, – поздоровался Хома, протягивая руку.

– Привет.

Ещё обмениваясь рукопожатием, Хома подмигнул:

– Так значит, ты Катюху на разварники променял?.. Не каждый герой на такое способен…

– Я бы предпочёл на эту тему не говорить, – сухо оборвал его Аполлон.

– Да ладно, не обижайся… Ну вот, смотри, какой у тебя теперь агрегат. Почти новый!.. Здесь будешь загружаться, – Хома указал на трубу диаметром около дециметра, выходящую из-под крыши подвала, с висящей на конце резиновой кишкой. – Не бойсь, манометров тут нету – они тут и на хрен не нужны.

– Да они, как я понял, везде на хрен не нужны, – хмыкнул Аполлон. – Пока не шарахнет…

– Да тут они, правда, не нужны – ручным насосом качаем. Техника безопасности. Сам понимаешь, одна искра – и так шарахнет, что котёл ваш игрушкой покажется… Ну вот. Заливаем в цистерну спирт, я опломбировываю на ней крышку и сливной кран.

Хома указал сзади внизу цистерны на сливную трубу с вентилем и продолжил:

– Приезжаем в Хутор на нашу базу при станции, я вскрываю пломбы, всё сливаем в тамошний "подвал". Вот и вся канитель. Ну, когда в "подвале" на базе скапливается спирту на ж/д цистерну, делаем отгрузку – переливаем туда. Тогда обычно приходится задерживаться в Хуторе – сам понимаешь, перекачать шесть тысяч декалитров спирту… Ну ладно, занимайся пока машиной, в Хутор завтра поедешь. А сегодня мы с Яечком разок съездим, торопиться некуда – завод стоит… Яечко уже за воротами…

Хома направился к проходной, а Аполлон занялся своей машиной. Ему нравилось возиться с машинами. Ещё с детства отец привил ему любовь к ним.

Аполлон залез в кабину. Всяких рычажков по сравнению с грузовиком Бочонка здесь было побольше. Аполлоном овладел неподдельный, по-детски захватывающий, интерес. "Да это же настоящий музейный экспонат! И я буду на нём работать! Вау!"

Разобраться во всех, не очень-то мудрёных приборах и рычагах ему не составило особого труда. Правда, некоторые из них не работали – "наверное, Колобку на хрен не нужны были", – и Аполлону пришлось повозиться, исправляя и налаживая оборудование, которое до него, похоже, никто никогда и не пытался исправить. Так или иначе, но ещё до обеда в организме автомобиля всё функционировало безотказно.

Аполлону не понравилась внутренняя, такая же, как и снаружи, мрачная, тёмно-зелёная окраска кабины. Он соскоблил выцветшие, затёртые вырезки из старых журналов с полуголыми красотками, наклеенные по всему внутреннему периметру и, раздобыв в гараже белую краску, аккуратно выкрасил ей весь интерьер. В кабине сразу стало светлей и уютней.

Перед самым обедом к нему, размышляющему над тем, в какой цвет выкрасить кабину снаружи, подошёл Глиста в сопровождении какого-то энергичного старичка, который, несмотря на жару, был в костюме с галстуком, в шляпе, и, вдобавок, с небольшой спортивной сумкой на плече.

– Вот, познакомьтесь, это и есть наш герой – Иванов Аполлон Флегонтович собственной персоной, – обратился начальник гаража к своему спутнику.

Старичок протянул сухонькую руку Аполлону, одновременно пристально его изучая:

– Вишневский Яков Моисеевич, спецкор газеты "Заря коммунизма".

– Иванов, – представился Аполлон, пожимая руку спецкора.

– Товарищ Вишневский будет писать о вас статью, Аполлон Флегонтович, – пояснил Лопаткин. – Ну, вы тут и без меня разберётесь… Я пошёл – дела… – развёл он руками перед корреспондентом и откланялся.

"Да, кануть в рИку мне не дадут, – подумал Аполлон. – Вытащат со дна морского как наглядное пособие для воспитания будущих поколений строителей коммунизма".

– Аполлон Флегонтович, ваш начальник вкратце ввёл меня в курс дела. Его заметка о вашем подвиге уже прошла в нашей газете. Но, как вы понимаете, читатель хочет знать как можно больше о своих знаменитых земляках. Говорят, вы закрыли своей грудью входное отверстие изрыгающего пар… Минуточку… – Яков Моисеевич достал из внутреннего кармана пиджака синюю потрёпанную записную книжку, стал её листать.

– А обваренной оказалась спина, – пробурчал под нос Аполлон, воспользовавшись паузой.

– Что вы сказали? – спросил корреспондент, не поднимая головы от своей шпаргалки.

– Ничего.

– Ага, – не придав значения ответу и недовольному виду Аполлона, уткнул палец в блокнот Вишневский, – люк изрыгающего пар… разварника… Генуа.

– Генца, – поправил его Аполлон.

– Да-да, Генца… В нашей газете есть такая рубрика: "Портрет героя"… Я очень отчётливо себе представляю, что, если бы не ваш самоотверженный поступок, то на этом месте, где мы сейчас с вами стоим, была бы выжженная пустыня…

Аполлон открыл рот, чтобы возразить, но Вишневский его опередил:

– Ведь, если бы вы не закрыли своим мужественным организмом разварник… Генца, – Яков Моисеевич бесцеремонно схватил Аполлона за шиворот, оттянул на груди рубашку, заглядывая за пазуху в поисках следов самопожертвования, -…то находящиеся рядом, в лаборатории взрывоопасные химикаты разнесли бы всё здание завода в щепки. Не так ли? Огонь неминуемо перекинулся бы на склад готовой продукции. А это десятки тонн спирта высшей очистки. Сколько в нём градусов? Девяносто шесть? С десятыми?..

Аполлон успел лишь кивнуть головой. Спецкор так энергично начал интервьюирование, что он никак не мог вставить слово в неудержимый поток вопросов, на которые тут же следовали исчерпывающие ответы самого вопрошавшего.

– Взрыв был бы такой силы, что снёс бы с лица земли весь посёлок. На месте посёлка сейчас уже была бы какая-нибудь Гоби… нет, Сахара… А рядом лес!

Возбуждённый Яков Моисеевич в ужасе схватился за голову, но тут же продолжил:

– Сосновый лес в жаркую пору подобен бочке с порохом… Нет, что я говорю? Подобен сотням, тысячам бочек с порохом. Причём не какого-то там допотопного "Белого медведя", а бездымного "Сокола"…

Без остановки продолжая рисовать картину грозившего всего несколько дней назад всему живому апокалипсиса, он ещё успевал делать быстрые пометки в своём блокноте.

– Вы полагаете, Аполлон Флегонтович, что лес вспыхнул бы, как спичка? Я тоже так думаю. В этом нет никаких сомнений! История человечества ещё не знала таких пожаров. Дым от снедаемых огнём смолистых деревьев закрыл бы плотной, непосильной для солнечных лучей, завесой все окрестности на сотни, нет – тысячи – потому что пожар неминуемо перекинулся бы на другие леса, – на тысячи километров вокруг. Что бывает в таких случаях?

Вишневский вопрошающе посмотрел на Аполлона. Аполлон только собирался открыть рот, а Яков Моисеевич уже продолжал:

– Учёные точно установили, что наступило бы похолодание, схожее по своим масштабам с той всепланетной катастрофой, от которой страшной смертью вымерли поголовно все динозавры вместе с мамонтами и мастодонтами. Господи!

Яков Моисеевич, с пылающим взором, в котором поблёскивали слёзы, бросился обнимать Аполлон со словами:

– Голубчик вы наш! Вы спасли человечество от неминуемой гибели! Вы! Простой советский человек!

Он лобызал растерявшегося Аполлона, привстав при этом на цыпочки, и слёзы уже текли по его щекам и капали Аполлону за ворот рубашки.

Пока Яков Моисеевич приходил в себя на груди Аполлона, к тому тоже постепенно возвращалось самообладание. "Вот это напор! Вот это страсть!" Журналиста такого неудержимого темперамента ему ещё не приходилось встречать. Это же просто самородок!

– Сейчас мы сделаем фотографию, – услышал Аполлон голос Якова Моисеевича, – "Портрет героя" никак не может быть без портрета.

Корреспондент уже успел достать из своей сумки старенький фотоаппарат и, открыв чехол, окидывал взглядом окрестности, выискивая подходящий для фотографии фон.

Аполлон воспользовался заминкой:

– Между прочим, есть версия, что динозавры погибли оттого, что много пукали. Они задохнулись в сероводороде… А по другой версии, в это скопление сероводорода ударила молния… Ну, и всё полетело к чертям собачьим…

Вишневский с недоумением посмотрел на Аполлона.

– Вы думаете, что динозавры уже умели пукать?.. Я что-то не слышал о таком… Да нет, это выдумки!.. Кто вам сказал такую чушь?

– В газете прочитал.

– Молодой человек, уж кому-кому, а мне-то, старому журналюге, очень хорошо известно, как газеты врут… Но не будем отвлекаться по пустякам…

Всё устройство, предназначенное у человека для восприятия внешнего мира, у этого сухонького, тщедушного пресс-монстра работало с поразительной быстротой, моментально давая пищу для анализа, и вызывая ответные, чётко определённые и согласованные действия. Взгляд его задержался на цистерне спиртовоза.

– Там, – с радостной решимостью произнёс он, указывая на верх цистерны. – Вы ложитесь своей мужественной грудью на люк, как в ту памятную ночь… Минуточку…