рад, – усмехнулся Руслан. – Но вас несколько больше.
– Они останутся здесь. За городом, – качнул Ахмад головой. – В город войду я один.
«Решил подстраховаться», – усмехнулся про себя Руслан.
– Но закон гостеприимства не только вы помните. Твоим кунакам нет нужды ночевать под открытым небом. Я пришлю своих людей, и они проводят их к моему дому. Там еще работают, но конюшня и новый сарай уже готовы. Я понимаю, что это не гостевые комнаты, но и не ночевка на голой земле. Мои люди дадут им все, что нужно, чтобы они не чувствовали себя забытыми.
– Да будет так, – помолчав, кивнул Ахмад. – Тогда я возьму с собой одного человека. Он вернется сюда с твоими людьми.
– Хорошо. Пусть будет так, – спокойно кивнул Шатун, разворачивая коня.
Они вернулись на подворье, и Руслан, тут же высвистав Мишку и Аслана, принялся раздавать указания. Аслан, услышав, что перед ним один из непримиримых, тут же подобрался, словно бойцовый пес, но Ахмад, заметив это, качнул головой.
– Мы приехали не воевать. Не жди от моих людей плохого.
– Ты сказал. Я услышал, – коротко кивнул горец и отправился выкатывать из-под навеса телегу.
Для прокорма и удобства гостей Руслан велел собрать все необходимое, а чего не хватает, купить по пути. Для этого и Мишке и Аслану было выдано по пятнадцать рублей на ассигнации. Вполне достаточно, чтобы купить два десятка овец, солений, свежих лепешек к чаю и всего, что еще может потребоваться. Заодно Мишка получил отдельно ровно тысячу рублей для архитектора. Казачок должен был отвезти в имение продукты и все, что Аслан соберет для гостей, а после вернуться обратно. Овец было велено купить на торгу, за заставой. Этого добра там хватало. Велев слугам подать в кабинет чаю и начать готовить угощение, Руслан усадил гостя в кресло и, усевшись напротив, с интересом спросил:
– Ты решил принять мое приглашение. Почему? Только не говори, что тебе так нужна шашка. Не поверю.
– Ты прав, князь. Я долго думал после того боя. Ты не убил меня, хотя мог. Мы были врагами, и тебя никто бы осудил. Почему? – вернул воин вопрос.
– Не люблю лишней крови. Ее и так слишком много проливается в этих горах, – вздохнул Шатун. – Мы убиваем друг друга на потеху нашим врагам. Инглизы так всегда делали. У них это называется «разделяй и властвуй». Они смеются над нашей враждой и обращают нашу кровь в золото. Мы умираем, а они богатеют. Наши дети голодают, а они каждый день мучают себя выбором того, что им съесть. Так не должно быть.
– Ты говоришь так, словно знаешь это точно, – помолчав, вздохнул горец.
– Так и есть. Прежде, чем оказаться здесь, я долгое время жил за границей. Был и во Франции, и в Германии, и Британии. Перечислять можно долго, но сейчас это не важно. Поверь, Ахмад. Я точно знаю, что говорю, – ответил Шатун, твердо глядя ему в глаза. – Не забывай, что я офицер контрразведки.
– Я плохо понимаю, что это такое, – мотнул Ахмад головой. – Я умею только хорошо говорить по-русски. Но читать и писать так и не научился.
– А по-арабски или по-турецки? – быстро уточнил Руслан.
– Нет. Я потому и не решился совершить хадж. Даже Коран прочесть не могу, – грустно усмехнулся горец. – Но я твердо знаю одно. Есть люди, которые не станут врать, глядя тебе в глаза. Ты из таких. У тебя есть честь. И потому я верю твоим словам. Но скажи, как тогда нам быть? Мы много лет были врагами, и теперь, даже если мы перестанем ходить в набеги, вы все равно не будете верить нам. И однажды все начнется снова. Разве нет?
– Ты прав. Поверить вам для многих будет трудно, – задумчиво кивнул Шатун. – Но это не значит, что этого не надо делать совсем. Рано или поздно все равно придется решить, как остановить эту войну. Если не для нас, то для наших детей.
– Но как это сделать? – не унимался Ахмад.
– Для начала остановите набеги. Ваши обычаи пусть останутся обычаями. Ваши правила вашими правилами. Ведь могут же многие кланы приезжать на торг и не воевать. Ты сам это видел.
– А что потом? – не унимался Ахмад. – Турки все равно не оставят нас в покое. Или ты хочешь, чтобы мы отдавали их вам?
– Хватит и того, что вы просто перестанете принимать их на своей земле. Перестанете их слушать. Это ваша земля и ваши жизни, – развел Руслан руками.
* * *
Горец провел у парня в гостях три дня. И все это время они говорили. Говорили, спорили, даже иногда в чем-то соглашались. Помня свое обещание, Руслан подарил Ахмаду булатную шашку, и воин, едва разглядев качество клинка, на некоторое время потерял дар речи. Потом, благоговейно прижав клинок к губам, еле слышно что-то прошептал на родном языке.
– Что-то не так? – насторожился Шатун.
– Нет, князь. Все так, – едва заметно улыбнулся горец, аккуратно убирая клинок в ножны. – Это и вправду княжеский подарок. Так случилось, что вся моя семья умерла много лет назад от черной оспы. Мулла много дней и ночей возносил молитвы, но Всевышний не захотел его услышать. Из всей семьи остался только я. Те, кто выжил после той болезни, ушли из нашей долины, а дома сожгли. С тех пор я живу где придется. И ничего, кроме войны, не знаю. Все, что у меня есть, это конь, оружие и несколько кунаков. Поэтому я не могу позвать тебя в гости и принять, как положено принимать князей. Но я хочу, чтоб ты знал. Я никогда не подниму против тебя оружие. Это все, что я могу обещать. Но я клянусь в этом своей честью воина.
– Если ты устанешь так жить, то там, где сейчас ждут тебя твои люди, для тебя всегда найдется кусок земли, чтобы построить дом, и мое доброе отношение, – так же тихо отозвался Руслан.
– Ты настоящий князь, – помолчав, высказался Ахмад и, склонив голову, поднялся в седло своего коня.
Руслан, решивший лично проводить его, вскочил в седло Беса, и они, в сопровождении казаков, выехали из города. Кунаки, предупрежденные Мишкой, который ежедневно ездил в имение, чтобы убедиться, что гостям ничего не требуется, уже собрались и, завидев Ахмада, принялись оживленно переговариваться. Подъехавший к ним горец что-то гортанно скомандовал, и вся эта буйная команда тут же притихла. Судя по их реакции, Ахмад пользовался среди них непререкаемым авторитетом. Руслан проводил их до границ своего имения, и Ахмад, по обычаю, развернул коня головой к хозяину, заставив