Думаю, следующая очередь моя.
Вернувшись в Мендали, я рассказываю Смол Тому и Эллен о счастливом совпадении.
— И насколько ты уезжаешь? — спрашивает Смол Том.
— Не знаю, — отвечаю я. — Все зависит от того, сколько времени у меня уйдет на поиски мистера Ву.
Эллен с серьезным видом наклоняется к Тому и что-то бормочет на местном наречии.
— Эллен говорит, что в Хониаре много плохих женщин. Она не хочет, чтобы ты с ними общался. Ты должен вернуться как можно быстрее.
Я обещаю, что вернусь незамедлительно и приложу все усилия, чтобы не оказаться в ловушке женских прелестей, которыми изобилует столица. Похоже, это успокаивает Эллен, и она удаляется на кухню.
— Ты живешь у нас, поэтому мы должны присматривать за тобой, — с абсолютно серьезным видом заявляет Смол Том.
Я появляюсь в обшарпанном аэропорту чуть раньше, держа в руках совсем маленький рюкзачок. Не представляю, где и сколько времени мне придется провести, но меньше всего хочется оказаться оставленным на поле из-за слишком тяжелого багажа. В случае необходимости я даже готов отказаться от любой части своего имущества. Зал для отбывающих завален ящиками и сумками. Австралийская телезвезда в мешковатом костюме для сафари и шляпе, отдуваясь, сидит на скамейке, а ассистент проверяет по списку багаж.
— Да, — он вскидывает глаза. — Все на месте.
Жилистый оператор делает глоток из бутылки с водой и встает.
— Хорошо. Все готовы?
Я киваю, и мы выходим на раскаленную сковороду взлетной полосы. Самолет, поблескивая в лучах солнца, уже ждет нас. Он в два раза меньше того, на котором я сюда прилетел, — рассчитан всего на шесть пассажиров и носит название «Островитянин». Вначале в салон заносится багаж, что занимает довольно много времени и требует столько же сил; и вот внутрь залезают все остальные. Австралийской звезде приходится почти лечь, чтобы пропустить меня в угол к одному из задних иллюминаторов. Затем внутрь протискивается ассистент, а за ним оператор с профессиональной камерой. И лишь в этот момент я понимаю, что дверца у самолета убрана и находится в хвосте.
— Нам надо будет снять лагуну Вонавона сверху, — поясняет оператор, закрепляя один альпинистский карабин на металлическом остове сиденья, а другой присоединяя к своему ремню. Телезвезда стонет и закрывает глаза.
— Ты же сам говорил, что у нас достаточно материала, — слабо бормочет он, и я вижу, как пот сбегает ему на бороду.
Пилот — жизнерадостный островитянин — запрыгивает на переднее сиденье.
— Готовы к взлету?
Телезвезда слабо кивает.
Пилот поворачивает рукоятку, и двигатель оживает, быстро достигая ровного гудения, издаваемого при полных оборотах. Затем он нажимает еще одну кнопку, и лопасти пропеллера начинают вращаться. И этим все ограничивается — ни рева, ни выхлопов черного дыма, только мягкое гудение.
— Кажется, у нас проблема, — спокойно замечает пилот. — Давайте посмотрим.
Он выключает оба двигателя.
К тому моменту, когда телезвезда не без усилий вылезает из самолета и все мы оказываемся снова на взлетной полосе, пилот уже успевает снять кожух с двигателя и теперь стоит подбоченившись и разглядывает непослушную машину.
— У кого-нибудь есть инструменты? — мечтательно осведомляется он.
Телезвезда заметно бледнеет.
И в этот момент я вижу механика Джерри Ноба, который чинит в округе все подвесные моторы. Он катит на велосипеде, взятом напрокат у почтальона Сайлеса, в свою мастерскую и соглашается помочь и дать необходимый совет. Через полчаса Ноб возвращается с ящиком инструментов. Не проходит и нескольких мгновений, как он вместе с пилотом отвинчивает все шесть запальных свечей и принимается энергично продувать их и чистить под руководством почтмейстера.
— Не волнуйтесь, — смеется Ноб. — Никогда в жизни не видел такого хорошего мотора. Он счур хороший.
— Может, нам остаться еще на день? — спрашивает «звезда». — Наймем другой самолет. Который будет работать, — с мрачным видом добавляет он.
— Нехорошо ты говоришь, что этот плохой, — живо откликается пилот, не склонный терпеть грубые высказывания в адрес своего самолета. — Этот хороший самолет. Нечего волновать волнения.
И мы все вновь забираемся в салон. На этот раз оба двигателя заводятся с первого оборота, пилот поднимает вверх большие пальцы рук, и мы под вежливые аплодисменты зевак проносимся мимо здания терминала. Взлет проходит гладко, и вскоре мы взмываем над горами Нью-Джорджии. Оператор начинает пробираться к дверному проему.
— Фантастика! — кричит он, перекрывая шум ветра.
— Чертов идиот, — бормочет «звезда» и снова закрывает глаза.
Мы парим над лагуной, и я, выглянув в пластиковый иллюминатор, представляю себе, что именно в этот момент Вуни поднимает голову и видит самолетик, из дверей которого высовывается белый мужчина. «Совсем башню снесло!» — несомненно заметил бы он, если бы увидел такое.
Примерно через час мы садимся на взлетную полосу аэропорта Хендерсон и вываливаемся из самолета. Мои спутники предлагают подбросить меня до центра города, я с благодарностью принимаю их помощь, и мы начинаем переносить бесконечное количество сумок в ожидающий нас микроавтобус. Когда остаются последние коробки, из тени возникают двое мужчин, направляющихся к самолету. Одновременно крякнув, они вытаскивают из салона фанерный гроб, который, как выясняется, находился под сиденьем толстой телезвезды. И, судя по их пыхтению, становится ясно, что он отнюдь не пустой.
Мы изумленно смотрим, как они тащат его в сторону только что подъехавшего грузовика. На счет «три» они пытаются загрузить его в кузов, но в тот самый момент, когда гроб поднимается на необходимую высоту, одна из защелок расстегивается, гроб падает, крышка отскакивает, и я закрываю глаза.
После долгих, на мой взгляд, минут решаюсь посмотреть на происходящее и вижу, как носильщики мечутся по взлетной полосе, собирая раскатившиеся по ней кокосовые орехи. Я с облегчением разражаюсь хохотом и поворачиваюсь к остальным. Телезвезда тоже стоит, закрыв лицо руками.
— Эй, приятель, можешь уже открывать их, — вздыхает оператор, забираясь в автобус.
И телезвезда медленно раздвигает свои толстые короткие пальцы.
Когда мы добираемся до гостиницы, любимцу женщин явно не по себе. Он направляется в номер, даже не прихватив с собой бутылку пива, и громко жалуется на то, что у него наверняка началась малярия. Оператор злорадно улыбается и предлагает мне выпить.
— Чтобы отметить, — подмигивает он.