Под шорох безукоризненно чистого гравия мы подъезжаем на машине Сельскохозяйственной помощи женщинам к резиденции. Ник звонит в дверь, и нам открывает житель Соломоновых островов, который чувствует себя крайне неловко в униформе дворецкого. Прошло совсем немного лет с тех пор, как я заявлялся на подобные мероприятия незваным гостем, поэтому сейчас немного нервничаю и слегка присаживаюсь, чтобы брючины доходили до ботинок.
— Мои дорогие! — восклицает дама в блекло-зеленом бархатном платье и жемчугах. В одной руке она держит бокал с шампанским и смятую салфетку, а в другой — сигарету с длинным столбиком пепла, который явно не поддается силе земного притяжения. Ее грудь и густо напомаженные губы усыпаны крошками песочного печенья.
— Паула, мы привезли с собой нашего друга Уилла. Он живет неподалеку от Мунды.
— В провинции? Как замечательно. — И она целует меня в щеку, а я ощущаю ее влажные и липкие губы. — Я бы тоже хотела поехать туда… ну, мне все равно куда.
Я выпрямляюсь, опасаясь, что у меня сведет ноги.
— Надеюсь, вы не возражаете против моего появления…
— Возражаю? С чего бы мне возражать? Чем больше народу, тем веселее. — Она криво улыбается и начинает игриво перебирать свой жемчуг. — Надеюсь, это вы не будете возражать против всех этих чудовищных зануд, которые окажутся здесь сегодня вечером. А куда я поставила этот несчастный джин?
И она устремляется по направлению к клозету, оставляя за собой след из пепла и сигаретного дыма.
— Это жена, — хихикает Ник. — Подожди, когда познакомишься с его превосходительством! Мы называем его Венценосным Ронни.
Мы проходим через почти пустую комнату, спускаемся по широкой лестнице и оказываемся в большом саду. Воздух насыщен запахами парфюма, купленного в бутиках аэропорта, и атмосферой значительности.
Точно так же, как некоторые вступают в специальные общества, чтобы воссоздать события английской гражданской войны, или напяливают на себя костюмы 1940-х годов, чтобы исполнить джиттербаг, я вдруг оказываюсь в колониальном обществе поклонников дебоша, цель членов которого заключалась в том, чтобы пространно разглагольствовать, а потом напиваться до беспамятства. Все шло хорошо.
Точно так же, как и светское общество Гримбла на островах Гилберта и Эллис, группа экспатриантов на Соломоновых островах была незначительна, поскольку они жили на удалении двух месяцев пути от друзей и родственников и не входили в верхнюю десятку аванпостов Британской империи. И действительно, на протяжении многих лет ими почти единолично управлял первый британский уполномоченный Чарлз Моррис Вудфорд, назначенный главой протектората в 1896 году. В течение почти двадцати лет он с помощью пары дюжин сотрудников отвечал за сто тысяч островитян, большинство из которых энергично занималось охотой за головами. Получая лишь гражданское жалованье и ведя исключительно скромный образ жизни, он правил Соломоновыми островами вплоть до своей отставки в 1915 году. И все эти годы принципиально ходил безоружным, пытаясь убедить воинственных островитян в достоинствах мирного сосуществования. Он создал систему управления и судопроизводства, которая действует по сей день.
Он несомненно пришел бы в восторг от образа жизни сотрудников благотворительных фондов, наводнивших острова после обретения ими независимости: регулярные рейсы на родину, дома, машины, занятия по дайвингу, страховки, пенсии и, конечно же, целые связки нулей в необлагаемых налогами зарплатах. И все это воспринималось как само собой разумеющееся. Однако, если бы в его обязанности входило регулярное посещение подобных мероприятий, возможно, это слегка остудило бы его пыл.
Сцена, увитая ветвями деревьев, была подготовлена для выступления местного ансамбля, члены которого предстали облаченными в традиционные костюмы, состоявшие из листьев и ракушек. Их вид резко контрастировал с мягкими костюмами и нарядными платьями гостей. Казалось, вечеринка длится уже не первый час, и проходящие мимо незнакомцы так и норовили поздороваться со мной. Многие уже беседовали на повышенных тонах. Африканец с бледным оттенком кожи принес нам выпивку: держа все три стакана в одной руке, он наполнил их до отказа.
— Отличная вечеринка. Да, отличная вечеринка. На старину Ронни всегда можно рассчитывать. Вы англичанин? — спрашивает он меня, совершая круговое движение рукой и подавая мне стакан.
— Да.
— Ну, будь здоров, старик, — смеется африканец и, задрав голову, делает глоток из бутылки, которую держит в руке.
Ник и Джейн быстро исчезают, захваченные какими-то знакомыми американцами, и я остаюсь в одиночестве среди все усиливающего шума. То и дело до меня долетают обрывки разговоров:
— А почему бы тебе не позволить собаке пользоваться парадной дверью, а прислуга пусть ходит через черный ход, — спрашивает дама с выщипанными бровями и налившимися кровью глазами.
— Пусть ходят где хотят, главное, чтобы никто из них не пользовался бассейном, — отвечает мужчина с чернильно-черными волосами и седыми корнями, которые отблескивают в лучах праздничного освещения.
— В этом новом магазине рядом с рынком можно даже купить настоящую итальянскую моцареллу. Ее делают в Новой Зеландии из молока яков. Там теперь очень хороший ассортимент.
— Маргарет хочет сделать подтяжку лица, когда у нас будет отпуск.
— Самое время!
— Да, но отвратительнее всего, что платить за это придется мне. Боюсь, я не осилю эти заморские расценки. Ха-ха!
Из занавешанной веранды доносится взрыв смеха и грохот разбитой бутылки.
— Естественно, наша благотворительная программа самая лучшая на островах — чертовски крутая, как вы говорите. Когда Дитер через год уйдет на пенсию, ее возглавлю я — правда, здорово?
— Послушай, старик, а почему ты считаешь, что ваша программа такая…
— А это кто еще? — раздается голос за моей спиной. — Тебя кто пригласил, приятель?
— Э-э… ну, я вообще-то… — Я оглядываюсь и вижу перед собой сгорбленного худого мужчину лет пятидесяти.
Его жидкие волосы цвета сигаретного дыма зачесаны назад, что подчеркивает размеры носа. Этот чрезвычайно длинный мясистый отросток обладает цветом кларета, который он нюхает, побалтывая в своем стакане. Он моргает своими водянистыми глазами и прерывает мой лепет:
— Как вас зовут, молодой человек?
Я сообщаю.
— Ну а я — Ронни, очень рад, что вы вместе с нами на борту. Давайте я вам покажу дом и кое с кем познакомлю.
Он обхватывает меня за плечи и, как покупатель, проталкивающий свою тележку по переполненному супермаркету, начинает лавировать между гостями.