— Они великолепны, — говорю я, хотя мужчина мирно спит. — От кого они? — Я предполагаю, что так член семьи в другом штате демонстрирует свою любовь с помощью красочного букета. Их способ попрощаться на расстоянии.
— Ты не поверишь, — шепчет Аннет.
— Что?
— Иди сюда, — говорит она одними губами, ее глаза такие же большие, как и улыбка.
Я убавляю музыку до комфортного для сна уровня и приглушаю свет. Аннет практически подпрыгивает на цыпочках, когда я встречаю ее в коридоре.
— Было доставлено двенадцать букетов. По одному на каждого пациента! — Она хватает меня за руку и тянет к стойке регистрации — или туда, где должна быть стойка регистрации. Она почти неузнаваема, окруженная букетами, которые должно быть стоили более ста долларов каждый.
Аромат свежих роз и душистых лилий маскирует обычное стерильное, пахнущее антисептиком пространство. Я ищу среди ярких бутонов и стеблей открытку.
— Они от спонсора?
— Я не знаю. Вон на том открытка. — Аннет указывает на более крупный, чем остальные букет. Такой большой, словно его место в вестибюле отеля «Плаза». И он далеко не такой нежный, как другие букеты. Этот, осмелюсь сказать,… сексуальный. Кроваво-красные розы переплетаются с ветвями поникших черных орхидей и одной-единственной бледно-розовой розой. Рядом с этой розой лежит карточка.
На карточке две буквы.
«Би».
У меня перехватывает дыхание, и я вытаскиваю карточку из лепестков.
«Тебя не было, когда я проснулся, и я заволновался, что все это был лишь сон.
Пока не почувствовал запах твоей кожи на своей.
Я никогда не был так счастлив, проснувшись.
Уже скучаю по тебе.
ХО11 Твой».
Я прижимаю записку к груди, как какая-то влюбленная идиотка.
— Ну? — спрашивает Аннет, практически истекая слюной от жажды информации. — От кого они?
— Кингстон. — Я прижимаю карточку к груди, защищая личные слова, которыми он поделился со мной.
Она хмурится.
— Тот парень-гей?
Жар ползет от моей шеи к щекам.
— Оказывается, он не гей.
Аннет сводит брови вместе.
— Не гей… — Выражение ее лица меняется от замешательства к пониманию. — Ты спишь с ним!
— Тссс… — Я оглядываюсь, радуясь, что мы почти одни, если не считать медсестры, которая проходит мимо нас, уткнувшись носом в свой телефон. — Я не сплю с ним. Ну, вернее да, но потому, что он мне действительно нравится.
Она обнимает меня с девчачьим визгом, а затем отступает с выражением благоговения и удивления на лице. Именно в этот момент я впервые с тех пор, как увидела цветы, вспоминаю, как выглядит мое лицо. Аннет не пытается намеренно унизить меня, но ее реакция — напоминание о том, как это должно выглядеть для посторонних. Чудовищу удалось завоевать прекрасного принца своей яркой индивидуальностью — или, что еще хуже, своей готовностью.
Я засовываю карточку в карман халата и прочищаю горло.
— Наверное, мне следует позвонить ему.
— Конечно. И скажи ему спасибо. — Она берет один из букетов. — Цветы действительно украсят это место.
Я направляюсь в комнату отдыха и, спотыкаясь, останавливаюсь, когда вижу Эвана, пристально смотрящего на меня из-за раскрытой «Нью-Йорк Таймс».
Он снова опускает взгляд на газету и переворачивает страницу.
— Привет.
Я не могу позвонить Кингстону отсюда, поэтому направляюсь к холодильнику и беру сыр, а затем ухожу, чтобы поискать более уединенное место.
— Это всего лишь деньги, — говорит Эван мне в спину, когда я собираюсь уходить. — Для такого парня, как он, разбрасываться своими деньгами так же просто, как бросать пенни в фонтан для таких людей, как мы с тобой.
— Как ты узнал, что они от него?
— Я слышал, как он назвал тебя Би. Видел карточку. — Парень выглядит обиженным, и это меня просто бесит. Он не сделал ни единого движения в мою сторону, а когда, наконец, сделал, и я дала ему шанс, это стало огромным разочарованием. И в этом моя вина?
— Это будет проблемой для тебя, Эван?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Вовсе нет, — безразлично возражает он. — Я счастлив, если ты счастлива.
— Хорошо, потому что так оно и есть.
— Не приходи ко мне с рыданиями, когда он разобьет тебе сердце. — Парень пробегает взглядом по газете, но глаза движутся слишком быстро, чтобы он мог что-то прочитать. — А он так и сделает, в этом нет никаких сомнений.
— Считай, что я предупреждена. — Толкаю дверь. — Мудак, — бормочу я и направляюсь прямиком к кладовке.
Набираю номер Кингстона, и он отвечает после первого гудка.
— Доброе утро, красавица. — Его голос глубокий и тихий, и мне хотелось бы представить, что он все еще в постели, в тепле между простынями. Хотела бы я все еще быть там. Хотя, скорее всего, он на работе и ведет себя тихо, чтобы его не подслушали.
— Цветы, — говорю я, затаив дыхание и потеряв дар речи. — Кингстон, они такие красивые. Ты даже не представляешь, насколько они поднимут настроение здешним пациентам.
— Рад это слышать, но ты должна знать, я послал эти цветы по чисто эгоистичным причинам. Я работаю над тем, чтобы завоевать тебя.
— Не знала, что меня нужно завоевывать. — Я расхаживаю по маленькой комнате, чувствуя легкость во всем теле.
— Итак, хочешь сказать, — говорит он низким голосом, — что ты поддалась на нас?
Нас? Боже мой, я могла бы завизжать от перспективы нас. Я и Кингстон.
— Что ж, давай составим список. Мы довольно хорошо ладим.
— Есть.
— Ты забавный. Красивый, — говорю я, хотя это грубое преуменьшение.
— Продолжай.
— Немного высокомерен.
Он хихикает.
— И после прошлой ночи могу сказать со стопроцентной уверенностью, что…
— У нас невероятная сексуальная химия.
— Я собиралась сказать, что ты содержишь ванную в чистоте.
— Лгунья.
Я вздрагиваю от вибрации его голоса в моем ухе.
— Твое тело выдает все твои секреты.
Я прочищаю горло.
— Я не могу говорить об этом на работе.
— Итак, мы поговорим об этом сегодня вечером. Во сколько ты хочешь, чтобы я за тобой заехал?
— Я заканчиваю в четыре, как насчет того, чтобы встретиться у тебя дома?
— Ладно. И захвати с собой сумку на ночь.
Моя кожа вспыхивает от жара предвкушения и воспоминаний.
— Отлично. Я напишу тебе позже. Мне нужно идти. Но Кингстон, правда, спасибо тебе за цветы. Они потрясающие.
— Не за что. Но Би? — Он замолкает, его голос немного грубоват. — Ты должна знать, что это лишь малая часть того, чего ты заслуживаешь. Увидимся вечером.
Я отключаю телефон и прислоняюсь спиной к стене. Мое сердцебиение немного учащенное, дыхание тоже. Кингстон обладает способностью влиять на меня самым ощутимым образом, даже не находясь в одной комнате.
Кажется у меня неприятности.
Я отказываюсь верить в то, что Эван сказал правду.
Ведь каким-то образом умудрилась сильно влюбиться в Кингстона, и тем самым дав ему возможность полностью уничтожить меня.
ГЛАВА 22
Кингстон
— Куда ты собрался? — Шипящий голос Коулман останавливает меня, когда я выхожу из конференц-зала во время срочного совещания отдела.
Это первые слова, которые она сказала мне с того провального ужина, и я ожидаю, что она со дня на день разоблачит меня перед Августом. В конце концов, я не выполнил свою часть работы.
Я оборачиваюсь, смотрю на восемь других людей за столом, а затем на свою начальницу, которая стоит, положив руку на одно бедро и держа айпад в другой. И указываю на дверь.
— Я ухожу. Думал, это довольно очевидно.
Ее челюсть напрягается.
— Ты не можешь просто так уйти посреди встречи.
— О, да? И кто меня остановит? — Я обвожу взглядом сидящих за столом мужчин и женщин, которые неловко ерзают на своих местах, избегая зрительного контакта.