Но военные ни о чем таком не думали. Первому было просто нечем думать. Пробегая мимо, Рэд успел заметить, что его лицо под каской разворочено в жуткую кашу. Военный лежал на спине и не шевелился, в отличие от второго, в противоосколочных очках на лице, правая рука которого болталась на лоскуте кожи. Экспансивные пули размолотили в кашу плечевой сустав, и вряд ли служивый смог бы в ближайшее время думать о стрельбе. Он просто полз куда-то, как это часто бывает с ранеными, еще не пришедшими в себя от шока… и за ним почему-то не тянулся широкий кровавый след, что было бы вполне естественным после такого ранения. Это Рэдрик отметил про себя, мельком, потому, что все его мысли были заняты совершенно иным…
Боковой коридор, в который свернул Нунан, представлял собой ответвление, в котором велись какие-то ремонтные работы. Сейчас в нем рабочих не было, зато наличествовали очевидные признаки их деятельности: стремянка возле стены, какие-то пластиковые ведра, большой стол в царапинах и пятнах краски. А еще в этом отнорке наличествовала торопливо удаляющаяся спина Нунана, занявшая собой почти все пространство от стены до стены.
– Стоять! – негромко скомандовал Рэд, поднимая пистолет. Здесь не нужно было громко орать, чтобы тебя услышали – в узких коридорах обычно хорошая естественная акустика. К тому же человек, которому целятся меж лопаток, очень хорошо, не головой, а, скорее, позвоночником ощущает пулю, которая пока что находится в стволе. И так же хорошо слышит голос того, от чьей воли зависит, останется кусочек свинца там же, где и сейчас, или же через мгновение станет частью мишени, состоящей из крови и плоти…
Дик остановился. Вздохнул. Медленно повернувшись, показал пустые ладони. И усмехнулся.
– Все-таки догнал, – сказал он. – А я знал, что догонишь. Я ж помню: не любишь ты, когда для тебя что-то устраивают. Сам хочешь для себя все устраивать. Гордый, значит. А о жителях города ты подумал? О том, что именно ты беду в Хармонт притащил, и сейчас со своими дружками ее приумножаешь многократно. Знаешь, что сейчас датчики аномальной активности в институтской главной лаборатории показывают? А ни хрена они не показывают. Полопались они все, отказали. Потому что не было такой активности, небось, с самого момента Посещения…
– С дороги уйди, – спокойно произнес Рэд, хоть и клокотало все в нем, и не от бега это было. Просто так он себе приказал: успокойся. Ты уже убил двоих солдат, за что по законам штата Монтана полагается смертельная инъекция. Так что сейчас либо Нунан уйдет с дороги, либо последует за теми солдатами. И глупо нервничать, когда терять тебе уже нечего. Теперь только бы своих вывести отсюда, а что будет дальше уже неважно.
– Дурак ты, Рыжий, – покачал головой Нунан. – Я уже говорил тебе не раз, из-за таких, как ты, никогда не будет царствия небесного на земле…
– Ты мне зубы не заговаривай, – сказал Рэд. – Я только недавно все понял. Когда цепочку выстроил между тобой, юридической конторой «Корш, Корш и Саймак» и ликвидацией сталкерских группировок «Метрополь» и «Зеленый цветочек». И «Квазимодо» накрылась не без твоей помощи, и «Странствующие музыканты», не зря ты около их главарей вертелся. И меня в «Боржче» взяли в тот же день, вечером, когда ты меня туда пригласил, не случайно ж ты тогда в кафе по моему портфелю с артефактами глазами елозил. И Артур Барбридж неспроста так со мной в Зону просился, до этого видели тебя с ним. Так что отойди, Нунан. Черт с ними, с годами, которые я в тюрьме потерял из-за того, что ты на меня Квотербладу стукнул. И Арчи, которого ты подговорил за мной шпионить, тебя, может быть, простит с того света. Но только если с моими что случится по твоей милости, я тебя не прощу. Я тебя, жаба, везде найду, можешь не сомневаться.
Нунан развел руками и сделал шаг вперед.
– Ну, стреляй тогда, Рыжий, давай. Чего ж ты медлишь? Если я тебе враг лютый, жми на спуск. Но перед этим вспомни, кто семье твоей помогал, когда ты в тюрьме сидел. Кто тебя выручал не раз, когда ты…
– Ты так же «пежо» свой выручаешь, когда его копы на штрафстоянку оттаскивают за неправильную парковку, – сквозь зубы процедил Рэдрик, немного опустив пистолет – тяжелый он все-таки, этот русский АПС. – С одной стороны, Шухарт твоему Мослу арты исправно таскает, сдает со скидкой, по-дружески, опять же, про Зону много чего интересного-полезного рассказывает. Но, с другой стороны, когда этот Шухарт становится не особо нужен, можно его, как старый автомобиль, продать по дешевке, а то и вообще отправить на свалку, в металлолом…
Договорить он не успел. Толстый, неуклюжий Нунан ловко подцепил носком ботинка стоящее возле стенки пустое ведро и точным ударом ноги отправил его в лицо сталкера. Рэд инстинктивно отклонился в сторону, но все равно на мгновение обзор его оказался перекрыт летящим в него предметом.
А потом он почувствовал сильный удар по руке.
Пистолет вылетел из мигом онемевших пальцев. Ведро просвистело рядом с левым ухом, с грохотом ударилось о стену коридора и покатилось по полу где-то за спиной. Вот черт! Не ожидал Шухарт такой прыти от толстяка, никак не ожидал. Правда, удар мясистым кулаком, летящим прямо в нос, в сторону отвести успел. И, шагнув назад, уйти от пинка в пах получилось.
Но радоваться было рано. Нунан пёр вперед, молотя кулаками и ногами, словно профессиональный рестлер. Или кикбоксер – хрен его знает, где он наловчился так драться. Рэдрик слабо разбирался в разных единоборствах, которые частенько рекламируют по телевизору. Его улица учила драться, улица с детства привила ему инстинкты бойца, на улице он научился действовать жестко, точно и эффективно. Даже если противник превосходит тебя силой, массой и напором, забудь о правилах и жалости, и тогда, возможно, победишь.
Нунан давил массой, словно танк, но и танк притормаживает, если ему сбить гусеницу. Поэтому Шухарт, продолжая отступать, улучил момент и изо всех сил двинул Дику ботинком по голени.
Нунан охнул, и аж слегка присел: жестким рантом да под колено, это всегда больно. Но, похоже, для таких, как Дик, боль есть неудобство однозначно преодолимое на пути к достижению цели. Поэтому Нунан, лишь на долю секунды сбившийся с ритма, вновь выбросил вперед кулак, похожий на паровой молот… но на этот раз Шухарт не стал отступать. Сместившись влево, он перехватил двумя руками запястье противника и резко крутанулся на месте, словно продолжая движение Нунана, усиливая его за счет собственного вращения и одновременно выворачивая кисть противника по часовой стрелке.
Дика, не ожидавшего такого финта, со страшной силой потащило вперед, закрутило, словно в водовороте, согнуло в пояснице – и в следующее мгновение он с размаху приложился лицом об стол, изукрашенный пятнами краски. В глазах Нунана заплясали звезды, а на поверхность стола из разбитого носа хлынула кровь, стремительно внося свежую струю в небогатую палитру разноцветных пятен.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});