к бродячим артистам и покинул пределы Франции.
– И всё же я слишком изменился с тех самых пор, по крайней мере внешне.
– Старый пройдоха, одноглазый Варан, за небольшую сумму поведал мне о твоей истории, настоящей истории «Чародей Урсус».
– Надо было заткнуть рот этому мерзавцу чуть раньше, чтобы в дальнейшем не было проблем.
– Попрошу не выражаться в храме Божьем.
– Простите меня, отец.
– Я прощаю тебя. И да, больше можешь не беспокоиться, твой волшебный табор занимается представлениями на том свете, – зловещий блеск глаз папы напугал Урсуса.
* * *
В двери постучали, их открыл Митсеру. В купе было довольно уютно. Посередине находился стол, мягкий тёплый свет от стоявшего на столе светильника, накрытого красивым кожаным абажуром, ложился на гобелен, с изображением ложа, окружённого нимфами, на котором почивал Одиссей в объятиях Калипсо. Напротив друг друга расположились два дивана, на одном из диванов сидел коренастый молодой человек невысокого роста, на другом спал французский бульдог. Маленькие глаза коренастого человека сощурились, пристально наблюдая за новоприбывшим.
– Бог мой, перед нами собственной персоной Римский Урсус! – воскликнул Джери, узнав в незнакомце известного святого.
– Прошу не упоминать имя его всуе.
– Да ты чего, мужик! Конечно, не буду упоминать, только автограф дай, моя мама молится на твою фотку. Ты прикинь, япошка, она вырезала его фотографию из какой-то католической газетёнки и повесила у себя в спальне.
– К человеку нужно обращаться по имени, – заметил Урсус.
– Ладно, не буду я его называть япошкой, вот на, держи, распишись. – Джери достал из кармана своих армейских брюк блокнот с автоматической ручкой.
Урсус оставил в блокноте свой автограф.
– Фиников не привёз, так хоть этим порадую.
– А что вам сказали? – спросил Митсеру.
– Наверняка то же, что и вам, ничего конкретного, мы должны будем отправиться на конечную станцию, где всё и прояснится. Вы пытались выбраться?
– Да уже что только ни предпринимали, всё наглухо закупорено.
Глава XI
– Фикаду, хватит тебе, пошли, сколько можно заниматься, уже звёзды появились на небе, – юные спортсмены упрашивали своего товарища завершить тренировки.
– Я ещё немного поработаю и приду к вам.
– Вот же недотёпа! Соревнования закончились давно, надо отдыхать! Ах, Фикаду, не видел ты девчонок из сборной Франции, – шутили атлеты.
– Как и не видел девчонок из сборных Швеции, Китая, Австралии, России…
– Дальше можешь не перечислять, Мартин, меня заботит только одна девчонка.
– Неужели у нашего Садо появилась любовь? – спросил спортсмена эфиопский тренер, покидающий стадион.
– Да, и уже давно.
– Не назовёшь нам её имени? – Красивая длинноногая девушка с большими карими глазами посмотрела на Фикаду с некоторой растерянностью. Жанет влюбилась в напарника по сборной ещё на сборах и теперь, услышав о другой, заревновала.
– Можешь не беспокоиться, Жанет, – проходя мимо неё, заговорил красивый высокий парень по имени Урмас, – единственная любовь Фикаду – богиня Ника.
Урмас считал Фикаду своим конкурентом в борьбе за сердце Жанет. К своему сожалению, Урмас уступал конкуренту во всём и прекрасно понимал, что честно ему не одолеть главного оппонента.
Фикаду пришёл в бар, когда все начали расходиться, за стойкой оставалась только пара спортсменов из Германии и эфиопский атлет Урмас.
– Кажется, я немного опоздал, Жанет ушла?
– А ты как будто не видишь, что её среди нас нет?
– Хватит тебе сердиться, Урмас, я не виноват в том, что Маконне полюбила меня.
– Как же, вам всегда везёт.
– Кому нам, чудак?
Один из немцев предложил Фикаду кружку пива.
– До сей поры мне казалось, что мы спортсмены.
– Я, я, яволь, май фроинд, абер биркруг гезундхайт тут нихт ви (Да-да, конечно, мой друг, но кружка пива не навредит здоровью).
– Что он сказал?
– Не обращай внимания, Фикаду, эти немцы сегодня выпьют бочку пива, а уже завтра будут стоять на пьедестале.
В бар зашёл немецкий тренер. Увидев своих подопечных, он начал нелицеприятно выражаться на немецком языке. Немецкие спортсмены тут же ретировались, взяв друг друга под руки. Покачиваясь, они поспешили выйти из бара.
– Так что же всё-таки ты там говорил насчёт «вам везёт»?
– Забудь, Фикаду, завтра финальный спурт, и нам надо показать себя, мы ведь одна команда, не правда ли?
Садо с некоторым подозрением посмотрел на Урмаса и всё же похлопал товарища по плечу.
– Так бы сразу, Урмас.
– А знаешь, что?
– Что?
– Разве мы нечестные игроки?
– С каких это пор мы стали нечестными?!
– Мы побежим эстафету с теми, кто с похмелья.
– Проблема оппонента не проблема для победителя.
– Как знаешь, официант, пива, пожалуйста.
Официант налил Урмасу кружку холодного пива.
– Может быть, тогда за мир?
– А вот за мир, пожалуй, выпью. – Фикаду улыбнулся, попросив официанта о кружке пива для себя.
– Знаешь, как проверить качество пива?
– Ты хочешь мне это сейчас продемонстрировать?
Урмас достал из кармана монетку и положил её в стакан Фикаду, монета лежала на пене, не опускаясь на дно.
* * *
Следующим утром спортсмены четырёх сборных, вышедших в финал эстафеты, разминались на старте.
– Где Фикаду, вы не видели Фикаду? – спрашивал озадаченный тренер у своих спортсменов.
Фикаду Садо был главным патроном в обойме юношеской команды Эфиопии по лёгкой атлетике, и именно он должен был выстрелить в заключительной части соревнований.
– Мне кажется, он так и не выходил из своего номера, тренер, – сказал спортсмен, готовившийся к забегу.
– Можно, я проверю? – обратилась к тренеру подруга Фикаду Жанет.
– Давай, только быстро, соревнования должны уже начаться!
Жанет бегом направилась к отелю, находившемуся рядом со стадионом. К тренеру подошёл Урмас, который был запасным в команде.
– Что-то хочешь мне сказать?
– Да, но не здесь.
– Напасть за напастью, только не говори мне ничего плохого! – Тренер с Урмасом отправились в подтрибунное помещение.
– Можешь выкладывать, здесь нас никто не услышит.
– Я уговаривал Фикаду вчера, но он меня не слушал.
– Что случилось, что произошло, Урмас, говори немедленно!
– Фикаду вчера напился, и мне пришлось тащить его на себе до самого номера.
– Этого просто не может быть, Фикаду дисциплинирован, безупречно дисциплинирован. Я не верю тебе!
* * *
Жанет открыла незапертую дверь и вбежала в номер. Фикаду, стоя на корточках, держался обеими руками за унитаз, его чёрное лицо побледнело, а на карие глаза легла тусклая пелена.
– Что случилось? – встревожилась Жанет.
– Кажется, я отравился пивом.
– Что ты наделал! Мы так долго ждали этого шанса отобраться в олимпийскую сборную, и сегодня ты отнял его у нас! Ты не мог потерпеть всего лишь один грёбаный день, один день, который сделал бы нас счастливыми!
– Прости меня, Жанет.
Жанет выбежала из номера, ничего не сказав