— Крылатые корабли сейчас не летают ни туда, ни оттуда, — предупредил его рыцарь-русич. — Довезу насколько смогу, дальше ты уже сам. Осторожен будь, из колодцев воду не пей, живность в городах тоже лучше не есть...
Гвиневра могла торжествовать: пальцем о палец, считай, не ударила, а так отомстила. Лекарства в Аламаннском, какие были, кончились быстро. Новых ввозить неоткуда: с чумными и юг, и восток торговать отказались. Все отгородились от соседей, беженцев не впускали — погибайте! Кое-кто опять Арнульфа вспомнил ни к селу, ни к городу.
Сотню, а может и больше, лет назад приходила чума и в Тридевятое. Но до Лукоморья не дошла. Баюн только слышал, что так бывает. Русичи говорили: это все оттого, что у нас есть баня. Она любые недуги лечит, и от многих защищает. Ягжаль объясняла по-другому.
— В моем роду все чародейками были. Закон такой для богатырских княжон. Пра-прабабка моя, тогда молодая еще, собрала коры Велесова дуба, смешала с молоком Индрика-зверя, вылила в реку, пошептала — и кто из той реки испил, тот излечивался. А дальше мор уже не пошел.
Опустевшие улицы встретили Баюна в Аламаннском королевстве, да накрытые рогожей телеги. Ходили только доктора в их птичьих масках, чем-то схожих с мордами нав. Ничего не осталось от того умиротворения, что рысь увидел, когда впервые поехал к Финисту. Трупы умерших жгли за городскими стенами. Лавки стояли закрытыми, постоялые дворы и корчмы тоже. Рынки пустовали. Уже и еды становилось меньше — скотина мерла. Ходил слух, что Гвиневра сменит гнев на милость и завезет снадобья, если король Фридрих ей подчинится.
— Сдался бы, думкопф! — услышал один раз Баюн из-за закрытых ставен. — Платили бы и дальше, не порвались, а теперь куда те деньги деть!
В столице Алеша с ним простился. Лошадь не дал — как рысь ею один будет править? Баюн, впрочем, не торопился. Будет бежать, захочет пить, а здесь чистая вода вряд ли где-нибудь осталась. Он неспешно шел, ждал. И дождался.
— Здрав будь, страж королевства, — сказал Баюн, краем глаза увидев, как слева, между домами, над крышами, мелькает золотистая завесь. — Уже проголодался?
— Твое чувство юмора — полное Schaisse. — Лев стал чуть реальнее, уже не так просвечивая. Он прошел сквозь здания и остановился перед Баюном. — Посмотрим, насколько правильно я сделал, что пропустил юного Волха.
— Ты попросишь у него помощи?
— Я? У него? Еще чего не хватало! Нет, это сделаешь ты, когда вернешься в Лукоморье.
— Я не могу разговаривать с Волхом.
— Финист может.
— Но тебе ведь все равно до него ближе!
— А тебе нужно домой, насколько я знаю. Не спорь со мною, рысь, я и так не в лучшем расположении духа. — Демон стегнул хвостом из стороны в сторону.
— Ладно, — сказал Баюн. — Ммаууу! — Скимен больно ухватил зубами его загривок. Рысь представил себе, как эти зубы выглядят на самом деле, и решил о таком больше не думать. Лев прыгнул, с легкостью рассекая миры, но донес Баюна не до Лукоморья, а до границы с Тридевятым.
— Я не могу туда проникнуть, — сказал он. — Волх это почует. Про меня — молчать, понятно? Скажи, что аламаннцы просят о помощи и согласны перейти на сторону русичей в обмен. Хоть от имени самого Фридриха.
— А он согласен?
— Если я захочу, он будет согласен на ярмарке голым танцевать. — Тут Скимен преувеличил. Орудия демонов все-таки обладают собственной волей, и если та достаточно сильна, могут даже бороться со внушениями. Поэтому демон не может взять первого попавшегося человека и превратить в свою послушную марионетку. Иногда требуемое орудие заботливо взращивается и подготавливается десятилетиями.
— Подожди, не уходи, — торопливо сказал Баюн. — Я хочу задать вопрос.
— С тобой вечно какие-то сложности... Задавай.
— Как Светлый Конунг добился того, что сделал тебя... ну... незлым?
Вопрос изрядно озадачил Скимена.
— Он вел меня с самого моего появления на свет, — изрек демон после долгого молчания. — Старый Волх умертвил моего предшественника и едва не стер Муспельхейм в пыль. После той войны мой отец поклялся, что аламаннцы больше никому не причинят зла. Она обуздывал меня... укрощал... но ни разу не поднял меча. Он добился того, что я пропитался отвращением к Фафниру — или Вию — увидел ложь каждого его посула и нашел в себе твердость его отринуть. Это то, что возможно описать на человеческом языке. Для подробностей просто не существует слов и понятий, знакомых людям.
— Как ты думаешь, есть у Волха хотя бы шанс стать светлее?
— Шанс есть всегда, но у Волха я его не вижу. Пока что он ведет себя неотличимо от предыдущих. Единственное различие — этот Волх хорошо уяснил, что Вий ему враг. Скорее всего, займет оборону между светом и тьмой, для чего будет старательно наращивать силы и разрастаться. Зачем тебе? Ты не человек, и твою свободу он вряд ли как-то сможет ограничить.
— Дело не в моей свободе. Я не хочу, чтобы Волх сражался с Князем Всеславом. И еще я... эээ...
Смущаясь, Баюн объяснил Скимену свои мысли. Демон скривился:
— Это тебе не по зубам! Оставь задачу приручения Волха его отцу. Поверь, он хочет этого не менее, чем ты.
— Хоть бы тогда заодно Финиста просветлил, — буркнул Баюн. — Одни люди шепчутся, что Навь на престоле, другие за него загрызть готовы.
— Финист будет у власти, пока не найдется кто-нибудь получше.
— И кто? Царевичей он на выстрел из «Аленушки» не подпускает.
— Есть такой человек. Финист его знает. И боится. — Лев стал прозрачным. — Время я с тобой теряю. Эта чума в Муспельхейме отзывается тебе лучше не знать, чем.
Баюн бежал до заставы вскачь. Раньше границу по рекам проводили, или вовсе неизвестно, где — порубежники буквально из кустов выпрыгивали путникам навстречу. Теперь стоят резные столбы с жуткими мордами, на всех дорогах — по домику для порубежной стражи. Услышав, что первый советник должен, не мешкая, прибыть в столицу, стражники даже вопросов задавать не стали. Снарядили коней, нашли провожатого. Ночевать Баюн не стал, всадники только пересели на свежих лошадей, и утром следующего дня уже прибыли в Лукоморье.
— Ты куда пропал? — набросился на него наместник с порога. — Ягжаль тебя искать из сил выбилась, уже в покойники записала!
— Где она?
— Где, где... Ускакала в слезах, дожидайся весны теперь! Ты яблочко найти не мог, что ли?
— Не мог, у них не было!
Выслушав Баюна, Финист сразу забыл про Ягжаль, что-то вычисляя в уме.
— Скимен, значит, уже первый о защите просит? Это хорошо.
— Не Скимен, а...
— Да кому ты врешь, Баюн. Я с ним бок о бок жил годами. Демоны себя мнят хитрыми и коварными, а ума у них не так уж и много. Повадки Скимена и его гордыню я хорошо знаю. К Волху он сам ни за что не пойдет, не доставит ему такого удовольствия, даже если приперло. А Волх ему тем более не поможет, хотя прикрыться с запада аламаннцами не откажется. Ладно, владыке я повода позлорадствовать не дам, так уж и быть. Пусть Скимен думает, что удачно выкрутился.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});