— Я понимаю, что тут Ала нет. Я разыскиваю его магазин. Он в этом квартале?
Я поводила в воздухе руками, как бы очерчивая квартал. Я прекрасно знала, где находится магазин, и понимала, что толку от этого продавца — ноль. Но если бы кто-то у него спросил обо мне, он бы меня вспомнил, а это и было самое главное.
— А-а-а! «Аль»!
Продавец с радостным видом протянул мне пакетик с жевательной резинкой. Как он ухитрился извлечь именно этот пакетик из горы жвачек, для меня осталось тайной. Но я сунула руку в карман и достала пару долларовых купюр. Продавец просиял, взял купюры и дал мне несколько монеток сдачи. Может быть, я еще могла жевать резинку. Не пробовала с тех пор, как у меня появились клыки.
Вооружившись упаковкой жвачки со вкусом корицы, я направилась к выходу из магазина. Но тут кое-что попалось мне на глаза, и я достала из сумочки бумажник. В следующую минуту у меня на голове красовалась бейсболка с эмблемой «Angels». За счет козырька я могла хотя бы лицо немного защитить от солнца. Выйдя из магазина, я немного постояла под длинным навесом и обвела взглядом длинную, залитую солнцем улицу. Почему-то мне вспомнилось, как я ушибла коленку, когда в школе играла в софтбол. Недолгий путь вокруг бейсбольной площадки и до кабинета медсестры показался мне длиной с десяток футбольных полей. Я не могла думать ни о чем, кроме жуткой боли в колене. Вот на какие мысли навела меня эта улица.
Хватит хныкать, Грейвз.
На всякий случай я еще раз проверила, надежно ли заперта машина, и пошла по тротуару. С каждым шагом мне становилось все жарче. Тусклое зимнее солнце опаляло мою нежную, чувствительную кожу с такой же силой, как в пустыне в августе. Внешне это было незаметно, но ощущение было такое, словно кисти рук и шея ниже волос покрываются волдырями. «В следующий раз, — сказала я себе, — не забудь надеть блейзер с карманами,хоть будет куда руки сунуть». Я постаралась шагать быстрее, но не так быстро, чтобы привлечь к себе внимание. Я распустила волосы, чтобы закрыть большую часть шеи, и подняла начавшие краснеть руки к вискам, чтобы спрятать их в тень от козырька бейсболки.
Порядком взмокнув, я поравнялась с самой людной частью улицы. Я шла быстро, и люди на меня внимания не обращали. Весь мир для меня сосредоточился в красно-белой вывеске «Оружейный магазин Ала» в дальнем конце квартала.
— Мелочью не выручите, мисс? — услышала я голос попрошайки, но слова дошли до меня только тогда, когда он схватил меня за руку. Я обернулась, попыталась оттолкнуть руку бомжа и шарахнулась в сторону от отвратительного запаха мочи и пота. — Я уж столько дней не ел, дамочка. Ну, пожалуйста?
Жалобный голос бомжа не соответствовал силе его руки. Его хватка, по крайней мере, отвлекла меня от того, как болела моя обожженная кожа. Светло-карие глаза как-то особенно ярко горели на фоне чумазой физиономии, поросшей трехдневной щетиной. Я пригляделась к фигуре бродяги и наконец признала в нем крепкого итальянца, который пару месяцев назад сидел у меня в кабинете в безупречном черном костюме и рубашке с серым галстуком. Я подняла глаза… ну точно, я стояла прямо под вывеской бургерной «У Сэма». Похоже, Риццоли заметил что-то неладное, потому что его взгляд стал озабоченным. Но мне не хотелось задерживаться, поэтому я просто порылась в сумочке и нашла свернутую в трубочку двадцатку, в которую была вложена записка, для надежности прикрепленная скрепкой.
— Вот, возьми. Не еда тебе нужна. Пойди где-нибудь помойся за деньги.
Я постаралась, чтобы мой голос звучал, как у брезгливой туристки. Отчасти так оно и было, поэтому я попятилась назад.
Лукавая усмешка бомжа показала мне, что я не ошиблась адресом.
— Спасибочки, дамочка.
Не сказав больше ни слова, он развернулся и сразу вошел в бургерную. А я почти бегом ринулась к оружейному магазину, где, на мое счастье, работал кондиционер.
Мне нужно было пополнить запас «бомбочек», поскольку я почти все израсходовала при потасовке в тюремной больничке. «Бомбочки» в магазине Ала имелись и к тому же стоили дешевле, чем в лавочке Исаака Леви. Правда, изделия были выпущены фирмой, название которой я увидела впервые, поэтому было непонятно, как эти «бомбочки» покажут себя в деле. Как правило, я настаиваю на том, чтобы мне дали возможность их испытать, что я обычно и делала в полуподвальном тире под лавкой Исаака Леви. В магазине у Ала не было ни тира, ни демонстрационных испытаний. К тому же в магазине работал один-единственный продавец, и был он, на мой взгляд, довольно-таки глуп. Но это было дело не мое, и мне хотелось как можно скорее вернуться к своей машине.
Пока парень-продавец выписывал копию товарного чека на приобретенные мной боеприпасы, я наблюдала за улицей через окно витрины. Прилавки и грязь на стекле немного мешали, но все же я более или менее сносно видела троицу уличных артистов на противоположной стороне улицы. Двое парней — один играл на гитаре, а второй — на барабанчиках «бонго», а еще танцовщица — весьма пылкая афроамериканка в ярко-желтом национальном балахоне и тюрбане с черно-оранжевым геометрическим рисунком. Артисты появились на улице только что. Воздух наполнился заводной латиноамериканской мелодией. Музыканты играли очень хорошо, танцовщица тоже была неплоха, и вскоре вокруг троицы начала собираться толпа. Женщина грациозно вертелась на месте, изгибалась и делала красивые па. Гитарист и барабанщик старались вовсю. Вперед вышел четвертый человек из группы и пошел по кругу со шляпой. К моему изумлению, несмотря на очевидную бедность района, многие бросали в шляпу монеты.
Продавец оружейного магазина проследил за моим взглядом и негромко рассмеялся.
— Как вижу, вернулась Гвинет со своей командой. Значит, уже два часа. Каждый день они выступают в одно и то же время. Не знаю, чем они занимаются по утрам, но после полудня собирают неплохие денежки.
С этими словами продавец протянул мне пакет с моими покупками, и я подошла ближе к окну. Меня зачаровали стремительные и изящные движения танцовщицы. Зачаровали настолько, что я чуть было не пропустила знакомую фигуру, промелькнувшую в нескольких шагах от витрины.
Что за черт?
Я прижалась к стеклу и скосила глаза в ту сторону, куда ушел замеченный мной мужчина. Неужели «El Jefe»? Но что, скажите на милость, могло понадобиться отцу Кевина и Эммы в этом захудалом районе города? Мне было любопытно, но я все еще была сердита на Уоррена за его предательство. Когда Эйрена похитила Эмму. Уоррен и Кевин решили использовать меня в качестве выкупа. Они накачали меня наркотиками, связали и уложили на заднее сиденье машины. Только потом они объяснили мне, что происходит. Меня чуть не убили тогда и Эмму тоже. С тех пор я не разговаривала ни с Уорреном, ни с Кевином.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});