меня, гораздо проще по-хорошему договориться со мной. Так я думал. И сообразно своей стратегии направил руководительнице следующий ответ: «Я еще раз выражаю готовность выполнять поставленные передо мною задачи, в том числе и ту, которую вы направили мне вчера (из-за нее, как вы сообщили, произошел срыв встречи с партнером). Хочу подчеркнуть и прошу вас это зафиксировать, что я не отказываюсь от выполнения данной задачи, о чем неоднократно информировал вас. Задача была выполнена добросовестно, исходя из того, что исходные данные для ее выполнения так и не были предоставлены в полном объеме, несмотря на неоднократные запросы с моей стороны. Напомню, что в ответ на мои запросы и выражение готовности выполнять данную задачу вы указали на мою некомпетентность и неадекватность, так и не предоставив мне исходных данных».
Рано или поздно она поймет, что формально моя позиция гораздо крепче, чем ее. Мои ответы более грамотны, мои аргументы логичнее выстроены. Но раз она еще не поняла этого, то пусть тратит время на анализ и встречные сообщения. Следующее письмо моей руководительницы уже не было диким воплем неандертальца, как ее более ранние письма, в нем даже делалась попытка что-то конкретизировать: «Я вам высылала и контракты по остальным странам. Также повторюсь у вас был и есть доступ к папке в которой вы создавали подпапки по названиям вложений. С чем связано что вы не используете эти ресурсы для выполнения поставленной задачи. Со вчерашнего дня у вас была только одна задача свести коммерческие условия по странам в единый эксель файл в табличной форме. Компания вам оплачивает рабочие дни в полном объеме. Однако за 2 рабочих дней вы не сделали ничего. Дать вам следующие задачи я также не могу, так как вы не выполнили предыдущую. Что дальше?»
Это сообщение, наверное, следовало бы разобрать на каких-нибудь менеджерских курсах, поскольку в нем прекрасна каждая фраза. И дело вовсе не в пунктуации или орфографии. Те документы, которые руководительница когда-то мне высылала, не имели никакого отношения к поставленной ею задаче. Так же, как и «подпапки» (разве есть такое слово?), которые я создавал. Она, руководитель направления, даже не знала, какие контракты мы заключили с ключевыми партнерами, и не стеснялась демонстрировать это в письме неугодному сотруднику.
Так способна ли моя начальница обеспечить нормальное развитие того направления деятельности компании, которым она руководит? У меня нет ответа на этот вопрос…
Но вернемся к ее письму, поражающему своим неповторимым стилем: каждая фраза в нем – загадка: то ли это вопрос, неизвестно почему лишенный вопросительного знака, то ли утверждение, зачем-то представленное в виде вопроса.
В мой адрес вновь было высказано обвинение в том, что я много зарабатываю, но не приношу пользу компании. Что ж, за последние несколько месяцев я не раз это от нее слышал. Странно, однако, что она ожидает от меня выполнения задачи, которую я уже выполнил, перечислив в сопроводительном письме ряд вопросов, возникших у меня по поводу этой работы. Но моя руководительница проигнорировала их, не посчитав нужным снизойти до ответа… Еще более странно выглядят рассуждения об эффективности использования денег компании от человека, спускающего их в трубу, – этого я касался ранее.
Завершающий письмо вопрос «Что дальше?» в духе альтернативного названия для трудов Чернышевского, конечно, весьма патетичен, но в данном случае он свидетельствует о полном непонимании руководительницей своей менеджерской позиции и признании ею этого. Начальник всегда обязан с определенной долей вероятности предвидеть, используя сценарный анализ, что будет дальше, и готовиться к этому.
Я ответил лаконично и жестко, помня про то, что жесткость должна была быть пропорциональна спокойной вежливости, никогда не переходящей в приторность: «В отношении поставленной задачи: повторюсь еще раз, что данная задача была выполнена мною в том объеме, в котором позволяли это сделать имевшиеся в моем распоряжении данные. Проверив наличие у меня необходимой информации и не найдя ее, я запросил эти сведения у вас, как у лица, которое и поставило передо мной данную задачу. Кроме того, сама по себе формулировка поставленной задачи исключала возможность определить, за какой период требовалось выполнение. Я задал вам соответствующий вопрос, который остался проигнорированным. Сегодня, в течение всего дня, вы также не оказывали мне никакого содействия в решении данной задачи и теперь обвиняете меня в неисполнении порученного мне задания. Эти ваши действия, на мой взгляд, свидетельствуют о продолжающемся оказании давления на меня, что, как я указывал ранее, недопустимо. По поводу моей загруженности и объема выполненных работ: я неоднократно заявлял о готовности выполнять работу и перечислял все то, что требовалось для выполнения описанной выше задачи. Считаю, что низкий объем выполненных работ в этот период обусловлен отсутствием таких задач, поскольку я их от вас не получал, а также некорректной постановкой условий той конкретной задачи. Предлагаю вам вернуться к конструктивному диалогу и воздержаться от дальнейшего нарушения моих трудовых прав». Это мое письмо осталось без ответа: руководительница оказалась неспособной хоть что-либо обсудить со мной.
Однако в ответ на письмо, написанное мною ранее, я получил источающее подчеркнутую сладость сообщение, в котором были определены новые условия, в которых я теперь должен буду работать.
Оно, как и некоторые предыдущие письма руководительницы, было подготовлено с помощью юриста и эйчар. Определить же, какие из ее сообщений она написала сама, было очень легко: если сообщение было грубым, непоследовательным и безграмотным, значит, его автором была сама руководительница. Если же в письме встречались обращения, намеки на конструктив и конкретизированные рассуждения, значит, это письмо руководительница составила с помощью коллег, получавших зарплату за потраченное на эту помощь время. Но перейду к тому, что я прочел в том письме (в скобках внутри сообщения мои собственные комментарии): «Добрый день (уже виделись и не раз здоровались сегодня). Чтобы вы понимали без дополнений пишу в письме, можете перечитывать по мере необходимости. В связи с тем что компания выходит в очный формат работы, вы будете приходить в офис на ежедневной основе (как я упоминал ранее, должен быть отдельный приказ или иной документ высшего руководства, утверждающий изменение режима работы сотрудника – ничего подобного не было). Мы с вами будем бронировать переговорную и вести всю работу локализовавшись в переговорной, это даст мне возможность реагировать на все ваши вопросы быстро и качественно и вам выполнять поставленные задачи («неустанный контроль» заменен «неотложной помощью», поистине мастерская работа с эвфемизмами). Данная необходимость возникла в связи с тем что я как ваш руководитель оцениваю вашу работу как не соответствие ожиданиям и считаю необходимым вовлечься участвовать