Ближе к вечеру Эриенн почувствовала ужасную усталость и начала склоняться к мысли поискать себе пристанище. Выехав на узкую тропинку в молодой рощице, Эриенн остановилась, чтобы осмотреться. Где-то впереди раздавался лай собак, приглушенный опускавшимися туманами. Этот звук был приятен, он говорил о том, что поблизости было жилье.
Вдруг, нарушая тишину, позади девушки с грохотом скатился камень. Это встревожило Эриенн. Сердце в ее груди билось, как птица в клетке, когда она всматривалась через плечо в сгущавшиеся сумерки, пытаясь рассмотреть, что же вызвало падение камня. Все было тихо, но Эриенн не могла отмахнуться от чувства, что что-то там все-таки было. Обеспокоенная, она пустила Сократа вперед легким вихляющим галопом, преодолела по тропинке подъем, свернула и осадила мерина в укрытии большого дерева, развернув его мордой к тропинке, чтобы можно было, оставаясь незамеченной, наблюдать за тропой. В напряжении она ждала, вспоминая страшные предостережения Кристофера относительно поездок в одиночку. В этот момент ей казалось, она была бы рада его видеть. По крайней мере, он не входил в число друзей ее отца.
Перестук копыт и звуки падающих камней снова вывели ее из раздумий. Быстро развернув Сократа, Эриенн пустила его полным галопом, придерживая у обочины тропинки, где земля была помягче и топот копыт не так слышен. Она стремительно неслась по узкой извилистой дорожке. За искривленным деревом с перекрученными корнями тропинка нырнула вниз, потом вдруг резко повернулась, почти в обратном направлении. Сократ поскользнулся, но все-таки устоял на ногах и, совершенно обезумев, со всего маха вошел в поворот и буквально ворвался в многочисленную свору собак, идущих по горячему следу убегающей оленихи. Собаки были разгорячены погоней и щелкали зубами, пытаясь, поймать лошадь за ноги, когда испуганный мерин отпрыгнул и попятился. Поводья у Эриенн вырвались, и она в отчаянии вцепилась обеими руками в развевающуюся конскую гриву, пытаясь изо всех сил усидеть в своем ненадежном седле. Одной собаке удалось схватить мерина за ногу и вкусить конской крови. Ощущение на Зубах этого теплого влажного привкуса решило все. Когда, обезумев и закатив глаза, лошадь бросилась прочь, собака задрала голову и издала дикий охотничий вой. Этого было достаточно, чтобы свора бросилась за новой добычей, которая неслась вниз по тропинке.
Тропинка под углом пересекала быстрый ручей. И хотя была видна только часть русла, неуправляемая лошадь свернула на него и понеслась по усеянному камнями дну вверх по течению, разметывая в стороны целый водопад брызг. Эриенн пыталась остановить лошадь криком или хотя бы повернуть мерину голову, поскольку впереди поднимался холм, с которого ручей скатывался бурлящим потоком. Налетев на первый же подъем, мерин упал на колени, и Эриенн с трудом удержалась в седле. Потом конь опять бросился вперед, пытаясь взобраться вверх по каменистому руслу. Он поскользнулся, съехал назад, а потом, взмахнув в воздухе передними копытами, начал заваливаться на спину.
Тревожный вскрик Эриенн резко оборвался, когда она упала на каменистый берег. Голову ее ударило о покрытый мхом камень и пронзило ослепительно яркой вспышкой боли. Медленно померк белый свет и опустились густые сумерки. Эриенн видела над собой темные силуэты деревьев, колышущиеся и неясные, словно через пелену воды. Борясь с опускающимися покровами беспамятства, она повернулась и попробовала встать на ноги. Перед глазами возникла белая полоса. Эриенн вдруг качнулась, и полоса исчезла. Она зацепилась за ледяной берег, борясь с течением, которое тащило ее на глубину. Ноги занемели в холодном и быстром потоке.
Лай собак перешел в смесь злобного рычания и воя. Перед глазами Эриенн мелькнула беспорядочная круговерть белого и коричневого у самого обреза берега, и она поняла, что свора ее почти настигла. Стоявшая ближе других собака, рыча и щелкая зубами, бросилась вперед, и Эриенн в отчаянии несильно стеганула хлыстом, который все еще был зажат у нее в кулаке. От удара собака завизжала и отпрянула. Попытку своего предшественника попытался повторить другой пес, но с тем же результатом. Однако руки Эриенн становились все слабее, а перед глазами у нее плыл туман. Боль в затылке опустилась вниз и захватила шею и плечи. Она остро отзывалась в каждой жилке, иссушала силы и подрывала волю. Собаки почувствовали, что девушка слабеет, и нетерпеливо подступали все ближе. Эриенн изо всех сил пыталась сбросить с глаз накатывавшуюся пелену и еле-еле махала перед собой хлыстом.
Псы видели перед собой только раненого зверя и были охвачены пылом погони. Они рычали и огрызались друг на друга, собираясь с духом перед последним смертельным броском. Эриенн поскользнулась, съехала глубже, и студеная прохлада ручья заставила ее охнуть. Влажный холод пополз вверх и проник за корсаж, тогда как нижняя часть тела вся занемела от этого ледяного прикосновения. Эриенн снова взмахнула хлыстом, но силы ее быстро улетучивались, и хотя ей удалось опоясать кнутом осмелившуюся подойти слишком близко собаку, она понимала, что победа своры над ней лишь вопрос времени.
Внезапно воздух дрогнул от резкого выкрика, за которым последовал щелчок кнута. Донесся грохот приближающихся по каменистому руслу ручья копыт, и в поле зрения девушки влетел высокий черный конь, из-под ног которого вверх взлетали фонтаны воды. Конь и всадник налетели на свору, длинный хлыст мелькал и слева и справа, выбивая из собак их охотничий пыл, пока они одна за другой не поджали хвосты и не побежали, скуля, прочь.
Эриенн вцепилась обеими руками в переплетение корней, голова ее безвольно свесилась вперед. Она видела своего спасителя как бы в конце длинного туннеля. Одним прыжком он соскочил на землю, плащ развевался у него за спиной, и он напоминал птицу, стремительно падающую с небес. Изумившись, Эриенн отрешенно улыбнулась и закрыла глаза, она только слышала плеск воды под его шагами. Потом его рука обняла ее за плечи, и хриплый голос произнес какие-то слова, которые не дошли до ее сознания. Он отцепил ее пальцы от корней. Сильные руки с твердыми, как сталь, мышцами подняли ее и прижали к широкой груди. Голова ее скатилась ему на плечо, и даже страх того, что она может оказаться в когтях какого-то ужасного крылатого зверя, не смог бы вырвать Эриенн из опустившейся на нее темноты.
Глава шестая
Желтовато-красный свет стал ее солнцем, пробивавшиеся через темноту лучи приятно согревали и создавали уют. Это был центр ее мироздания, сфера огня и пламени, дававшая жизнь, светило, которое не собиралось гаснуть. Его энергия взрывалась крохотными мерцающими вспышками, которые круто взлетали и с шипением опускались в небытие только затем, чтобы снова и снова следовали все те же потрескивающие явления на свет разноцветных огней. Зеленые, голубые, красные, желтые, они веером взлетали вверх — волнообразно колеблющийся спектр оттенков, возникающих из порождающего их ослепительно белого жара. Вне этого круга света была темнота, глубокая и непроницаемая, как одинокая планета, удерживаемая на орбите силой, слишком могущественной, чтобы ей можно было сопротивляться, ощущающая тепло солнца, но не способная приблизиться к нему.