непониманием. Будто он всеми силами пытался вспомнить что-то важное, но не мог.
– Я сам не знаю, как мне удалось выжить. Очнулся на самом дне ущелья, у воды. Добирался до Лестры две недели, чуть не подох, но дошел… А ведь меня успели похоронить. То-то все удивились, – он усмехнулся снова и поворошил поленья. – Пришлось сказать, что я упал на каменный выступ, а когда очнулся, сумел взобраться наверх. Виновных в покушении найти не удалось, а исполнители бежали. Так я и заработал вторую половину своего прозвища.
– Это Матерь Гор спасла тебя. Она благоволит тебе, Ренн.
То, что он рассказал – невероятно! В записях искателей я встречала лишь несколько похожих случаев.
– С чего бы такая честь? – он прищурился. – И вообще, после этого отец пригласил жреца из Волчьей Пустоши, одного из фанатиков Отца Равнин – сумасшедшего старика Леймаха. Он долго пытался обнаружить во мне отголоски магических сил, но так и убрался ни с чем.
– До чего же упрямый лестриец! Ты что же, совсем ни во что и ни в кого не веришь? Вот ни капельки?! – вспылила я, чувствуя, как начинают гореть щеки.
– Возможно… – он разжал пальцы и посмотрел на ладонь правой руки, но, когда я подалась вперед, спрятал и убрал за спину. – …есть вещи, которые я понять не в состоянии. Или просто отказываюсь понимать, потому что считаю ненужным и неважным.
– А что вообще ты… и вообще вы все, дети равнин, считаете важным? За что готовы даже умереть? – мне вдруг стало важно услышать его ответы. Понять его лучше.
– Долг воина – умереть, защищая жизнь и честь господина, – ответил Ренн без раздумий, так, словно эта истина была вбита в него с рождения. – Некоторые дураки умирают за иллюзии. За любовь, например.
– Значит, ты не из тех дураков? Считаешь любовь глупостью?
В груди неприятно кольнуло от его слов, а Ренн поглядел прямо и пронзительно. Так, что захотелось отодвинуться и обнять себя за плечи. Или наоборот – наклониться ближе.
– Чувства, в том числе и любовь, только мешают. Думаю, что ты, как жрица, меня понимаешь.
Ох, Матерь Гор, а ведь сейчас, сидя рядом с ним, в этом затерянном в бесконечных горах месте, я успела забыть о долге. Вообще обо всем. Спасибо, как говорится, что напомнил.
– Как ты вообще стала жрицей? Расскажешь? – голос был спокойным и бархатным, но я знала – в глубине его прячется сталь.
И мне захотелось отплатить откровенностью за откровенность, наладить хрупкий мостик между нашими мирами. Когда Реннейр рассказывал о войне, я знала – ему тяжело и больно вспоминать. Слушала, почти не дыша, и эта честность сделала его ближе и понятней. Перед глазами мелькали картины пожарищ, сгоревшие города, черные поля, реющие на ветру рваные стяги. И там, в окружении мертвых изломанных тел, под свинцовым небом чужой земли, стоял Зверь-из-Ущелья с мечом наголо, с потухшим взглядом, с неподъемной ношей отнятых жизней за плечами.
– Верховная жрица проверяет всех детей на наличие Дара – старый обязательный ритуал, – начала я, устраиваясь поудобней. Близость этого человека волновала, и казалось, будто я сижу на иголках. – Как бы некоторые ни думали, не все искатели рождаются одаренными: в ком-то искра едва теплится, кто-то сияет ярче, а кто-то совершенно пуст. Мой Дар впечатлил и матушку Этеру, и старейшин, мое будущее было предопределено. И, Ренн… я поняла, что то пророчество о ребенке… – Он нетерпеливо закатил глаза, а я с нажимом продолжила: – Упоминание о нем в наших книгах, скорее всего, уничтожили намеренно!
– Ты слишком много думаешь о том, о чем думать вообще не следует. Просто береги себя и держись подальше от…
– Лестрийцев?
– Именно. Ваши старики правильно делают, что берегут Скальный город. И тебе советую делать то же самое… – он болезненно поморщился. – Могут найтись… желающие… прибрать его к рукам.
Ренн наклонился, запустив пальцы в волосы – так, будто ему было больно об этом говорить. А я вдруг испугалась. Коснулась плеча дрожащими пальцами. Его тело было жестким, будто вытесанным из камня, и под рубашкой прятались напряженные мышцы.
– Кому-то не дают покоя наши сокровища? Неужели они дороже хлеба?
Мне этого не понять. Отец рассказывал о голодных годах, о погибших холодными зимами детях, когда жители равнин не могли продать нам зерно потому, что самим нечего было есть. Слава богине, я этого не помнила!
– Я уверена, любой из искателей отдал бы все самоцветы Западных гор за возможность прокормить семью.
– Это ты так думаешь. Но найдутся люди, которые без раздумий продадут всех своих близких за обладание сокровищами. И таких большинство.
Реннейр попытался встать, как будто хотел уйти и оставить меня здесь одну, но я вцепилась в его запястье. Он дернулся.
– Что такое?
– Ты ничего не видишь?
Я разжала пальцы и посмотрела на него с удивлением. Он же глядел на свою руку.
– Нет.
– И не чувствуешь?
Я совсем его не понимала. О чем вообще этот лестриец сейчас говорит?
– Нет… – ответила задумчиво, но щекам стало жарко. Вряд ли он хочет услышать о том, как именно я себя ощущаю рядом с ним. Как тесно становится в груди, как в животе сворачиваются огненные спирали, а тело само тянется к нему.
Реннейр молчал, думал о чем-то напряженно.
– Ладно, неважно. Ты еще что-то хотела узнать?
Он явно что-то скрыл, но допытываться я не стала. Посчитала лишним. Мне хотелось, чтобы Ренн сам захотел открыться мне.
– Ммм… Если можешь, расскажи мне о детях равнин побольше. Какой была ваша магия? Почему вы так сильно хотите ее вернуть?
– Я ничего не хочу, – ответил резко, и я почувствовала себя неуютно. – В старых книгах пишут, что когда-то дети равнин могли повелевать пространством и ветром. Вызванные ими ветра могли разогнать тучи или, напротив, вызвать дождь и спасти посевы. Мы могли путешествовать по всему миру, открывая порталы в любой точке земли. Говорят, что очень и очень давно повелитель Арнерии, Дара, которому не было равных на всем континенте, провел через портал целую армию.
Я невольно восхитилась способностями этого древнего короля. Целую армию! Надо же… У меня бы никогда так не получилось. Не было ни одного искателя, который смог бы создать врата подобной мощи. Тем более мы могли перемещаться лишь в пределах Западных гор.
– Это случилось до того, как Матерь Гор обманула нашего бога и хитростью отняла у детей равнин их Дар.
Я не смогла сделать вдох.
Что? Что он только что сказал?
– Но, Ренн… – начала я в замешательстве. – Это ваш бог обманул нашу