Тот скептически посмотрел на нее и хмыкнул:
— Какие у тебя интересные понятия о простом.
Леди Шан Нейрин пожала плечами, но продолжать тему не стала. Вместо этого она вспомнила о его просьбе:
— Так, а на что, по-твоему, я должна была обидеться?
Идрис замялся:
— Да я вроде подробно ответил на твой вопрос, разве нет? Колдовать можно только мне, тебе нельзя.
Она продолжила сверлить его взглядом, и в итоге эльф сдался:
— Просто ты человек, ты особенно аппетитна для нежити. До того, как был подписан мирный договор, мы позволяли людям проходить вглубь Эльфхиира.
— Подкармливали нами нежить? — сухо уточнила Лотанари.
— Это было до рождения моего деда, — тут же открестился Идрис. — Я считаю, что наши предки поступали плохо.
Глубоко вдохнув, Лота медленно выдохнула и спокойно сказала:
— Мне обидно не то, что было в прошлом. А то, что ты считаешь, что я могла из-за этого обидеться. Не ври, прошу. Я правда не умею прощать лгунов. Вот Лима сейчас ходит по краю — я точно знаю, что она не та, за кого себя выдает.
Дернувшись, Идрис неудачно задел тарелку и едва успел ее поймать.
— Не разбил?
— Нет, — он кривовато улыбнулся, — а что с Лимой?
— Не моя же тайна, — укорила его Лота. — Но я ясно вижу, что она от меня кое-что скрывает. Впрочем, она старается не врать, но иногда это у нее плохо получается. Ты куда?
— За ягодами. И котелок вымою — хочу отвар. — Идрис подхватил тарелки, котелок и выскользнул наружу.
Лота же принялась обустраивать постели. Крепко подумав, матрасы она положила рядом, получилась этакая большая постель.
«Приличия уже попраны, — здраво рассудила принцесса, — мы ночуем в одной крохотной комнате, так что нет никакой разницы, рядом мы будем лежать или на расстоянии вытянутой руки».
Хотя на самом деле разница была: без привычного защитного круга, который сотворяла Лима, Лоте было ужасно не по себе. И пусть Идрис искренне верил в защитные чары хижины, Лотанари хотела, чтобы он был рядом.
Вернувшийся Идрис поколдовал над котелком и через пару минут разлил по кружкам ароматный компот. Вот только он получился настолько кислым, что удовольствие от него получил только эльф.
— Ты уже приготовила постели, — отметил он, допив отвар. — А я как раз успел в красках представить, как восстановленные мною лежанки среди ночи вновь становятся обломками.
— Да, я тоже успела это представить, — кивнула Лота. — Ты, прямо скажем, не слишком хорошо владеешь бытовыми заклинаниями.
— А мне они зачем? — чуть обиделся Идрис. — Они мне в жизни не особенно-то нужны.
— Зато я таким образом избавилась от орды сплетниц, которые притворялись моими служанками. А сами рылись в вещах, заглядывали во все углы и выискивали непонятно что.
Договорив, Лота обратила внимание, что Идрис слушает ее вполуха — эльф что-то искал за грудой обломков.
— Точно помню, что были подушки. Или одна подушка? Или две. Но были же! Да!
Счастливый и гордый эльф продемонстрировал добычу:
— Вот, будем спать как почти приличные эльфы. Люди. Люди и эльфы.
Затем он повнимательней посмотрел на расстеленные на полу матрасы и осторожно уточнил:
— Быть может, мне стоит лечь чуть в стороне? Из моральных соображений.
— Не стоит, мне уже сейчас страшно, а когда погаснет свет, станет еще страшней. Но ради твоих моральных соображений я клянусь, что не посягну на твою честь!
Последнее леди Шан Нейрин проговорила как-то особенно торжественно, и поперхнувшийся смешком Идрис проворчал:
— Спасибо, теперь я спокоен. Схожу, умоюсь в ручье. Тебе принести?
— Я чарами воспользуюсь, — покачала головой Лотанари.
К чему дрызгаться в холодной воде, если нет ни тазика, чтобы хоть как-то упростить себе жизнь, ни сменной одежды?
«Придется пойти на страшные жертвы», — подумала Лота и набросила сама на себя с пяток очищающих чар. Кожа-волосы-белье-одежда-одежда — самый удобный и самый сложный алгоритм постепенного магического очищения. Не каждый рискует им воспользоваться, ведь неосторожное дозирование магической силы может привести к облысению. Или к снятой до мяса коже.
«Или к премилому ощущению сухости и стянутости», — недовольно подумала Лота и потерла ладони друг об друга. Да уж, по возвращении в Замок-на-воде ей потребуется очень много увлажняющего крема. Крема, которого у нее нет.
— Вот же драрх!
Скрипнула входная дверь, и вошедший Идрис с интересом осведомился:
— Чего ругаешься?
— Крема нет. Не в смысле, вот сейчас нет. А вообще — нет. Вернемся в замок, не знаю, как буду спасать кожу после очищающих заклятий, — посетовала Лота и тут же со смешком добавила: — Впрочем, Лима меня обязательно спасет. Главное — не задавать ей потом глупых вопросов, на которые она даст честные ответы.
Идрис кивнул и начал раздеваться. Лотанари на мгновение замерла, оценила мускулистую грудь с несколькими тонкими полосками давно заживших ран и, очнувшись, резко отвернулась. Мало ли до какого предела эльф собрался раздеваться?!
Но нет, отметила Лота, искоса посмотрев Идриса, штаны он решил оставить на себе.
— Минут через пять освещение исчезнет, — негромко произнес эльф. — Хотя я могу закрыть глаза и не подглядывать.
— У меня удобная одежда, — покачала головой Лотанари. — Но спасибо.
Сняв обувь, леди Шан Нейрин скользнула под одеяло и, поерзав, закрыла глаза. Где-то в лесу хрустнула ветка, и Лота, вздрогнув, открыла глаза. Чтобы увидеть, что освещение в хижине уже исчезло.
— Тише, со мной тебе ничего не грозит, — шепнул Идрис. — Хочешь, я буду держать тебя за руку?
— С точки зрения логики, это неразумно, — вздохнула Лота, — ведь твои руки должны быть свободны, чтобы ты мог атаковать…
— Так хочешь или нет?
— Хочу, — тихо-тихо созналась Лота и довольно выдохнула, когда ее замершие пальцы утонули в теплой хватке Идриса. — Спасибо.
— Спи, я буду охранять твой сон.
Уснуть Лоте удалось не сразу. Она вслушивалась в спокойное, ровное дыхание Идриса и как-то отстраненно думала о том, что этот звук успокаивает не меньше, чем их сплетенные пальцы. Что жутковатая тишина, изредка нарушаемая редкими шорохами, уже не только не пугает, но даже кажется немного уютной. И что ей, леди Шан Нейрин, нерисской принцессе, ужасно не хочется, чтобы рассвет наступал. Она хочет затеряться в этой темноте. Рядом с этим странноватым, но каким-то родным эльфом.
«Неужели Лима права в своих подозрениях?» — с некоторым испугом спросила себя Лотанари и, чуть приподнявшись, вгляделась в безмятежное лицо спящего эльфа. Узкое оконце давало мало света, но то, что не видели глаза, дорисовала память. «Да, он красивый. Очень. И добрый. Надежный и сильный. Но это же ничего не значит?»
Улегшись обратно, Лота прикрыла глаза. Надо спать, к вечеру они вернутся во дворец, и там она все обдумает. Могла ли она влюбиться в Идриса и не заметить этого? Да нет, что за глупости?
«Как там было? Представь, что он умер», — леди Шан Нейрин вспомнила совет, давно прочитанный в одной из книг. Зажмурилась, сосредоточилась и содрогнулась — уж очень кровавую картину выдало ее подсознание. Идриса стало жалко до слез. Но, вот беда, Лотанари не могла понять, ей его жаль потому, что он умер, или потому, что он так страшно и болезненно умер? То есть дело в смерти или способе ее получения?
«О Четверо, какая же дичь лезет в голову посредине ночи», — проворчала про себя Лота и, тихонечко шмыгнув носом, открыла глаза. И сразу же наткнулась взглядом на ошеломленного эльфа, который навис над ней и с подозрением проследил за двумя слезинками, скользнувшими по щекам. Над головой Идриса парил полупрозрачный осветительный шар. Он не бил по глазам, только подчеркивал наличие лунного света.
— Настолько страшно? — шепотом спросил он.
«Нет, просто я представила, что стая вилкулов разорвала тебя на части и ты умер в страшных муках», — оценив этот правдивый ответ, Лота со вздохом соврала:
— Настолько.