Наутро все взрослые – и мужчины, и женщины – собрались, чтобы обсудить план строительства нового поселения.
Джон Уиллис высказал соображение построить его недалеко от временного лагеря на просторном лугу между бухтой, в которой стояли плоты, и лесом. И что лучше принять ближе к бухте, откуда вёл удобный спуск к воде, а на южной стороне бежал, срываясь с обрыва, бурный стремительный ручей. С ним согласились, изъявив лишь пожелание повторить схему застройки посёлка, оставшегося по ту сторону моря. Так и постановили.
В ходе обсуждения у многих были какие-то свои, отдельные предложения.
– Хорошо бы вместо хижин построить настоящие дома, – сказала Веда, также присутствовавшая на собрании. – Пусть небольшие, одноэтажные, но похожие на европейские, в каких мы когда-то жили. Я не говорю, что это надо сделать сегодня. Нет, пока нам не до этого. Я имею в виду строительство таких домов в более позднее время, когда у нас появятся необходимые условия.
Сразу же после собрания в лесу, темневшем за лугом, наперебой застучали каменные топоры, сваливая одно дерево за другим. Каменные – потому что стальные топоры, с которыми двадцать лет назад Пётр Васильевич и Игорь пришли к Бристольскому заливу, полностью сточились.
Работа спорилась, взрослым помогали подростки, и с каждым днём посёлок принимал всё более цельные очертания. Возводилось сразу несколько домов. От прежних они отличались большей прочностью стен, были выше и намного просторнее.
По истечении двух недель был полностью возведён дом для Петра Васильевича. Для него постарались в первую очередь, так как после ранения он был ещё слаб и ему больше, чем другим, требовалась надёжная крыша над головой. Но понемногу он выздоравливал и в новое жилище вошёл без посторонней помощи.
За первым домом сдали второй, за ним – третий. Дома поднимались один за другим. Обозначились центральная площадь и отростки улиц от неё. В один прекрасный день строительство посёлка было завершено. Последним вселился Джон Уиллис с женой и тремя детьми.
Томасу предлагали присоединиться к любому семейству, но он отказался и дал понять, что хотел бы пока пожить один. Ему построили такой же просторный дом, как и для всех остальных. «На вырост, – сказали ему, – чтобы у тебя были жена и много детей».
С окончанием жилищного строительства Игорь, горя желанием познакомиться с новой страной проживания, полностью отдался походам. Вместе с Сергеем и Томасом они обследовали все окрестные горы и долины. Как-то раз, пройдя добрую сотню километров на запад, они, к немалому своему удивлению, снова вышли к морю. Только там, где стоял их новый посёлок, береговая линия шла преимущественно с юга на север, а здесь – с юго-востока на северо-запад. Они повернули налево, то есть на юго-восток.
Через день пути берег стал всё больше клониться к востоку, а затем и вовсе повернул к северу. Ещё через два дня потянулись знакомые места, где им уже неоднократно доводилось бывать. И вот впереди показались бухта Удобная и сам посёлок.
Вечером, сидя на поселковой площади у костра, они поведали собравшимся о своих открытиях.
– Где же мы находимся – на острове? – размышляя вслух, вопросительно произнёс Генри.
– Или на полуострове, – делая многозначительную паузу, сказал Игорь.
– Если на полуострове, то длинноволосые могут добраться до нас и здесь, – заключил Уиллис. – Как только они пройдут немного севернее и затем повернут на юг.
– Но они могут также добраться до нас, переплыв, как и мы, через море, – заметил Свенсен.
– Ну море ещё надо переплыть, – возразил О’Брайен. – Не всякий на это отважится. Для этого надо построить какое-то судёнышко. Если они и пересекут море, то это будет не скоро. Не забывайте, нас сюда заставили перебраться только крайние обстоятельства.
– Но исключать появления длинноволосых всё же нельзя, – сказал Уиллис. – Характер у них, как мы убедились, воинственный, поэтому к встрече с ними надо готовиться серьёзно и заблаговременно. Хватит бегать от них. Да и кто знает, удастся ли нам так же вот, без потерь, убежать в следующий раз.
– А как готовиться? – раздался чей-то голос.
– Надо обнести посёлок достаточно высоким и прочным забором.
– Забор не спасёт.
– Если поставить у бойниц полтора-два десятка метких лучников, то вполне может спасти.
– Но где взять столько лучников?
– Как где? – удивлённо переспросил Уиллис. – Нас, взрослых мужчин, шестеро. Да Генри с Сержем – уже восемь. Серж уже участвовал в схватках с длинноволосыми и ничем не уступает любому из нас. Марта – отличная лучница. Ведь это она подстрелила одного из дикарей? – Уиллис повернулся к Свенсену, чтобы получить от него подтверждение. – Когда они атаковали наш арьергард! Итак, нас уже девять. Лу и Стив, конечно, мальчишки. Но пройдёт год-другой, и они станут настоящими бойцами. Надо готовить и других мальчиков, да и девочек тоже, которые половчее. Вон Майя, подружка Сержа, какая она сильная и отважная девушка. Если её немного подучить, она мало кому уступит по своим бойцовским качествам.
При упоминании Майи, старшей дочери Свенсена, такой же желтоволосой, как и её отец, Сергей покраснел и опустил голову. Они дружили и много времени проводили вместе. Но ей было уже восемнадцать, а ему только четырнадцать. Она была взрослая, хорошо развитая физически, с длинными сильными ногами и крепкими руками. Он же, хоть ростом и не обижен, всего-навсего подросток.
Иногда он размышлял над тем, почему Майя общается именно с ним? Не потому ли, что ей больше не с кем гулять? Ведь, кроме Генри и Томаса, подходящих парней больше нет. Но Генри дружит с Хильдой, дочерью О’Брайенов. А Томас, кажется, заглядывается на Тину Уиллис. Сергей в последнее время частенько видел Томаса возле её дома.
Вот и выходит – нет у Майи выбора, остаётся только он, Сергей. Но если рассуждать подобным образом, то и он точно в таком же положении. Майя – единственная девушка, с которой ему интересно.
Он отгонял беспокоившие его мысли. К чёрту всё! Когда он вырастет, то женится на ней. И пусть она старше на несколько лет. Вон Веда тоже на четыре года старше его отца, а как дружно они живут.
* * *
– А скажи нам, Том, много ли у длинноволосых воинов? – спросил Уиллис.
Томас, теперь коротко подстриженный, выглядел подтянутым симпатичным парнем. Все и думать забыли, что он дикарь из вражеского стана, и относились к нему по-товарищески. Он знал своё место и скромным поведением только усиливал к себе всеобщее расположение. Уиллис поощрительно улыбнулся.
– Скажи, те люди, с которыми мы сталкивались, это все, кто у них есть, или они располагают какими-то дополнительными силами?
– Это был лишь передовой отряд, – сказал Томас. – Всего мужчин, способных держать оружие, раза в три больше.
– А где остальные?
– Они находились в основном лагере вместе с женщинами и детьми. В момент нападения на Бристоль лагерь размещался по ту сторону гор, недалеко от перевала Сканди, по которому удобно перейти на равнину. Эта часть племени длинноволосых двигалась за нами и несколько дней спустя должна была прийти в посёлок. Так всегда было: передовой отряд отыскивал удобные пути перехода, места, богатые дичью, а остальные шли следом.
– А как вы попали на Лазурный берег?
– Мне трудно сказать. Бывало, мы годами жили на одном месте, потом снимались и шли то на север, то на юг, то на запад. Но, мне кажется, западное направление было преимущественным. Последние месяцы мы перемещались вдоль горного массива с юга на север. Слева от нас были горы, а справа – пустынная местность. Наши разведчики старались её избегать, потому что там было мало добычи, а зной был нестерпимый. Обнаружив этот перевал, мы двинулись через него.
– Теперь скажи, Томми, почему длинноволосые напали на нас? Ведь это уже второе нападение. Первое было в долине гейзеров, когда погиб твой отец, а вы с матерью попали к ним в плен. Откуда такая враждебность и жестокость?
– Знаете, так всегда было среди длинноволосых. Никому и в голову не приходило, что к чужакам можно относиться как-то иначе. Но жестокость – это обычное явление у них и в своём кругу. Если кто-нибудь провинился, не выполнил, например, приказание вожака, то обязательно последует суровое наказание вплоть до убийства. Такие случаи бывали. Именно за непослушание убили француза – отца моего друга Мишеля, о котором я уже говорил. Не помню, как его звали.
– Его звали Андре, – сказал Уиллис, – Андре Оржерваль. У нас в долине гейзеров было два француза. Второго звали Дюмолен, он погиб в бою.