Что было с ним делать? Прикончить? Но даже у Игоря, так часто убивавшего зверя и птицу, не поднималась рука на беззащитного человека. Оставить его здесь? Тогда он уйдёт к своим и число врагов умножится. Марта сказала, что его надо взять с собой.
– А там посмотрим, – заключила она. На том и порешили.
Терять время больше было нельзя. Свенсен связал руки пленного длинным ремнём, второй конец которого намотал себе на кулак. Подобрав торчавшие там и сям стрелы, они, не мешкая, пустились догонять соплеменников.
На ходу Игорю рассказали о событиях, происходивших в его отсутствие.
* * *
В тот день, когда охотник отправился в горы за солью, Пётр Васильевич перед работой обходил свои владения: сад, посевы и прочее. Это было обычное его правило – осмотреть всё и прикинуть ещё раз, с чего начать в первую очередь, а что отложить на потом.
Заканчивая обход, Пётр Васильевич завернул на пасеку. Начиналось массовое цветение медоносных растений; тепло, влажность воздуха – всё способствовало интенсивному образованию нектара, и он рассчитывал, что взяток в этот раз будет особенно богатый. Он подошёл к крайней колоде и склонился над летком. В этот момент из близь расположенных кустов выскочили странного вида люди, заросшие волосами. Они набросились на него, схватили, зажали рот, повалили и стали вязать.
Уиллис находился неподалёку в саду. Нападение на Петра Васильевича было совершено на его глазах. Громко призывая на помощь, он поднял попавший под руку увесистый сук и бросился на выручку другу. Свенсен и О’Брайен только что вернулись с рыбной ловли. Услышав крики Уиллиса, они увидели, что тот бежит к пасеке, и побежали туда же. За ними устремились Сергей и Генри.
Люди, напавшие на Петра Васильевича, хотели увести его с собой, но, обладая незаурядной силой, он сумел сбросить их с себя, освободиться от пут и атаковать самому. Пасечник свалил одного из чужаков, но его ударили дубиной по голове, и он упал без чувств. Увидев приближающихся жителей посёлка, неизвестные выпустили по ним несколько стрел и, покинув место схватки, исчезли в зарослях равнины.
Одна стрела попала Джону Уиллису в ногу выше колена. Кровь из раны бежала ручьём, и он нуждался в незамедлительной медицинской помощи. Генри побежал, чтобы позвать Мэри, Свенсен и О’Брайен подхватили Уиллиса и повели его, намереваясь укрыться за плодовыми деревьями. Сергей, пренебрегая опасностью быть обстрелянным из кустов, подбежал к Петру Васильевичу, приподнял его, ухватив подмышки, и поволок, торопясь оттащить на безопасное расстояние.
О преследовании неизвестных не могло быть и речи. Решиться на это означало подвергнуться смертельной опасности, так как можно было нарваться на засаду, да и людей в Бристоле, способных сразиться с неприятелем, было раз, два и обчёлся.
Петра Васильевича и Джона Уиллиса поручили заботам Мэри, а Свенсен, О’Брайен, Генри и Сергей – или Серж, как его называли бристольцы, – устроили военный совет. После недолгого обсуждения решили организовать оборону посёлка. Возглавить её должен был Свенсен, имевший боевой опыт. К обороне следовало привлечь всех мальчиков-подростков. Лучше всего было оставаться на территории посёлка и вести постоянное наблюдение за равниной.
Сергей и Генри, как самые ловкие и опытные среди подростков, были отряжены в разведку. Умело используя знакомый рельеф местности, они смогли выйти на след неизвестных и скрытно приблизиться к ним. Эта передовая группа врага состояла из четырёх человек. Даже она одна могла задать бристольцам немало хлопот, если бы решилась всерьёз атаковать их. Но, видимо, они не знали ни общей численности посёлка, ни сколько бойцов он может выставить.
Повиснув у вражеских разведчиков на хвосте, Сергей и Генри следовали за ними на минимальной дистанции. Так они дошли до их лагеря. У них глаза полезли на лоб, когда они увидели, сколько их там. Численность неприятеля в несколько раз превосходила всё взрослое мужское население Бристоля. Юные разведчики не понимали чужого языка, но они судили по жестикуляции и догадались, что на посёлок готовится нападение всеми имевшимися у противника силами и произойти это должно следующей ночью.
Возвратившись в Бристоль, юноши рассказали о неприятеле и его намерениях. Джон Уиллис к тому времени пришёл в себя, и самочувствие его несколько улучшилось. Узнав, что врагов много больше, чем может выставить посёлок, он сказал о невозможности какого-либо сопротивления, мол, нечего об этом и думать. Можно, конечно, героически погибнуть, но правильнее было бы всё оставить и спасаться бегством.
– Вспомним, что было пятнадцать лет назад, – сказал Уиллис. – Вспомним долину гейзеров. Людей, способных держать оружие, в то время у нас было втрое больше, чем сейчас. И всё же мы не устояли, большинство наших погибли. Я считаю, главное не посёлок, не хижины – их можно построить заново. Главное для нас – сохранить людей.
С ним согласились. О’Брайен сказал, что лучше всего двигаться морем, на плотах. Но плоты не могли принять всех. Поэтому на них разместили только раненых, малолетних детей и их сопровождающих и погрузили некоторое количество продовольствия и кое-что из имущества.
Наступила ночь. Со стороны гор потянул береговой бриз. Подгоняемые им плоты вышли в открытое море. Остальные пешим порядком двинулись по равнине на север. Перед тем как уйти, Сергей открыл загоны и выпустил коз и овец.
* * *
Спустя час после боя, уже в сумерках, бойцы арьергарда догнали ушедших вперёд бристольцев. На их появление женщины и дети отреагировали сдержанными восклицаниями. От неимоверной усталости у всех подкашивались ноги. Послышались предложения остановиться на отдых, но Игорь сказал, что сейчас не до отдыха, надо как можно дальше уйти от вражеского отряда.
Для подкрепления сил поделили остатки фиников и изюма. Ели на ходу. Игорь всё поторапливал, он опасался, что если измученные женщины и дети остановятся хоть на минуту, то потом не смогут двигаться.
– Лучше умереть, чем выдерживать такую сумасшедшую гонку, – проговорил кто-то в темноте. – Это бесчеловечно, так нельзя, надо пожалеть хотя бы детей.
Игорь не узнал голос, не разобрал даже все слова, но понял – упрёк адресован ему, так как именно он подхлёстывал людей. – Молчать и слушать меня! – негромко крикнул он, обрывая ропот. – Я повторяю: сзади враг и он может нас настигнуть. Сейчас он зализывает раны, и у нас появилась возможность оторваться от него. Её надо использовать. А дети… Наши дети выносливы. Они не умрут из-за того, что будут быстро идти. Но они могут умереть, если позволят себе расслабиться.
В полночь, однако, он вынужден был дать команду на отдых. Все опустились на землю там, где стояли. Один Сергей ещё бодрился, но Игорь понимал, что это всего лишь усилие воли. Приказав ему ложиться спать, он поднялся на пригорок и занял удобную позицию для охранения. Отсюда была далеко видна равнина, в нескольких шагах лежал спящий лагерь. Время от времени его взгляд останавливался на пленном – тот был неподвижен. Ему не дали ни фиников, ни изюма, а только позволили выпить немного воды. Сейчас Игоря ел червячок сомнения, справедливо ли с ним, этим пленным, поступили.
Перед рассветом он разбудил Сергея и, оставив его вместо себя в охранении, исчез на равнине, тёмной и настороженной. Вернулся он уже засветло с тушей молодого оленя на плечах. Вдвоём они быстро освежевали её и порубили на куски, после чего разбудили спавших вповалку людей. Игорь сказал, что времени на приготовление пищи нет и что сырое мясо быстрее восстанавливает силы. Оленину съели сырой. Кусок мяса достался и пленному. Снова тронулись в путь.
Ночной сон и экзотический завтрак оказали благотворное действие на беглецов – в течение нескольких часов они сохраняли довольно высокий темп движения. В полдень, когда солнце зависло над головой, устроили привал. Расположились в лощине, у ручья. К берегу приблизились оба плота, чтобы пополнить запасы пресной воды и передать идущим пешим ходом часть продовольствия.
О’Брайен сообщил, что на катамаранах всё более-менее благополучно. Дети чувствуют себя вполне удовлетворительно, об их безопасности можно не беспокоиться, потому что они привязаны за пояс крепкими верёвками.
Игорь помахал рукой всем находившимся на плотах и обменялся приветствиями с Джоном Уиллисом. Джон пошёл на поправку. Рана беспокоила его всё меньше, и он чувствовал себя совсем молодцом. Пётр Васильевич всё ещё не приходил в сознание, но Мэри сообщила о появлении некоторых признаков выздоровления; судя по её словам, состояние раненого было не совсем безнадёжным.