Читать интересную книгу Наследница Кодекса Люцифера - Рихард Дюбель

Андрей поспешил за ним следом. Теперь он тоже это услышал, поверх неожиданно громкого стука собственного сердца: протяжный стон.

Кресло упало. Каспар лежал недалеко от него. Крысы окружили его и шипели; шерсть у них топорщилась, усы яростно шевелились. Киприан упал рядом с ним на колени. Старик свернулся калачиком и стонал. От судорог, в которых корчилось тело, голова его билась об пол. Киприан выругался, затем схватил ужасное одеяло, сорвал его с напряженного тела Каспара и перевернул старика на спину.

– О Господи! – прошептал Андрей.

Каспар выгибал спину, пока тело его не повисло в воздухе, опираясь лишь на затылок и ягодицы. Ниже ягодиц не было ничего, чем он мог бы опереться на каменную плитку, – ноги он давно потерял. Правая рука была прижата к телу, а левая загребала воздух. Изо рта у него вытекала темная пена и сбегала прямо в седые волосы, оставляя на щеках коричневатые полосы. Глаза закатились.

– Что случилось с мальчиком? – закричал Киприан.

Каспар вздрогнул и так выгнулся, что Андрей услышал, как затрещал позвоночник. Крысы, пища и посвистывая, носились перед огнем. Из покрытого пеной рта Каспара вылетала слюна и такие хрипы, что от них болело в ушах. Андрей увидел, как лопающиеся кровеносные сосуды окрасили воспаленные глаза Каспара в кроваво-красный цвет.

– Мальчик! – крикнул Киприан и встряхнул дрожащее тело за плечи. – Что с мальчиком?

Каспар вытаращился на него. Кровавые слезы катились по его щекам и вымывали грязь из морщин.

– Почему ты не поверил мне, надменный идиот? – бушевал Киприан. – Зачем мне было тебя обманывать? Сколько ты выпил? Весь пузырек, просто назло мне? Ты глупец! Что случилось с мальчиком?

Каспар попытался что-то произнести. У Андрея волосы стали дыбом.

– Езус Мария, – услышал он хрип старика. – Как больно…

Новый спазм с такой силой сотряс его, что он выскользнул из рук Киприана. Безногое тело извивалось на каменном полу. Киприан откинулся назад и сел на пол. Он опустил голову.

– Вот ты и получил свой собственный костер, пропащий человек, – пробормотал он. – Пламя сжигает твои внутренности. И все равно, даже такой, как ты, не заслуживает подобной участи.

Длинный клокочущий вздох вырвался из раскрытого рта Каспара. Его сотрясла конвульсия… еще одна… Затем он осел, и на мгновение присутствующим показалось, что перед ними – всего лишь пустое одеяло, в котором он провел жизнь инвалида. От него поднимался запах свежих фекалий и горячей мочи. Изо рта по-прежнему шла пена, но сомнений не было: он умер. Его правая рука упала в сторону.

Андрей прижал ладонь ко рту.

– О боже, Киприан, посмотри… – сдавленно произнес он. Киприан кивнул с мрачным видом.

Правая рука Каспара казалась засохшей ветвью, рукой мумии, скрюченной лапой мертвеца. Кожа была темной и словно дубленой, туго натянутой на костях. Сжатая в кулак, она походила на черную лапу обезьяны. Два последних пальца прижимались к ладони, большой палец согнулся внутрь. Средний и указательный лежали на них, как зажим из кости и сухожилий. Можно было представить себе, как эта рука, когда еще была здоровой, поднимается в клятве, и оба первых пальца тянутся вверх. Ногти на всех пальцах были настолько длинными, что они намотались вокруг руки подобно перекрученной гирлянде. Ногти безымянного пальца и мизинца проросли сквозь руку и торчали из тыльной стороны кисти.

Киприан вздохнул. Андрей, даже не задумавшись, потянул его за рукав. Они молча отвернулись и, тяжело ступая, вышли наружу. За спиной Андрей услышал мелкий топот крысиных лапок: это серая армия собралась вокруг трупа, чтобы проверить, нельзя ли там чем-нибудь поживиться.

23

Андрею казалось, что в старой трапезной они пробыли несколько часов, и он удивился, что колокола отбивают только вечерню, когда они пустились в обратный путь, в комтурство розенкрейцеров. Магистр ордена вряд ли обрадуется их появлению, но не откажет им в гостеприимстве, а возможно, он лежит сейчас в своей каморке и громко храпит, недоступный для неприятностей мира благодаря опьянению.

– Как ты думаешь, где нам теперь искать мальчика? – спросил он наконец.

– Искать? – эхом отозвался Киприан. – У нас нет даже самой крошечной отправной точки, чтобы начать поиски. Мальчик может быть где угодно. Он может все еще находиться в Эгере. Он мог переехать в Вену…

– Он может жить и в Риме, – предположил Андрей.

Киприан топнул ногой.

– Да чтоб меня! – воскликнул он.

– Ты, как и я, убежден, что иезуиты, которые тогда присутствовали на процессе, взяли его с собой. Чем еще можно объяснить тот факт, что один из членов Общества Иисуса что-то здесь вынюхивает? И я готов поспорить на что угодно: они отвезли его в свой центр в Риме. Прошло шестнадцать лет, Киприан. За это время мальчик мог превратиться во взрослого члена Societas Jesu.

Они переглянулись.

– Если бы он тогда рассказал святым отцам, что узнал от Буки о библии дьявола, ребята уже давно искали бы ее. То, что они не делают этого, указывает на то, что он промолчал, – заметил Киприан.

– Или что Бука ему ничего не открыл.

Киприан проигнорировал это возражение, а поскольку Андрей тоже не считал свое высказывание достаточно блестящим, он не стал его повторять.

– Почему паренек ничего не сказал иезуитам? Что он замышляет?

– То же, что и всегда… И я точно знаю, что ты думаешь, Киприан, так как я думаю то же самое… За шестнадцать лет ему не удалось осуществить это.

– Кого позовет библия дьявола, тот последует за ее призывом, – пробормотал Киприан. – Видимо, у него пока не возникало возможности ответить.

Они снова переглянулись, а затем развернулись, как по команде, и посмотрели в направлении, в котором лежал бывший доминиканский монастырь. До этого дня им дважды приходилось слышать зов библии дьявола; и ответы на этот зов каждый раз очень походили на то, что лежало сейчас на полу трапезной и давало пропитание крысам.

– Если бы это не было так неоригинально, я бы повторил то, что ты говорил сегодня утром в лесу у могилы Буки, – заметил Андрей.

– А что я там говорил?

– «Я слишком стар для этих глупостей». Или что-то в этом роде.

Киприан безрадостно улыбнулся.

– И чем нам поможет моя старость? Что касается меня, я лучше еще разок сам вмешаюсь, чем позволю Александре, Андреасу, Мельхиору и Вацлаву вести борьбу в одиночку.

– Что касается меня, то я бы много дал за то, чтобы в третий раз не сталкиваться с этой проклятой книгой.

– Не говоря уже об этом.

В лице Киприана что-то изменилось. Андрею показалось, что он впервые осознал, как его деверь и лучший друг на самом деле постарел. А он сам? Киприан даже был на пару лет младше него. Молодость, зрелость… куда они подевались? В его памяти времена, когда они вместе сражались с проклятием библии дьявола, горели яркими маяками – а мирные времена между ними были бледными, едва различимыми, равномерно окрашенными в радости и печали; годы, которые впоследствии казались ему потраченными впустую… После заката братии монастыря в Браунау они стали Хранителями библии дьявола и, как хорошие хранители, выжидали, пока дело не примет по-настоящему серьезный оборот.

– Годы между этими периодами, – заметил Киприан, который, как правило, мог догадываться о мыслях Андрея, – и были настоящей жизнью. У нашей борьбы была одна цель: позволить нам и нашим близким жить такой жизнью.

– Хорошо бы на сей раз дать последний бой, – ответил Андрей.

– Тогда нам следует хорошенько подготовиться к нему. – Киприан ткнул большим пальцем на восток. – Давай нанесем визит аббату Райгерна, как мы и планировали. Пока мы доберемся туда, он успеет прочитать послание, которое мы отправили ему сегодня в полдень голубиной почтой, и прийти к собственным выводам. Если случай Анны Моргин действительно был таким безобразным, то его монахи наверняка что-то о нем записали. В Райгерне слышат, как трава растет, с тех пор как Вацлав там за старшего. Если нам повезет, мы сможем даже узнать что-нибудь о судьбе мальчика. Если шпионы Вацлава совершенно не в курсе, то значит, здесь замешаны происки дьявола.

– Происки дьявола в этой истории случаются на каждом шагу, или ты забыл?

Киприан хлопнул Андрея по плечу.

– С каких это пор мы сдаемся, еще не вступив в битву? Вацлав – умная голова, а нам с тобой уже приходится сильно напрягаться, чтобы ранним утром сходить облегчиться. Знаешь, иногда я смотрю на твоего сына и просто жду, когда же с ним случится что-то странное, как это всегда бывало у старого кардинала Мельхиора. Вацлав превратился в наш мозговой центр, и дяде Мельхиору не приходится краснеть за своего наследника.

– А я иногда смотрю на Вацлава, – ответил Андрей, – и жду, чтобы хоть какие-то его черты напомнили мне о лице Иоланты, так как мне уже не удается вспомнить его. Только тогда я снова вспоминаю, кто он, и я… – Андрей умолк.