населения. Одно интересное последствие победы западной церкви над восточной церковью (в любом случае иллюзорной победы) выразилось в том, как Отцы восточной Церкви начали трактоваться на Западе. Фома Аквинский утверждал, что Иоанн Златоуст потребовал осуждения на смерть Ария, и этим было положено начало вынесения смертных приговоров для еретиков!
Для «открытого» XII в. было характерно сосуществование различных точек зрения, как в духовной жизни, так и в науке. Внимание христианских философов и теологов было сосредоточено на трех основных группах общества: евреях, еретиках и мусульманах. В первый раз всерьез обсуждалась возможность существования плюралистического общества: могут ли люди разных вер жить вместе в одном государстве и одном обществе? Положение осложнялось, с одной стороны, как уже говорилось, традицией преследования несогласных, а с другой – тем фактом, что иудаизм, ислам и христианство, три тесно взаимосвязанные веры, были крайне нетерпимы в вопросах догматики. Так что насущным вопросом становился вторичный вопрос: приведет ли нетерпимость в догматике к нетерпимости в отношении отдельных «неверующих». Много дополнительных вопросов было связано с основным. Например, дозволяется ли исповедующим какую-либо веру признавать отдельные положительные черты в другой вере и каким правилам поведения они должны следовать в случае конфликта с представителями другой веры.
«Кругом одни евреи». Эти слова принадлежат хронисту XIII в., но они выражают общую проблему всего XII в. Руперт Дойц, Бернард Клервоский, Петр Достопочтенный, Абеляр и многие другие обсуждали вопрос, могут ли евреи быть терпимы в христианском обществе. Их ответ оказался утвердительным: Христос был еврейской крови, евреи будут спасены при конце мира, и, конечно, они требуют к себе снисхождения. Бернард Клервоский в письме к архиепископу Майнца Генриху безоговорочно осудил некоего монаха Радульфа, который призвал к преследованию евреев в преддверии крестового похода. Такова была либеральная Европа XII в., широко и непредвзято смотревшая на мир. Жильбер Криспен (скончался в 1117 г.), аббат из Вестминстера, рассказывая о диспуте между ним и образованным евреем из Майнца, который приехал в Англию по торговым делам, сообщает, что обсуждение происходило в предельно взаимоуважительной манере. Есть свидетельства о подобных дискуссиях в Испании, Франции и Италии. В XIII в. общественные диспуты между христианскими теологами и евреями были запрещены (в Париже в 1208 г., в Трире в 1223 г. и отдельно папой Григорием IX в 1232 г.). Но средневековое общество, которое находило такое удовольствие в дискуссиях и обсуждениях, не сразу могло избавиться от старой привычки. Диспуты продолжились под патронатом короля, в Париже в 1240 г. в присутствии Людовика IX, и в Барселоне в 1262 г. в присутствии короля Арагона Хайме I. Тем не менее изменилась их атмосфера. От открытого обсуждения быстро перешли к оскорблениям и обвинениям; евреев обличали как «порочную и развращенную нацию». Именно это отношение эпохи позднего Средневековья одновременно с церковными проповедями, направленными против «проклятого племени», было унаследовано более поздними поколениями. Папа Иоанн XXIII только в 1958 г. повелел удалить упоминание о «предательстве» евреев из пятничной молитвы Страстной седмицы.
Несмотря на то что западные теологи и другие известные писатели призывали относиться к евреям и «язычникам», прежде всего мусульманам, хотя бы с некоторой долей терпимости, этому призыву было трудно следовать на деле. Для правоверных христиан было непосильной задачей терпеть еретиков. Этот подвиг был не под силу даже Лютеру, Кальвину и их последователям. Нельзя было даже и помыслить об этом в то время. Как это вообще было возможно, чтобы человек называл себя христианином и одновременно отрекался от церкви? Как мог тот, кто открыто заявлял, что церковь и все христианство ошибаются, все еще оставаться христианином? По мере того, как теологи все больше упорствовали в своем мнении, все большее число людей влекло к еретическим учениям. Приговор теологов оставался неизменным – еретики должны быть уничтожены, обвиненные в ереси заслуживают смертной казни. Канонисты конца XII–XIII вв., начиная со времени Бернарда Клервоского, продолжали плести свою сеть наветов. И только отдельные христианские мыслители осмеливались напоминать о высказывании апостола Павла: «Надлежит быть и разногласиям между нами». Петр Ломбардский, авторитетный философ-схоласт XII в., ставший епископом Парижским, был одним из тех, кто дерзновенно сделал свой собственный вывод из слов апостола Павла. Он высказался так: «Мы нуждаемся в еретиках, и не из-за их учения, но потому, что они побуждают нас, католиков, к поискам истины и правильному пониманию всего, что есть в мире». Абеляр, который выступил на защиту заблудших душ, опирался на проповедь апостола Павла; ему удалось несколько смягчить чрезмерно суровое отношение своих современников к еретикам. Эти люди, говорил он, тоже имеют свои права, и не следует еще больше травмировать их и так ранимое сознание, даже если они и ошибаются. Абеляр был основателем теологической школы, которая на протяжении XII–XIII вв. стояла на защите прав людей нетвердых в вере и заблуждавшихся и к которой отчасти имели отношение Альберт Великий и Фома Аквинский. Но в действительности победу одержала августинская традиция при поддержке ревностных в вере и консервативных францисканцев. Благодаря трудам Александра Гэльского и Бонавентуры эта традиция перешла в работы по каноническому праву и в практику инквизиции. Все заблуждавшиеся в вере не имели права на выражение своих взглядов, их следовало обратить в истинную веру или уничтожить. С ними следовало покончить с помощью «меча, огня и воинствующего учения новых университетов» (как говорится в уставе Университета Тулузы, основанного в 1229 г., который должен был содействовать замирению потерпевших поражение еретических южных областей Франции).
Наше представление о Средних веках будет крайне искаженным, если мы позволим этим мрачным и суровым доктринам заслонить от нас яркую и противоречивую картину повседневной жизни. Именно в реальной жизни проявлялись сотрудничество и терпимость. Во многих городах Западного Средиземноморья, в Испании, Италии и Франции люди трех «братских религий» жили и трудились бок о бок. Евреи, христиане и «неверные» тесно сотрудничали в торговле и в иных занятиях. В итальянских городах в XII–XIII вв. негласно признавалось, что пользовавшиеся большим уважением знатные господа и дамы зачастую становились «еретиками». Действительно, в Италии в это время слово nobile (дворянин) было синонимом понятия «еретик». Простым людям в повседневной жизни приходилось сосуществовать со «смертельными врагами» задолго, часто за столетия, до того, как теологи и идеологи, смирив свою гордыню и подавив свои сомнения, выстроили необходимый интеллектуальный фундамент для обоснования религиозной терпимости, которую простой народ еще неосознанно, но уже для себя принял.
В XII в. терпимость была следствием не только практического опыта, но и чего-то большего. Среди либерально настроенных ученых и здравомыслящих благочестивых мирян терпимость была осознанно воспринятым принципом. Здесь мы снова должны вернуться к Шартрской школе, которая в XII в. задала тон европейскому интеллектуальному пробуждению и дальнейшему развитию континента. Тьерри