Читать интересную книгу Искусство Раздевания - Стефани Леманн

— В точку!

Ну, конечно! Как я могла забыть?

— Они живут в постоянном страхе, что не смогут проявить себя лучшим образом. Этот страх мотивирует каждое их действие. И, как ни странно, чем успешнее они становятся, тем сильнее боятся и ищут все новых доказательств своей состоятельности. И почему же стриптиз настолько эффективен?

Она вновь замолчала в ожидании ответа. Темноволосая женщина со светлыми прядками попробовала угадать:

— Потому что он просто сидит и смотрит?

— Дело не только в этом. Он отвержен. Подавлен. Лишен всех прав. Лишен снисхождения. Стриптиз — суровое испытание для него. Вот почему он так сильно возбуждает. Чем решительнее его отвергают, тем больше ему хочется. Следовательно, что для вас самое главное?

Никто не рискнул ответить. Я также ждала, чтобы она сама закончила свою мысль. Словно слышала все это в первый раз. Ведь раньше я не позволяла ее словам проникнуть в мои мысли.

— Делайте все медленно. Не дразните, но мучайте его. Это похоже на детектив. Ожидание заставит его трепетать. Он будет жаждать финала, момента, когда ему откроется последняя страница. Чтобы увидеть вас обнаженной. Кто-нибудь из вас бывал в стрип-баре?

Только двое из присутствующих подняли руки.

— Что происходит, — спросила Коко, — когда стриптизерша полностью раздевается?

Обе продвинутые посетительницы стрип-клубов начали было говорить, но тут же замолчали.

— Стоит ей раздеться, — пояснила Коко, — как все заканчивается! Конечно, она может еще немного потанцевать, но, по сути, история завершается.

Она не стала рассказывать им про приватные танцы.

— Аудитория хочет увидеть новую героиню. С этой уже все ясно. Стоит тайне раскрыться, как все теряют к ней интерес. Гораздо занимательней раскрыть новую тайну. И каждая из вас, вне зависимости от того, что там у вас под одеждой, — это нерассказанная история.

Звучало странно. К чему она призывала этих несчастных?

Коко выстроила их в ряд. Я поставила популярную в семидесятые годы песню «Полночь в оазисе». Такую мелодичную, что обычно никто не мог устоять. Даже я стала покачиваться в такт.

Она велела всем повторять ее движения. Поворот. Вращение. Я тоже по-своему подражала ей. Она старалась немного раскрепостить их.

— Двигайте бедрами, дамы! Представьте, что хотите прикоснуться к каждой стене. — Она заметила, что я тоже двигаюсь в такт и, удивленно вскинув брови, расплылась в улыбке. — Да, да, вот так!

Мне тут же захотелось остановиться. Потом я решила, что не стоит давать ей повода думать, будто у нее появляются шансы направить меня по своим стопам.

Хотя какого черта? Пусть порадуется. Я продолжала танцевать. Даже чуть более активно. Она одарила меня благодарным кивком. Получать от нее одобрение было почти неприлично. Я покраснела, голова закружилась, словно комната вращалась вокруг меня, но, оказывается, я просто двигала бедрами.

Глава тридцать первая

Я вышла из раздевалки и застала конец их ссоры.

— Но ты вечно работаешь! Я думала, что хотя бы в выходной мы сможем побыть вместе и что-то сделать.

— Я полностью измотан и просто хочу отдохнуть.

— Отлично! Поехали ко мне?

— Мне бы хотелось поехать к себе.

— В такую даль, в Асторию? Зачем?

— Тара… Я просто устал.

Вот тогда-то она заметила и легкую усмешку на моих губах, подчеркнутых помадой Коко, которая, по словам консультанта из «Сефоры», отлично сочеталась с тенями, румянами и тушью.

Все втроем мы загрузились в лифт.

Молчание царило все время, пока мы спускались.

Том, казалось, был слегка удивлен переменами в моей внешности. Изо всех сил я старалась Удержаться и не стереть помаду ладонью.

Когда мы выходили из лифта, он спросил:

— Ну, как поживаешь?

— Неплохо…

— Я провожу тебя до метро.

Тара кивнула Тому:

— Ну пока… — И одарила меня напоследок мрачным взглядом. — Отличненько.

Она удалилась, а Том повернулся ко мне:

— Ты начала говорить…

— Говорить что?

— Э-э, вот… неплохо поживаешь.

— А, в самом деле… — Я заставила себя не тереть глаза.

— Перекусить не хочешь? Я слышал, в «Виллидж» есть потрясающее местечко. Я там еще не был. Пойдешь?

— Конечно! — «Виллидж» была в противоположной от «Астории» стороне. Я едва удержалась, чтобы не подпрыгнуть от восторга. И мы пошли на поезд.

Официант принес нам карту вин и меню. Том заказал по бокалу каберне по четырнадцать долларов и сыр. Когда официант удалился, он заметил:

— Сегодня я угощаю.

— Ты уверен?

— Надо же мне как-то развлекаться даже на свою нищенскую зарплату.

Вот скажите мне, что косметика здесь не при чем.

Я начала разговор с безобидной темы: как я беспокоюсь из-за приближающегося банкета.

— Я уже и дома делала эти пирожные. Мне так хочется, чтобы они хорошо получились. Это довольно мудреная затея. Если переложить яиц, тесто не будет держать форму.

— Да я уверен, у тебя все получится.

— А мне кажется, что он обязательно найдет, к чему прицепиться.

— В их культуре не принято, чтобы женщины становились поварами. Но он видит, что у тебя есть талант. И это никак не укладывается в его голове. К тому же ты симпатичная.

— Возможно, — только и сказала я, а мое сердце колотилось со скоростью триста тысяч ударов. Мне внезапно захотелось проверить свой макияж. Комплименты пробудили мои комплексы. Вот где таится опасность!

— Как дела в «Этуаль»?

— С работой все в порядке. — Он глотнул вина. — Но в целом ситуация становится неловкой.

— Да-а…

Он уставился в стол.

— Мне кажется, что Тара устроила мне эту работу, потому что я ей нравлюсь. И… ну… ты понимаешь… она симпатичная и умная…

— Это можно пропустить.

— Извини, — взглянул он на меня. — Похоже, она не самый приятный для тебя человек в этом мире.

— Я не собиралась становиться ее заклятым врагом. Просто так сложилось.

Официант принес нашу сырную тарелку: «Бри де Микс» с легким привкусом свежей травы и орехов, «Гауда» из козьего молока, «пикантный и легкий», «Блю де Авержне», «освежающий и острый». Я попробовала «Блю». Восхитительный вкус! Я взяла еще кусочек и намазала на хлеб. Очень вкусно! Глоток вина. Для каберне слишком сладко. О, да! Так можно жить. Я была счастлива.

— Ты выглядишь как-то иначе.

Я намазала на хлеб «Бри»:

— В самом деле?

— Ты что-то сделала с лицом?

— Да просто слегка подкрасилась утром. Совсем забросила это дело, как началась школа…

— А-а, — прищурился он, разглядывая меня.

Я ожидала комплимента. Его не последовало.

— Ну, ладно, — продолжил он, откусывая «Бри». — В общем, с Тарой становится все сложнее.

— В самом деле? — потянулась я за ломтиком «Гауды».

— Я работаю на ее отца, и все такое… Похоже, она втрескалась в меня сильнее, чем я в нее. Не знаю, что теперь с этим делать.

У меня в голове мелькнула предупредительная вспышка. Я что для него, приятель с жилеткой, чтобы обсуждать его любовные дела? Или он признавался в своих проблемах, потому что я ему нравлюсь? А секс-то у них был? А со мной он хотел заняться сексом?

— Какой твой любимый сыр? — спросила я.

— Не знаю. Каждый хорош по-своему.

К тому моменту, когда мы допили вино, съели весь сыр и даже подобрали крошки в хлебной корзинке, голова у меня начала кружиться.

— Давай я провожу тебя домой, — предложил Том.

Мы побрели по Бедфорд-стрит в старой, очень красивой части города. Здесь стояли темные кирпичные дома, спрятавшиеся за жалюзи окна украшали нарядные ящички с цветами. Чем-то это мне напоминало кукольный город. Интересно, каково жить в одном из таких домов? Могла быть жизнь такой простой и удобной, как казалось отсюда? Хотелось бы так думать. Представить себя в старинном экипаже на этой улице сто лет назад, ветреным вечером, в свете газовых фонарей.

Впервые я обрадовалась, что поезд переполнен и нам пришлось втиснуться на сиденье, прижавшись друг к другу. Мы даже не пытались поддержать разговор, просто сидели, покачиваясь в такт каждый раз, когда поезд ускорял или замедлял ход. Я наслаждалась нашей вынужденной близостью, не замечая толпы вокруг нас. Мне так хотелось, чтобы Том обнял меня, а я бы положила голову ему на плечо, но он этого не сделал, и потому хотелось еще сильнее.

Когда мы отъезжали от «Пенн-стейшн», мое легкое опьянение медленно сошло на нет при мысли, что Коко, скорее всего, уже дома. А это значило, что я не разрешу ему подняться. Я не могу рисковать, особенно в такой пограничной ситуации. Как бы мне ни хотелось, чтобы он поднялся, этому не суждено сегодня произойти, так что ему не надо выходить со мной, и мне следует срочно сообщить об этом, пока мы не доехали до Таймс-сквер.