— Здорово, сынок!
Эмма без всяких пояснений поняла, что перед ней отец Кенни — настолько они были похожи, — все еще красивый и моложавый, но черты лица грубее, а густые волосы прошиты сединой. Чересчур радушное приветствие и слишком широкая улыбка говорили о неуверенности в себе. Он выступил вперед, чтобы обнять сына, и Эмма заметила, как непроизвольно напрягся Кенни. Хотя он не уклонился от объятий, но никак не отреагировал на ласку.
Яснее ясного, что Кенни не простил родителю былого равнодушия.
Эмма неожиданно остро ощутила, как отчаянно и безуспешно тот добивается прощения сына.
Кенни постарался побыстрее высвободиться и, поспешно отступив, направился к манежу.
— Как поживаешь, младший братик? — спросил он, подбрасывая мальчика.
Действительно ли он подчеркнул последнее слово или Эмме это только показалось?
Питер восторженно завизжал. В этот момент на террасе появилась Шелби, в белых леггинсах и просторном лимонно-зеленом хлопчатобумажном кардигане с треугольным вырезом. Она выглядела так молодо, что казалась младшей дочерью мистера Тревелера.
— Леди Эмма, какая честь ужинать с вами! Не знаю, говорил ли вам Кенни, но я просто помешана на всем английском. У меня огромная коллекция книг о принцессе Ди, и если хотите, я вам покажу. Кстати, никто не познакомил вас с моим мужем Уорреном?
Муж приветствовал Эмму теплой улыбкой:
— Леди Эмма, рад встрече с вами.
— Просто Эмма. Спасибо, что пригласили меня.
— Вы оказали нам огромную честь, — снова вмешалась Шелби, показывая на банкетку. — Расскажите, как проходит ваша поездка. Мы с Уорреном обожаем Лондон, верно, Уоррен? Вы живете далеко от столицы?
Эмма объяснила, что школа находится в нескольких часах езды от города, в Уорвикшире, терпеливо ответила на бесчисленные вопросы Шелби относительно цели ее путешествия. Не успела она опомниться, как Шелби засыпала ее. историями о своем пешем походе по Англии после окончания колледжа и курсовой работе по творчеству Д. X. Лоуренса[19] .
Пока Шелби весело трещала, Тори стояла в стороне, время от времени поднося к губам бокал с вином и не сводя напряженного взгляда с Кенни и Питера. Уоррен, со своей стороны, предоставлял жене болтать и с видимым удовольствием попивал бурбон.
Шелби, казавшаяся пухленькой белокурой хорошенькой куколкой в этой компании темноволосых полубогов, неожиданно накинулась на Тори, стоило той закурить:
— Немедленно погаси! Ты ведь знаешь, я не позволяю курить в присутствии Питера.
— Но мы на воздухе, и он на другом конце террасы. Я не подхожу к нему.
— Это верно, стараешься держаться как можно дальше.
Обида затуманила ясный взор Шелби, и Эмма вспомнила, как Тори случайно обронила, что не может иметь детей. Неужели поэтому она так вызывающе ведет себя? Чтобы скрыть боль и неуверенность?
— Уоррен, леди Эмме нечего пить, — заметила Шелби.
— Что вы хотите, леди Эмма?
— Что-нибудь послабее.
Уоррен подошел к бару, встроенному в стену террасы, и преувеличенно сердечно обратился к сыну:
— Кенни, а как насчет тебя? Я специально запасся этими слюнтяйскими красными винами, которые ты предпочитаешь.
— Я сам себе налью, чуть позже, — откликнулся Кенни, не потрудившись даже повернуться. Вместо этого он посадил Питера себе на плечо и, держа его за ручонки, пошел к ближайшему оливковому дереву, чтобы показать белочку, взобравшуюся на вершину.
Тори грациозно уселась на банкетку и скрестила стройные ножки.
— Итак, что вы думаете о матушке Шелби, леди Эмма? — Она нервно запустила пальцы в жесткие локоны и откинулась на пеструю подушку. — Я-то знаю, что вы умираете от любопытства, но слишком хорошо воспитаны, чтобы пуститься в расспросы. Шелби двадцать семь, ровно на тридцать один год моложе нашего папочки и на год младше меня. Ну разве не омерзительно?
— Тори, ты могла бы по крайней мере подождать, пока Питера не уложат, — вмешался Кенни. Но Тори, словно не слыша, продолжила:
— Папуля обрюхатил ее почти полтора года назад, так что им пришлось пожениться.
Уоррен усмехнулся, словно услышал забавную шутку, но Шелби оцепенела.
— Простите Тори ее грубость, леди Эмма. Она считает, что мои отношения с Уорреном каким-то образом угрожают ее спокойному существованию.
— Ошибаешься, мне всего лишь противно видеть вас вдвоем, — отрезала Тори.
— Довольно, девочки, — мягко упрекнул Уоррен, словно давно привык к семейным перепалкам. Он снова отхлебнул виски и пояснил: — Шелби была для Тори кем-то вроде младшей сестренки в женском университетском землячестве. Много лет они считались лучшими подругами, хотя сейчас в это трудно поверить. Они даже жили в одной квартире… в краткие периоды между браками Тори.
— Я была замужем всего дважды, — отпарировала Тори. — Судя по твоим словам, можно подумать, что я меняла мужей как перчатки. Кроме того, первый брак не продлился и полугода, так что он вообще не считается.
— Ты заставила меня купить то ужасное розово-сиреневатое платье подружки, — вспомнила Шелби, — так что все считается.
Тори пустила колечко дыма.
— Да, и поскольку все знают, что Кенни вынул тебя из этого платья еще до полуночи, оно было не таким уж противным.
Эмма села прямее. Сегодняшняя серия «Далласа» оказалась более захватывающей, чем она ожидала. Только сейчас для нее дошло, что одного лишь знакомства с семейством Тревелеров достаточно, чтобы Беддингтон усомнился в безупречности ее репутации. Кенни тяжело вздохнул.
— Я вовсе не вынимал ее из платья, и тебе это известно.
Он поцеловал Питера в макушку и усадил в манеж.
— Неужели все это должно повторяться каждый раз, когда мы собираемся вместе?
— Оставь их в покое, — посоветовал Уоррен. — Это часть семейного ритуала. Тори сухо усмехнулась:
— Не правда ли, было бы забавно, если бы и Кенни сделал тебе ребеночка, матушка Шелби? Представляешь, как бы это скрепило связь поколений?
— Это слишком подло даже для тебя, — вспылил Кенни. — Немедленно затихни, Тори. Я не шучу. Шелби и я встречались всего однажды. Поцеловались у двери на прощание, вот и все.
— Французским поцелуем?
— Не помню, — пробурчал Кенни.
— А я помню, — вставила Шелби, одарив Тори снисходительным взглядом. — Но не скажу.
Кенни направился к бару.
— Дом, милый дом, — хмыкнул Уоррен. — Верно, сынок?
— Как тебе будет угодно.
«Ролекс» на запястье Уоррена ярко блеснул, когда тот поднял стакан.
— Я слышал, что ты и Тед Бодин соревновались сегодня. Говорят, ты обыграл его на три удара.
— Он дважды промахнулся. Неплохо поиграли.